Владимир Гернгросс - На мостике тральщика

Мне было по душе стремление Савощенко влиять на людей не только страстным словом, но и всем своим поведением, даже внешним видом. Я с удовлетворением замечал: люди стали подражать комиссару во всем.

У Никиты Павловича всегда много хлопот. Он то и дело покидает мостик, чтобы побывать в машинных отделениях или у зенитчиков, зорко всматривающихся в небо. С поступлением сообщения Совинформбюро комиссар непременно обойдет боевые посты, побеседует с людьми. Каждый день он находит время, чтобы обстоятельно поговорить с секретарем партийной организации старшим военфельдшером Иваном Моисеевичем Прилипко, секретарем комсомольского бюро старшиной 2‑й статьи Анатолием Федотьевичем Агафоновым, редактором стенной газеты старшим краснофлотцем Василием Васильевичем Леоновым, с агитаторами, командирами боевых частей.

Сообщения с фронтов идут далеко не утешительные. Почти в каждом из них упоминается об оставлении нами городов. У мотористов Григория Петренко и Матвея Славина, у трюмного Николая Жужы семьи оказались за линией фронта. Мы с комиссаром считаем своим долгом побеседовать с ними особо: хочется ободрить бойцов, поддержать их добрым словом, укрепить в них веру в победу.

Комиссар, как никто из нас, умеет найти нужное слово. Его беседы всегда задушевны, доверительны. Не потому ли, что сам он прошел жизненную школу, научился понимать людей, хорошо знал их думы и чаяния.

Никита Павлович родился в бедной крестьянской семье. Его село Терпение, что в Запорожской области, своим названием напоминало деревни из поэмы Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». До революции, как рассказывал Савощенко, крестьяне села вдоволь натерпелись и от помещика, и от кулаков–мироедов, и от царских чиновников. В детстве нелегко жилось и Никите. С двенадцати лет — это было уже во время гражданской войны — он начал батрачить. И только с победой колхозного строя удалось избавиться от нужды. Семья Савощенко одной из первых вступила в колхоз. Никита Павлович стал трактористом — овладел самой необходимой и почетной в то время профессией на селе. В 1929 году его призвали на флот. Море, корабельная служба, крепкий флотский коллектив пришлись юноше по душе, и он остался на сверхсрочную. Савощенко вырос политически, приобрел опыт общественной работы, навсегда связал свою жизнь с ленинской партией. Вот тогда–то ему и предложили: «Поезжай–ка на курсы политработников».

Когда началась война, Никита Павлович был уже старшим инструктором политотдела ОВРа по пропаганде и агитации. Работал, как всегда, увлеченно. Но он настойчиво просился на корабль. Вскоре его назначили на наш тральщик комиссаром (вместо Н. П. Новикова, получившего повышение по службе). Мы как–то сразу понравились друг другу и с первого дня работали очень дружно, с полным взаимопониманием. И это сказывалось на сплочении экипажа.

На корабле сложилась полнокровная партийная организация. К началу войны она состояла из 10 коммунистов, преимущественно командиров. Потом в партию были приняты старшины и краснофлотцы Анатолий Агафонов, Николай Братских, Александр Кошель, Иван Савенков, Николай Степаненко. В октябре 1941 года я тоже стал коммунистом.

Пройдет два военных года, и партийная организация тральщика будет насчитывать 32 члена и кандидата партии. Вместе с комсомольцами они составят 90 процентов экипажа. Это же силища!

Секретарь партийной организации Иван Моисеевич Прилипко был таким же принципиальным и трудолюбивым, как наш военком. Даже своим широким улыбчатым лицом он походил на Савощенко. И жизненные судьбы у них были схожие. Прилипко тоже рос в сельской местности, на Черниговщине. Ему было всего пять лет, когда умер отец. Кроме Вани у матери на руках остались еще три маленькие девочки. Тяжело пришлось осиротевшей семье. Но выйти из нужды помогла Советская власть. Ваня и его сестренки получили образование.

Прилипко окончил семилетку, а потом и фельдшерскую школу. С большим желанием он пошел на флот. После стажировки в Севастопольском военно–морском госпитале получил назначение на БТЩ «Минреп» в качестве лекпома (так в то время назывался корабельный медик). А с начала 1940 года Иван Моисеевич служил на «Щите». Пришелся у нас он, как говорится, ко двору.

Прилипко был и фельдшером (врача по штату не полагалось), и заведующим столом кают–компании. Он слыл страстным поборником чистоты. Врач соединения Епифан Иванович Гелеква не раз ставил его в пример другим медикам.

Иван Моисеевич и в походе, и на стоянке корабля в базе находил время, чтобы поговорить с коммунистами, давал им партийные поручения, поддерживал их инициативу. Словом, во главе партийной организации тральщика стоял человек твердой закалки, энергичный, тесно связанный с личным составом.

Комсомольскую организацию тральщика возглавлял старшина 2‑й статьи Анатолий Агафонов. Он был отличным специалистом, опытным младшим командиром. На корабле пользовался большим авторитетом.

Партийно–политическая работа, которую вели среди личного состава комиссар и все мы, коммунисты и комсомольцы, приобрела теперь большую, чем прежде, целеустремленность и конкретность. Она способствовала сплочению и боевой закалке экипажа.

Мы занимались контрольным тралением севастопольских фарватеров, когда неожиданно поступил приказ: следовать в Одессу.

Новое задание было как нельзя кстати. Дело в том, что каждодневная наша работа — контрольное траление и дозор — кое–кому казалась однообразной. На политических информациях, в беседах с краснофлотцами и старшинами все чаще высказывались просьбы:

— Пошлите на сухопутный фронт.

В те дни в главной базе флота формировались отряды морской пехоты для защиты Одессы. Желающих влиться в эти отряды у нас на корабле, как и в целом на флоте, было много. Нашлись краснофлотцы, которые еще до призыва на военную службу получили стрелковую подготовку в кружках Осовиахима. Как–то обратился ко мне краснофлотец Петренко и, показывая диплом о своих стрелковых достижениях, стал с жаром доказывать:

— Я же готовый снайпер, товарищ командир. А вы держите меня здесь. Нерационально это, на сухопутном фронте я больше пользы принесу Родине.

Стремление членов экипажа уйти на сушу меня огорчало. Ведь мы так любили свой тральщик, так гордились его добрым именем. Однако все наши доводы — важно и тралить, и нести дозорную службу — мало кого убеждали.

Но вот стало известно о боевом походе в Одессу, и разговоры о зачислении в морскую пехоту прекратились.

— Пойдете в составе конвоя, — сказал мне командир ОВРа контр–адмирал В. Г. Фадеев. — Выход назначен на завтра. Времени остается мало, но постарайтесь хорошо подготовить корабль. А сейчас вместе с комиссаром отправляйтесь в штаб флота на инструктаж.