О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы - Юрий Николаевич Безелянский

этими стихами, детскими, которые сочиняли взрослые дяди и тёти. О них я тогда ничего не знал. А когда сам стал взрослым, то узнал и о многих написал: о Корнее Чуковском в книге «99 имён Серебряного века», об Инбер и Барто – в «Золотых перьях». А когда я познакомился с дневником Корнея Ивановича, то он стал моим любимым писателем из-за своей трудной судьбы и неистощимого юмора.

Как травили Корнея Чуковского! Надежда Крупская писала в «Правде» (1 февраля 1928 г.): «Я думаю „Крокодила“ нашим ребятам давать не надо, не потому, что это сказка, а потому, что это буржуазная муть».

Многие упрекали Чуковского, что он не затронул «ни одной советской темы, ни одна его книга не будит в ребёнке социальных чувств, коллективных устремлений… а восхваляет мещанство и кулацкое накопление…». Это про то, как муха шла по полю, «и муха денежку нашла»? Не годится детям знать про деньги: пережиток капитализма! Ещё досталось Тараканищу, из него критика вырезала целые куски, к примеру, такой:

О комиссарах так непочтительно, так и до вождей доберутся, – нет, так дело не пойдёт, Корней Иванович, уберите, или мы, цензоры, сами вырубим текст!.. И под корень пошли ещё «кузнечики-газетчики», которые «что с утра и до утра / Голосят они „ура“».

Что сказать? Кретины! Власть всегда нагружала литературу идеологией и пропагандой и рассматривала ребёнка как будущий винтик в государственной машине.

По своему малолетству многого тогда я не знал. И что Агния Бар-то – это в книгах, а на самом деле она – Гетель Лейбовна Волова, и что у неё была непростая судьба, и что её сын, 18-летний Эдгар, был сбит машиной в Лаврушинском переулке, около писательского дома, в 45-м за несколько дней до окончания войны… А Вера Инбер – страшное дело! – была племянницей Льва Троцкого, и тоже много хлебнула эта «хрупкая попутчица социализма». Она пыталась идти в ногу с комсомольскими поэтами, но у неё это плохо получалось. А ещё антисемитизм… Обо всём этом я узнал уже взрослым дядей…

За детскими стихами в школе пришла русская классика: Пушкин, Лермонтов, Некрасов… А потом мне подвернулся сборник «Чётки» Анны Ахматовой, и я целиком переключился на Серебряный век. Упивался строками с серебристым отливом тоски и печали: Блок, Бальмонт, Брюсов и т. д. (смотрите книгу «99 имён Серебряного века»). А в какой-то момент пришёл черёд обэриутам – Даниилу Хармсу и его компании. Один из этой компании – «Кондуктор чисел» Николай Олейников (1898–1942) погиб в 1937 году как «враг народа», а в документах указали: в 1942-м от тифа. Мало убили, так ещё и врали! И остались в живых только стихи:

На этом обрываю неполный рассказик о детской поэзии и перехожу к внешним делам, к международному положению, сложившемуся в 1940 году. (30 декабря 2018 г.)

Два диктатора, Гитлер и Сталин, кроили Европу на свой лад. 10 мая, узнав о нападении Гитлера на Голландию, Бельгию и Люксембург, Вячеслав Молотов выразил уверенность в успехе Германии. А в начале августа СССР аннексировал Литву, Латвию и Эстонию, превратив их в советские социалистические республики. В ноябре Молотов ведёт переговоры в Берлине с Гитлером. С 1939-го по 1940-й общий объём советского экспорта в Германский рейх возрос с 61,6 до 738,5 млн рублей. Укрепляли мощь врага?.. А 18 декабря была принята директива № 216 об операции «Барбаросса» (о внезапном нападении на СССР). А если верить книге Суворова, то Сталин активно готовился к нападению на фашистскую Германию, только степень готовности оказалась разной…

Удалось Сталину наконец-то ликвидировать давнего главного соперника за ленинское наследие Льва Троцкого. Его убил наймит Меркадер ударом ледоруба по голове. 21 августа Льва Давидовича не стало. Следует вспомнить и расправу в июле 1937 года с верхушкой Красной армии, обвинённой якобы в заговоре против Сталина. Были расстреляны 3 маршала, 8 адмиралов, 14 командармов и тысячи офицеров. Я помню учебник истории с портретами Тухачевского, Якира, Уборевича и других высших чинов с выколотыми глазами (выкалывали глаза учителя или кто?..). Но это уже совсем иная тема.

Лично для меня 1940 год ещё знаковый из-за рождения двух близких мне людей.

24 мая родился Иосиф Бродский в Ленинграде. 1 августа в Москве – Анна Харашвили. Щекастик, команданте Ще. Закончила филологический факультет МГУ. 3 ноября 1967 года вступила в брак с Юрием Безелянским. Жена, хозяйка, помощница, муза, журналистка, соавтор и автор своих нескольких книг. Все остальные подробности – по дневникам Ю.Б.

Ну а Бродский! Первый купленный сборничек в мягкой обложке «Назидание» (1990) сразу очаровал и сделал меня поклонником этого поэта.

Из «Письма римскому другу»:

Очень трудно ограничиться одной цитатой из Бродского, хочется ещё и ещё. Вот поздний сборник прекрасного Иосифа «Пейзаж с наводнением» (изд. «Ардис»). Начало «Ответа на анкету»:

И раннее стихотворение: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку… / Запрись и забаррикадируйся / шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса».

Запрись. Сочиняй или читай Хронику жизни.

В сентябре я должен был пойти во 2-й класс, но война нарушила естественный ход событий. 22 июня 1941 года грянула, вспыхнула, развернулась, ошеломила война: гитлеровские полчища напали на Советский Союз.

Войну я встретил в 9 лет в подмосковной Фирсановке на даче у маминых знакомых. Меня срочно привезли домой, и первое впечатление от военной Москвы: ночное небо во время налётов вражеской авиации. Мятущиеся прожектора, гул самолётов, свист бомб, грохот разрывов. Было захватывающе интересно наблюдать за воздушными боями. Я залезал на крышу дома и наблюдал, но, правда, до тушения зажигалок дело не доходило.

Первое время мы с мамой провели в Арсентьевском