Юрий Сушко - Последний роман Владимира Высоцкого

На той вечеринке Изу настойчиво обхаживал молодящийся преподаватель кафедры мастерства актера Виктор Монюков. Когда все стали разбредаться по домам, Монюков галантно пригласил симпатичную студентку к себе на чашечку кофе с пирожными. Это в три часа ночи! Виктор Карлович просчитался, недооценил соперника. Да Монюков вообще даже не замечал своего ученика, которому еще только предстояло постигать азы мастерства актера и пробовать тягаться с ним. Паренек скромно шел рядом, а потом вдруг решительно взял девушку за руку и повел куда-то за собой. Видимо, провожать до общежития на Трифоновке.

– Шустрый, хулиганистый, немножко конопатый, влюбленный, как мне показалось, сразу во всех девушек, – захлебывалась от восторга Иза, рассказывая о юном провожатом своим соседкам по комнате Рите Володиной и Гале Грозиной. – Этот мальчишка потащил меня гулять. Возмущение, искренний протест и главный козырь: «Я, между прочим, замужем!» – не помогли… Мы шли бульварами на Трифоновку «и всю дорогу ругались… Мне было досадно и обидно, что не поехала на кофе. Да и зачем он идет за мной? Я замужем! Хотя брак продержался всего две недели, но я не была разведена. Я даже не помню, о чем мы говорили…

Что было дальше? «Потом мальчик с торопливой, чуть вздрагивающей походкой, дерзкий, смешной стал родным и любимым…» Она обнаружила, что Володя «по-особенному ярок… В свои 19 лет он был мужчиной, по-настоящему, по-большому, по-крупному… С того дня, точнее, с той ночной прогулки при луне, он вообще был при мне, со мной… Я приходила в столовую, а мне несли обед и не говорили от кого. «Я не буду, я не буду!» – возмущалась я. «Да ты не бойся…» Или я заболевала, и моментально появлялись лекарства. В Москве тогда невозможно было достать цветы, а он находил. Таскал еду из дома. Этот ребенок в 19 лет… Дай бог так себе зрелым мужчинам вести… Помню, он принес мне спелый апельсин и туфли, от которых оторвал каблуки. Володя сделал это, чтобы на прогулках мы были одного роста и меня можно было держать за шею – это тогда было модно… «Шпильки» создавали лишние проблемы, и Володя без сожаления от них избавился…»

Он молниеносно исполнял любой ее каприз, которых было много. Сидит девушка Иза грустная-грустная. Володя ее спрашивает:

– Чего ты такая насупленная?

– Есть хочу!

Володя мчится домой, жарит яичницу из 12 яиц и прямо на сковороде приносит ей. Благодаря ему, говорила Иза, мне всю дальнейшую жизнь хотелось быть маленькой, беспомощной и глупой.

Изольда скоро убедилась, что Володя не может некрасиво ухаживать. «Мне кажется, – говорила она, – он любил всех женщин… Он носил их на руках. Дарил, бесконечно дарил – что угодно. Я сама не заметила, как вдруг мне стало его не хватать. А потом случилось то, во что я очень верю, – два человека превращаются в одного…»

«После их первой ночи, – рассказывала задушевная подруга Карина, – она сидела у меня и рыдала: «У меня никогда такого раньше не было! Такой мужчина!» Она вдруг поняла, что встретила мужчину всей своей жизни. До этого у нее не было мужчин с такой силой и таким огнем. А он ее боготворил! Это были самые первые, самые нежные чувства…»

Весной 57-го студенческий спектакль «Гостиница “Астория”» был принят строгими экзаменаторами, а уже осенью Володя увел Изу с Трифоновки на свою Первую Мещанскую. Маме и ее тогдашнему возлюбленному Жоре Бантошу объяснил без затей: «Познакомьтесь, это моя жена».

«Получилось как-то все очень естественно и просто, – вспоминала Иза. – Без этих вопросов: почему, да не рано ли, и зачем это надо…»

Хотя, возможно, Нине Максимовне в тот момент не до того было.

Молодым по договоренности с соседями – Яковлевыми – отдали в распоряжение общую комнату, именуемую «столовой». Конечно, стало немножечко труднее принимать знакомых, друзей, а там без этого не проходило ни дня. Комнатка была проходная, и на ночь приходилось ставить ширмочку…

Однажды, не выдержав подобного «уединения», Владимир пришел к Филипповой с просьбой: «Кариш, нам с Изой нужно помириться, сдай комнату!» – «Вы что, с ума сошли? А я где буду жить? У меня же всего одна комната!» – «Ну, тогда сдай нам балкон…» Вот там, на балконе, они и мирились».

«Володя, – вспоминала Иза, – просыпался и сразу включался в жизнь. Он знал, чего хочет, любил всех людей. Любил общаться с детьми, со стариками – с кем угодно. Жизнь во всех проявлениях была для него чрезвычайно интересна…» Вместе с Изой они взахлеб зачитывались наимоднейшими в ту пору романами Ремарка и Хемингуэя, засиживались с друзьями, бывали на выставках, вечерах поэзии. (Кстати, то был еще и год Первого Всемирного фестиваля молодежи и студентов, воображение будущих актеров будоражили фильмы, представленные на Неделе французского кино. Именно тогда советский кинопрокат вернул на «историческую родину», в Россию, Марину Влади в образе Колдуньи.)

Но вскоре семейные отношения молодой пары подверглись первому испытанию на прочность. В 1958 году Иза, получив диплом, вынужденно оказалась по распределению в Киеве, в Театре русской драмы имени Леси Украинки.

А до того она повезла своего нового мужа на смотрины к родителям в Горький. На вокзале, окинув строгим взором зятя, мама, которую насторожил его буклетистый пиджачок, коих в Горьком еще не видывали, поджала губы: «Этот клоун и есть твой муж?..»

Жить Володе у Мешковых, как оказалось, было негде. «У нас в доме, – оправдывалась Иза, – негде было раскладушку поставить – да и самой раскладушки-то не было…» Столичному гостю пришлось довольствоваться каютой на волжском дебаркадере.

Словом, настроение было не ахти. По вечерам хоть волком вой, а лучше – спой:

Но вида, конечно, не подавал. «Он был балагур, – вспоминала Фая Масунова, подруга Изы. – Сплошь – шутки-прибаутки, какое-то бесшабашное веселье… Бренчал на гитаре, пел, но не свое, а что-то популярное в студенческой среде, смешное и философское тоже. В общем, веселил нас, был «своим парнем». Мы гуляли по набережной, любовались видами Волги… Они часто ходили в театр, поскольку студентам театральных училищ разрешалось бесплатно посещать спектакли…»

Летом следующего года Иза с Владимиром вновь приехала в Горький. Не только погостить у родных, но и попытаться подзаработать на съемках фильма «Фома Гордеев». Жора Епифанцев, однокурсник Высоцкого, снимавшийся в главной роли, соблазнил! Поскольку ребятам нашлось место лишь в массовке, они в основном проводили время на реке, купались, дурачились. Когда съемки закончились, гурьбой – Высоцкий, Епифанцев, Иза, Фаина и еще кто-то из киногруппы – отправились «в люди», в местный ресторан «Москва». «Тогда Высоцкий показался мне более озабоченным, – замечала Масунова. – Он, конечно же, был внимательным и галантным с нами, дамами…»