Андрей Раевский - Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов

Многим не нравятся сады правильные; англичане первые, для сохранения миллионов рук, обреченных для неисчислимых трудов, неразлучных с устроением садов этих, изобрели средство дикие, непосещаемые дубравы обращать в увеселительные гульбища. Но иногда местоположение, род различных растений и возможность дают право изменять по произволению образ и расположение дерев, которые в природном виде своем не производили бы никакого приятного впечатления. Единообразная, мрачная ель дерзкой рукой садовника принимает новую жизнь, новую прелесть!.. Природа в соединении с искусством имеет большее право нам нравиться – самолюбие человека находит себе пищу!..

Если тайная, жестокая горесть томит дух ваш, если сердце ваше не находит сердца, ему сострадающего, – спешите в уединенное Кунцово. Там, на вершине величественной, грозной скалы, над тихой Москвой, в чаще дубов и вязов столетних возносящейся, или в мрачных вертепах печальных рощ все будет разделять, питать уныние ваше! Ничто не прервет задумчивого мечтания; тишина и ужасная мрачность природы согласуется с чувствами души вашей! Но величественная картина отдаленного, прелесть местоположения невольно заставят вас помириться с жизнью, в которой есть еще наслаждения, ни людьми, ни случаем неотъемлемые! Они заключены в сердце нашем, в созерцании великолепных красот природы!

Прекрасное, богатое приятностями и гостеприимством Люблино, гордые горы Воробьевские, с которых обширная Москва во всем блеске и величии является изумленному взору; тихое Останкино, убежище от шума столичного; прелестное Свирлово, обитель вкуса и сельских радостей! Примите мою признательность за те сладостные часы, которые провел я так счастливо в мирных сенях ваших!.. Для чего не имею я столько дара, чтобы в настоящем виде представить вас для всех любителей прекрасного, для сердец чувствительных, умеющих ценить и восхищаться изящным!

Не могу умолчать и о прекрасных садах, в самой Москве находящихся. Сад дворцовый, г. Разумовского на Гороховом поле, Яковлева – в Красном Селе, графини Орловой – у Калужской заставы, Нескучное – по всей справедливости достойны занимать место между лучшими произведениями в этом роде. Обильные, трудолюбивые немцы почтили бы их целыми томами описаний; к сожалению, большая часть русских, которые бы и самих иностранцев могли познакомить с красотой своего Отечества, занимаются поверхностным познанием садов Версаля и Шенбрюня!..

О, Отечество мое! В чем отказала тебе природа? Итальянцы прославляют свои Альпы и цветущие поля Неаполя: они не видали гордого Кавказа и благословенной Тавриды!.. Жители берегов Рейна превозносят благотворительность вод его и обилие винограда; что сказали бы они, взглянув на благословенное течение Волги или на богатые берега быстрого Дона?.. Чужеземцы восхищаются великолепием Берлина и Венеции; исчезло бы их восхищение, если бы они видели величественный Петрополь!.. Благодарю Провидение, что я родился под небом русским!..

Ты требуешь от меня почти невозможного: уверяешь, что восхищаешься заманчивостью описания, привлекательным слогом «Достопамятностей Петербурга и его окрестностей», и желаешь, чтобы я познакомил тебя короче с великолепной Пальмирой Севера! Ни способности мои, ни самое самолюбие не позволяют надеяться доставить тебе то же удовольствие, какое чувствовал ты и все просвещенные наши соотечественники при чтении произведений почтенного автора-живописца, достойного, по всем отношениям, стоять наряду с лучшими писателями нашего времени. Но требования дружбы почитаю я законом, и решаюсь, как умею, представить твоему воображению панораму Петербурга. План столицы у тебя есть, отыщи Литейную, широкую, прекрасную улицу, которая почти во всем своем протяжении отделяет шумную, огромную часть города от бесчисленного множества небольших улиц и переулков, не бедных, впрочем, хорошим строением, даже великолепными в сравнении с лучшими улицами многих губернских городов наших, но едва ли достойными назваться предместьем величественного Петрополя. В одном из скромных этих переулков живет друг твой, обязанный, впрочем, всякий день, оставив тихий приют свой, переезжать за Литейную для достижения и самому ему неизвестной цели желаний… При этом случае не могу не заметить, мой друг, что в Петербурге всего легче убедиться в слабости природы человеческой и в могуществе самолюбия, которое со всех концов обширной нашей империи сзывает сюда людей всякого звания, всякого возраста и состояния… Но об этом после. Итак, следуй за мною к мосту, называемому Самсоновским. Я не остановлю тебя любоваться величавой Литейной, которая по справедливости может гордиться огромными частными зданиями, но в особенности Арсеналом: необыкновенная обширность, им занимаемая, привлекательная красота и роскошь архитектуры невольно изумят любопытный взор твой. Вокруг стен увидишь большие насыпи ядер, бомб, и с другой стороны необыкновенной величины пушки, произведения здешнего литейного завода, близь самого Арсенала находящегося. Достойна также внимания больница для бедных, попечительной матерью несчастных, императрицей Марией Феодоровной учрежденная. Наружное великолепие соответствует спасительному ее назначению. В ней безденежно пользуются советом врачей и лекарствами все бедные страдальцы многолюдного Петербурга; в праздничные дни и церковь здешняя наполнена людьми лучшего тона: певчие г. Дубянского и обыкновение привлекают сюда молящихся.

Живо воображаю восторг твой, если бы ты вдруг увидел себя перенесенным на прекрасную гранитную набережную, обнесенную чугунными, отличной работы решетками. Тихая Фонтанка, вырываясь из многоводных недр светлой Невы, пробегает через город и несет богатые грузы к самому взморью. Вправо возносится замок Михайловский, величеством и смелостью архитектуры гордящийся; аллеи столетних дубов и лип (между которыми увидишь небольшой, в два этажа, дворец великого преобразователя России) окружают с двух сторон замок и составляют два сада (верхний и нижний), в которых жители столицы в летнее время находят защиту от палящего жара.

Но пойдем влево по Фонтанке к мосту Аничкову: с обеих сторон у реки пышные чертоги в три и четыре этажа сливаются под одну крышку, но наиболее останавливают внимание дом гр. Шереметева и Екатерининский институт, убежище красоты, невинности и просвещения, под благодетельным надзором венценосной добродетели к счастью сограждан процветающее!