Жак Тати - Rammstein: будет больно

Увлечение музыкой, начавшееся с подражания любимым KISS, постепенно начало перерастать в нечто большее: «Мне было двенадцать, и я постоянно слушал музыку — слева от меня стоял проигрыватель, справа — магнитофон, посередине сидел я и всему этому подпевал. Однажды понял, что у меня есть талант. Тогда я начал упражняться: два года подряд, около шести часов каждый день». Способности Рихарда отмечала и его школьная учительница музыки, которая считала, что у мальчика хорошее чувство ритма и его надо отдать в музыкальную школу.

В результате Рихард стал единственным из раммштайновцев, кто получил музыкальное образование. Произошло это уже не по родительской указке, а по велению сердца. Толчком послужила полуромантическая история: «Когда мне было шестнадцать, я со своими друзьями побывал в Чехословакии и в конце поездки купил гитару. Сначала я хотел перепродать ее, потому что в ГДР гитары стоили довольно дорого, а деньги для меня были делом не лишним. На обратном пути мы остановились в палаточном лагере. Я сидел около костра, и какая-то девушка попросила меня сыграть. Я объяснил ей, что играть не умею, но она продолжала настаивать. Я взял гитару и начал дергать струны. Чем громче я играл, тем больше ей это нравилось. И тут мне в голову пришла гениальная мысль: девушки любят парней, которые умеют играть на гитарах!» После этого Рихард поступил в музыкальное джаз-училище, которое окончил в двадцатилетнем возрасте, уже вовсю играя в различных группах.

Музыка долгое время оставалась для Рихарда увлечением, а не профессией. Зарабатывать на жизнь приходилось самыми невероятными способами. Как и в Советском Союзе, в ГДР существовала система школьной профессиональной подготовки. Иначе говоря, в старших классах школьник выбирал себе специальность, по которой и проходил обучение раз-два в неделю. Рихард окончил свою школу со специальностью повара, и, хотя надолго он в профессии не удержался, в первые годы полученные навыки ему весьма пригодились. За свою трудовую биографию Рихард успел также поработать дальнобойщиком (но после аварии у него отобрали права), мойщиком окон (уволился, потому что боялся высоты), продавцом и даже обувщиком (сам делал тапочки и продавал их на рынке). «Слава богу, хоть руки у меня растут из нужного места, — говорит Рихард, — так что, когда голод берет за горло, я становлюсь неожиданно изобретательным».

В 1989 году в жизни Рихарда произошло важное событие, окончательно определившее его взгляды на жизнь. До падения Берлинской стены оставались считанные месяцы, страна погрузилась в глубокий политический кризис, а столицу захватила волна демонстраций. В одну из них Рихард и угодил по чистой случайности, выйдя из метро. «Я был окружен полицейскими и увезен на грузовике куда-то на окраину города, — вспоминает Рихард. — После часа езды машина остановилась где-то в районе Вайзензее. Там меня держали три дня. Шесть часов я должен был стоять около стены, и если пробовал шевелиться, меня били. Я был совершенно ни в чем не виноват, но это полицию не интересовало. По прошествии трех дней я был полностью „готов“ и решил для себя: хватит. Раньше у меня никогда не было мыслей оставить ГДР. Но тогда мне стало ясно, что я должен отсюда уезжать. Вскоре я бежал в Австрию через венгерскую границу. Мой путь вел в Западный Берлин. Я понимал, что это не самое лучшее решение». Однако внешняя бытовая неустроенность не слишком омрачала тогда настроение Рихарда. Музыка становилась в его жизни все более значимой. Он быстро нашел общий язык с местной музыкальной тусовкой. Начал играть с различными группами, участвовал в многочисленных демо-записях молодых западноберлинских команд. Казалось, все начало налаживаться, но тут дала сбой личная жизнь. Рихард вынужден был расстаться со своей тогдашней подругой Анной Линдеманн (бывшей женой Тилля). Несмотря на то, что Рихард и Анна никогда не были женаты (их общая дочь Кира до сих пор носит фамилию матери), скорее всего, именно эти драматичные события стали причиной того, что в жизни Рихарда наступила полоса глубокой депрессии. Проведя год в Западном Берлине, после падения стены Рихард вернулся на свою родину и снова оказался в Шверине, где играл в местных группах: Orgasm Death Gimmick и в ранее уже упомянутой Die Firma. Именно в этой группе Рихард познакомился с будущим барабанщиком Rammstein Кристофом Шнайдером, а несколько позже — с тогдашним барабанщиком группы «First Arsch» Тиллем Линдеманном.

Кристоф Шнайдер по прозвищу Дум (Christoph «Doom» Schneider) родился 11 мая 1966 года в Берлине в многодетной семье (еще пятеро сестер и старший брат). Дети были от разных пап, так что семейная обстановка в дальнейших комментариях в принципе не нуждается. Тем не менее с родителями Кристофу как раз повезло. Отец был директором Берлинской оперы, мама — преподавателем музыки.

Очевидно, именно в силу засилья женского пола в семье Шнайдер в детстве занимался моделированием собственной одежды, увлекался и другими «девчачьими» играми. Впрочем, вполне возможно, что дело тут не в женском окружении, а в наследственности, ведь фамилия Schneider в переводе с немецкого значит «портной».

Увлечение музыкой началось с того, что Кристофу по наследству от старшего брата перешла ударная установка. Ее-то он и освоил, быстро и весьма успешно. После этого играл с друзьями в нескольких дворовых группах. Кристоф — единственный из раммштайновцев, кому довелось послужить в армии. Вернувшись на гражданку, работал на телефонном узле, а потом, подавшись на природу, два года был грузчиком на горной метеостанции. Спустившись с гор, вернулся к музыке и играл на барабанах в составе все той же Die Firma.

Кристиан Флаке Лоренс (Christian Flake Lorenz) родился 16 ноября 1966 года в Берлине, кроме него в семье были еще два сына. Flake (именно «Флаке» а не английское «Флейк») — его реальное имя, а не псевдоним. Семья была по гэдээровским меркам довольно благополучной: отец — инженер-конструктор, позже он даже стал директором своего предприятия. Первое знакомство с музыкой у Флаке произошло благодаря радио. Раз в неделю по местному восточному каналу ретранслировали известную музыкальную программу Джона Пила на Би-би-си. Флаке очень скоро подсел на нее и стал постоянным восторженным слушателем. Чуть позже, когда западноберлинские радиостанции усилили свои передатчики и их стало возможно свободно ловить на Востоке, свой любимый рок Флаке слушал уже каждый вечер. Родители этому не препятствовали. Дело в том, что отец Флаке сам когда-то был джазовым музыкантом, и в его годы это увлечение было столь же запретным, как и рок в восьмидесятые. Момент, послуживший толчком к тому, чтобы стать музыкантом, Флаке помнит до сих пор: «Мы устраивали вечеринки в чьей-нибудь свободной квартире, где просто слушали кассеты с любимой музыкой, иногда пуская весь альбом целиком без остановок. Именно так было с первым услышанным мною альбомом Sex Pistols — „Never Mind The Bollocks“. После того как я его прослушал, мне безумно захотелось играть в группе». Начинал юный Флаке с участия в христианской рок-команде. Играли и репетировали в основном в церквях. Церковь была отделена от государства, и это обеспечивало относительную свободу, по крайней мере, полиция репетициям и концертам не мешала. Но для Флаке главным было даже не это. Своего инструмента у юного дарования тогда еще не было, и ему было тогда абсолютно все равно, что играть, лишь бы каждый вечер его руки могли касаться чудесных бело-черных клавиш. Когда Флаке исполнилось двадцать, отец, видя всю серьезность увлечения сына музыкой, купил ему орган «Weltmeister», выложив, надо сказать, почти три свои зарплаты. Орган был далеко не новым (скорее он был ровесником Флаке), но, несмотря на это, звучал просто великолепно.