Семён Пегов - Я и рыжий сепар

Идею восприняли без энтузиазма. Вызывать огонь на себя занятие неблагодарное. Но других вариантов, похоже, не было. Поколебавшись, капитан Халиль согласился и дал приказ одним рыть хоть какие-то углубления, чтобы можно было укрыться от мин, другим — собрать достаточное количество хвороста, чтобы дров хватило хотя бы часа на полтора. Путь до тыловых позиций — кого бы туда ни отправили — предстоял неблизкий. А пробираться к ним нужно было осторожно, обходными тропами.

Одиннадцать «соколов» в спешке подготавливали костровое место, ребята обсуждали между собой, у кого больше шансов выжить. У посыльного или у тех, кто останется? Пришли к выводу, что шансы не ахти у всех.

Гайдар стоял на наблюдательном пункте, расположенном на катарской вилле. Оттуда открывался вид на всю Пальмиру. Тут располагался оперативный штаб. Он только что сообщил координаты русским офицерам в командный центр. Сирийцы запросили авиаудар на триста метров левее дыма в плантациях.

Костер, по всей видимости, полыхал исправно. Столб гари был отчетлив. Генерал, командующий на этом фланге штурмом, признался еле живому от усталости добровольцу, что сначала в штабе недоумевали. Неужели террористы оказались настолько глупы, что разожгли костер и тем самым открыли свое месторасположение? Артиллеристы не торопясь вычисляли координаты и собирались уже пристреливаться. Гайдар подоспел вовремя.

Теперь дело было за россиянами. Над виллой пролетели четыре вертушки, сделав вираж над зеленкой и предварительно разбросав вокруг себя «ловушки», они в очередной раз за этот день механически зарычали. Над оливковыми деревьями поднялись обширные и густые клубы. Дым ополченского костра было уже не разглядеть, эффект от удара поглотил его без остатка.

Гайдар стремительно сбежал по мраморной лестнице катарской виллы и уговорил внизу ребят из сводного подразделения подбросить его как можно ближе к гостинице «Тадмурта». Той самой, куда несколько часов назад их группу во главе с капитаном Халилем бросили на подкрепление. Там ополченец собирался ждать своих сослуживцев, которые вызвали огонь на себя. Ему оставалось надеяться, что кто-то из них выжил.

В отеле его вновь встретил Ибрагим, командующий этой точкой. Он как будто поседел еще больше, хотя в его случае это было почти невозможно. Гайдар в подробностях пересказал директору отеля — так Ибрагима уже прозвали подчиненные — все события, которые произошли с момента их последней встречи.

Они просидели на крыше еще три, четыре, пять часов — Гайдар не знал точно сколько, знал только, что эти часы были невыносимы. Глаза покраснели и слезились от постоянного и напряженного наблюдения в бинокль, в который ополченец тщетно пытался разглядеть оставленный в плантациях отряд.

И наконец на закате линзы нащупали десять фигур. Бойцы группы Халиля перебежками возвращались через выжженный авиацией пустырь к гостинице. Один из них заметно прихрамывал.

Пару дней назад они взяли Пальмиру. Жемчужина пустыни перешла под полный контроль правительственных сил. Часть подразделений перекинули в тыл — на отдых. Гайдару повезло меньше. Его группа вообще не должна была заезжать в древний город.

Игиловцы отступали в глубь песчаных пространств — в сторону Эс-Сухны, но по-прежнему огрызались. Диверсионные группы джихадистов то и дело атаковали армейские и гражданские колонны. Отвоеванные участки трассы еще плохо охранялись.

Чтобы это исправить, «Соколов пустыни» снова кинули на передовую. Командование приказало выставить в пустыне «секреты» — сеть замаскированных блокпостов на расстоянии от основного шоссе, ведущего на восток.

Ополченцы отслеживали джипы под черными флагами. Если игиловцы передвигались на двух-трех пикапах — добровольцы атаковали их самостоятельно. Если численность вражеского отряда была критичной — вызывали на помощь российские вертушки.

Прежде чем зависнуть в «секрете» посреди пустыни, Гайдару все-таки удалось на часок заскочить в Пальмиру. В тот день все пребывали в эйфории. Ребята держали свои позиции в гостинице «Тадмурта» на окраине — от игиловцев можно было ожидать всего чего угодно. Тем не менее контратаковать террористы не спешили, и командир отпустил Гайдара поглазеть на знаменитые артефакты.

В городе постоянно что-то взрывалось, то и дело раздавались автоматные очереди. Ополченец поначалу напрягся. Но это не были звуки боя. Саперы разминировали дороги, взрывая закладки, оставленные террористами. А опьяненные успехом военные палили в воздух, салютуя друг другу и поздравляя с победой.

Один чудак и вовсе решил приколоться — переоделся в игиловский камыс, обмотал голову арафаткой, откопал где-то игиловский флаг и носился по центральной улице, выкрикивая радикальные лозунги: «Ад-Даулят аль-Исламийя бакия уа татмаддад!» То есть: «ИГИЛ остается и распространяется».

Если бы не его откровенный алавитский акцент, чересчур жидкая для исламиста борода и желтая от табака улыбка на пол-лица — парень рисковал нарваться на братскую пулю. Чувство юмора — дело индивидуальное.

Впрочем, шутка удалась — завидев кустарного игиловца, солдаты начинали ржать и фоткались с ним наперебой. Когда еще выдастся возможность заселфиться с живым террористом в Пальмире. В общем, военные угорали как могли.

Гайдар тоже помахал чудаку и отправился искать археологический музей. Он слышал, что там уже разминировано и можно пройти к Аллее саркофагов, разрушенным храмам Бэлла и Баалшамин. По дороге ополченец то и дело натыкался на группы сослуживцев, перечеркивающих игиловские граффити и сжигающих черные флаги террористов.

В подразделение Гайдар возвращался в приподнятом настроении, ему не только удалось поглазеть на исторические развалины, но и разжиться трофеем. В служебной постройке рядом с взорванным храмом Бэлла базировались, по всей видимости, террористы, приехавшие в ИГИЛ из России. В одной из комнат сириец московского происхождения нашел русско-арабский медицинский словарь.

Медиком Гайдар не был, но теперь, сидя в засаде уже третьи сутки, радовался даже такому скучному чтиву.

Менять их, похоже, не собирались. Ребят было трое, следующий «секрет» располагался в паре километров, в гости не находишься.

На нервы действовало все. Весенняя пустыня — это когда днем почти летнее пекло, а ночью — январская холодрыга. Мертвый пейзаж — террористы для своих вылазок бездушную трассу Пальмира — Дейр-эз-Зор пока что не использовали. Однако напрягало всех не это.