Перед изгнанием. 1887-1919 - Феликс Феликсович Юсупов

В 1774 году князь Николай был в Санкт-Петербурге по случаю свадьбы его сестры Евдокии с герцогом Петром Курляндским. Церемония происходила в Зимнем дворце, в присутствии императрица. Екатерина надеялась, что этот союз будет иметь самые счастливые последствия для герцогства Курляндского. Она полагала, что обаяние и доброта княжны Евдокии будут успокаивающе действовать на раздражительный характер ее cупруга и что от этого все выиграют. Ее надежды вскоре рассеялись. Характер герцога стал еще более неприятен, чем когда-либо, и его супругa должна была выносить самое дурное обращение. Екатерина II, узнав об этом, воспользовалась свадьбой сына, великого князя Павла, чтобы под этим предлогом вызвать молодую женщину в Петербург. Герцогиня Евдокия умерла, прожив два года подле императрицы. Герцог Курляндский прислал князю Николаю на память спальню герцогини. Мебель из посеребренного дерева, с изящной резьбой, была обтянута голубым шелком. Эту драгоценную мебель установили в Архангельском, в комнате с колоннами белого мрамора и стенами, окрашенными в голубой цвет, и она стала называться «серебряная комната».

В 1793 году князь Николай женился на Татьяне Васильевне Энгельгардт, одной из пяти племянниц князя Потемкина.

Княгиня Татьяна была пленительна с самого юного возраста. Когда ей было двенадцать лет, императрица взяла ее под свое покровительство и все время держала при себе. Она быстро покорила весь двор, где у нее было множество воздыхателей.

Около этого времени в Петербург прибыла англичанка, знаменитая своей красотой и экстравагантностью, герцогиня Кингстон, графиня Бристольская. На борту своей роскошно обставленной яхты она развела экзотический сад, населенный редкими птицами.

Герцогиня Кингстон прониклась живой дружбой к юной Татьяне, которую встретила в Зимнем дворце. Накануне своего отъезда она попросила у императрицы позволения увезти ее любимицу в Англию, обязуясь сделать ее единственной наследницей огромного состояния. Екатерина II передала это предложение Татьяне. Но несмотря на то, что девушка сама очень привязалась к герцогине Кингстон, она отказалась покинуть свою страну и свою государыню.

Ей было двадцать четыре года, когда она вышла за князя Юсупова, которому уже было больше сорока. Сначала их союз был очень счастливым. У них родился сын, которого назвали Борисом[19]. В Петербурге, Москве и Архангельском, их летней резиденции, они постоянно были окружены артистами, поэтами и музыкантами. Среди ближайших друзей дома был Александр Пушкин. Князь и княгиня в своем московском доме держали для гостей специальные комнаты, где поэт часто останавливался в юности. Архангельское, где летом он бывал частым гостем, вдохновило его на множество стихов. Он сочинил в честь его хозяина оду, начинающуюся такими словами:

Княгиня Татьяна была не только безукоризненной хозяйкой дома, гостеприимной и обаятельной, она была также удачливой деловой женщиной. Под ее управлением имение мужа процветало, в то же время крестьяне, жившие на их землях, ощущали улучшение условий своего существования. Она была добра и щедра. «Когда Бог нас испытывает, – говорила она, – он делает это, чтобы упражнять нашу веру и терпение».

Ее добродетели не мешали ей любить украшения. Она была страстной ценительницей драгоценностей и основала коллекцию, ставшую знаменитой. Она купила алмаз «Полярная звезда» и множество украшений с французской короны, украшения неаполитанской королевы и, наконец, уникальную и великолепную «Перегрину», знаменитую жемчужину, принадлежавшую Филиппу II Испанскому[20] и, говорят, в древности – царице Клеопатре. Жемчужина была парной той, которую царица Египта растворила в уксусе, чтобы превзойти Антония в застольных безумствах. Воспоминание об этой легенде побудило князя Николая воспроизвести на полотне знаменитые фрески Тьеполо из палаццо Лабиа в Венеции – «Пир» и «Путешествие Клеопатры». Эти копии и сейчас украшают один из залов в Архангельском.

Князь, который по-своему любил жену, предложил ей неограниченный кредит для ее покупок. Он был оригинален даже в подарках. Так, однажды он преподнес ей на именины все статуи и вазы, украшающие парк в Архангельском, в другой раз – птиц и животных для зоологического сада, который он устроил в имении. Тем не менее, их доброе согласие не было продолжительным. Старея, князь становился все распутнее. Не желая обитать в доме, где ее неверный муж жил, как паша в серале, княгиня построила в парке Архангельского небольшой павильон, названный «Каприз», и удалилась в него. Она отказалась от всякой светской жизни и всецело посвятила себя воспитанию и благотворительности. Княгиня пережила мужа на десять лет и умерла в 1841 году в возрасте семидесяти двух лет, сохранив до последних минут редкие качества своей души и доброе имя.

* * *

После лет, проведенных в разъездах по Европе и Ближнему Востоку, князь Николай вернулся в Россию и деятельно занялся попечением искусств. Он руководил устройством Эрмитажного музея и в то же время создавал в Архангельском собственную галерею из картин, которые собрал. В парке был выстроен театр, где давала представления, о которых долго вспоминали москвичи, его собственная труппа артистов и музыкантов. Архангельское стало артистическим центром, равно притягательным для иностранцев и для русских. Екатерина II, ценившая вкус и познания князя Николая, доверила ему пост директора всех императорских театров.

В Архангельском, за пределами парка, князем были построены две фабрики, фарфоровая и зеркальная. Он выписывал с Севрской мануфактуры художников ирабочих и получал оттуда сырье. Всю продукцию он оставлял у себя, чтобы делать подарки друзьям и выдающимся посетителям. Фарфор с фабричным клеймом «Архангельское 1828–1830» очень ценят коллекционеры. Пожар уничтожил фабрики и склады при них, где находилась не только продукция Архангельского, но и великолепный севрский сервиз «Роза дю Барри», купленный князем в одну из поездок в Париже.

В 1799 году князь Николай вернулся в Италию, где он провел много лет как посол при Сардинском, Римском, Неаполитанском и Сицилийском дворах.

Во время последней поездки в Париж, в 1804 году, он часто виделся с Наполеоном I. Князь был вхож в императорскую ложу во всех парижских театрах. Перед его отъездом французский император подарил ему две вазы севрского фарфора и три гобелена с изображением охоты Мелеагра.

По возвращении князь продолжал украшать свои владения в Архангельском. В память о Екатерине II, настоящий культ которой царил в имении, он повелел воздвигнуть в парке храм, на фронтоне которого была надпись: «Dеа Caterinea».

Внутри на пьедестале возвышалась бронзовая статуя царицы в виде Минервы. Перед статуей на треножнике курились благовония и ароматические растения, На стене в глубине