Леонид Колосов - Мёртвый сезон. Конец легенды

После этого начались хлопоты по оформлению выездных документов для Конона, к которым подключились влиятельные друзья покойного Трофима Кононовича, включая даже президента Академии наук. И тут возникла еще одна, казалось бы, непреодолимая трудность. Американские иммиграционные власти отказались предоставить визу советскому школьнику, у которого родители не живут за границей. Тогда ведь еще не были восстановлены дипломатические отношения с Америкой… И вот тут, по воспоминаниям ближайших родствент ников, очень «ответственные товарищи» из числа друзей дедушки Трофима обратились к начальнику НКВД Генриху Георгиевичу Ягоде. Будущий «враг народа» дал указание помочь. Во всяком случае, по указанию «свыше» батюшка из церкви «Успения на могильцах», где крестили Конона, выдал ему новую метрику о том, что он является «внебрачным сыном» Трофима Кононовича и младшей сестры его законной жены Серафимы Константиновны. Загранпаспорт на Конона был оформлен. Для вящего подкрепления «легенды» было решено, что тетя Серафима заберет своего «внебрачного сына» в Тарту, где тот будет ждать американской визы. Такая вот получилась история. И черт его знает, этого Ягоду. Почему он помог? Может быть, уже тогда «энкавэдэшник № 1» положил глаз на мальчишку, решив подготовить его к будущей роли разведчика-нелегала?

Итак, Конон оказался в городе Тарту у своей «липовой» мамы и ее законного мужа. Чтобы не дать мальчишке бездельничать, супруги отдали Конона в эстонскую школу, где преподавали на русском языке. И тут случился конфуз. На уроке по Закону Божьему бывший советский школьник заявил, что Бога нет и проповедей он слушать не будет. Сказав сие, Конон демонстративно заткнул уши. Разгневанный батюшка выгнал скандального мальчонку из класса и поставил вопрос об исключении безбожника из школы. С большим трудом скандал удалось замять…

Наконец, долгожданная американская виза была получена, и Серафима Константиновна, проводив своего беспокойного «внебрачного сына» до города Шербура, посадила его на пароход «Маджестик», который отплывал в Америку, оплатив его проезд вместе с присмотром…

Шел 1932 год. Отец мало говорил об этих своих странствиях. Или впечатления были грустными, или их стерли из памяти огненные годы Великой Отечественной войны, которую он прошел всю начиная с 22 июня 1941-го и кончая 5 мая 1945-го… Как веселый анекдот, когда бывал в приподнятом настроении, батюшка любил рассказывать эпизод из своего трансатлантического путешествия. «Как только меня-посадили на пароход, — повествовал он, — пароход отчалил от пирсов Шербура, мне сразу же захотелось писать. В моем блокнотике на английском языке было два слова: «туалетная комната». Я подошел к негру-стюарду и тщательно произнес эти два слова. Негр взял меня за руку и отвел в салон, где стояли джентльмены и курили. Я тщательно обошел все углы, но писать было некуда. Выйдя из салона, вновь увидел своего негра и опять произнес два магических слова. Стюард удивленно посмотрел на меня, опять взял за руку и привел в тот же курительный салон. Тут уж я не выдержал и демонстративно расстегнул ширинку своих брючек, сказав при этом пи-пи. Негр расхохотался, подвел меня к стене и нажал на какую-то кнопку. Бесшумно раскрылась дверь, и перед моим взором предстали долгожданные белоснежные писсуары… Но я немножко опоздал…»

Тетка Анастасия встретила своего племянника безо всяких приключений. Приласкала, откормила и устроила в американскую школу для продолжения образования. Отец рассказывал о своей «американской эпопее» в телеграфном ключе. Да, жил безбедно, учился успешно, хулиганил и даже занимался боксом. Но шесть лет с 1932-го по 1938-й тянулись очень долго. А потом Конон взбунтовался и попросился к маме в Москву. Вот тут-то и началась очередная детективная история. Чтобы переправить шестнадцатилетнего Конона в родные Пенаты, в Калифорнию прибыла переехавшая в Париж тетка Таня. К тому времени она здорово разбогатела. Не только за счет денег, полученных в свое время от отца, но и благодаря прибыльной деятельности «Школы русского балета», открытой ею в Париже. Однако бывшая балерина-предпринимательница была одинока, а проще говоря, не могла иметь детей вследствие неудачно сделанного когда-то аборта. А наследник был нужен. Й как утешение в старости, и как преемник немалых капиталов. Посему она быстренько и не без значительных денежных затрат оформила в Калифорнии документы на усыновление Конона и начала готовить его к переезду в Париж. И тут в дело вмешались советские дипломаты, которым о готовящейся авантюре стало каким-то образом известно. Они в буквальном смысле отбили мальчика от тетки-похитительницы и вместе с дипкурьером отправили его в столицу нашей Родины — Москву. Здесь он закончил опять же в школе № 36 девятый и десятый классы, затем был призван в 1940 году в ряды Красной Армии. А в июне 1941 года началась война…

Отец не любил рассказывать о своих боевых подвигах. О них достаточно говорят два ордена Отечественной войны I и II степени, орден Красной Звезды и многочисленные боевые медали. Будучи помощником начальника штаба 829-го отдельного разведывательного дивизиона, лейтенант Молодый не раз ходил по тылам врага, брал «языков», добывал необходимые командованию оперативные сведения. Может быть, тогда и появился у него вкус к разведке, авантюризм, без которого человек не может выбрать эту профессию…

Но до выбора профессии было еще далеко. Я оставляю отца в 1946 году накануне сдачи экзаменов в высшее учебное заведение, когда он познакомился с Леонидом Колосовым и подружился с ним на долгие, долгие годы…

На первый взгляд все происшедшее было случайностью. И то, что мы встретились более полувека назад на приемных экзаменах в самый престижный по тем временам Московский институт внешней торговли. И то, что сразу же после поступления в оное заведение крепко подружились на долгие годы, хотя видели друг друга меньше, чем не видели, мотаясь по разным зарубежным далям. И то, что оба оказались в кадрах Первого главного управления КГБ СССР, правда, в разных отделах внешней разведки. И то, что жизненную дорогу каждого из нас пересекла гадалка — у одного в образе великосветской хиромантки, у другого — старой замызганной цыганки. Но самое необъяснимое заключается в том, что все или почти все предсказания обеих разномастных представительниц древней загадочной профессии исполнились…

Впрочем, тогда, в августе сорок шестого года, мы не верили ни хироманткам, ни цыганкам, ни своим ладоням с разными линиями. Только что кончилась война, и цель была одна — найти свой путь в жизни, в жизни очень непростой, несмотря на Победу и светлые обещания великого полководца и вождя всех народов товарища Сталина. Тяга к учебе была превеликая, но самый большой конкурс в столице был в два высших учебных заведения: Московский институт международных отношений (МИМО) и Московский институт внешней торговли. И тот и другой открывали дорогу в иные страны-государства и давали доступ к наукам доселе неизвестным и загадочным. Оба института считались элитарными, основной контингент состоял из чад партийной номенклатуры, дипломатов, внешнеторговцев и других высокопоставленных особ советского истеблишмента. Но тот первый послевоенный год открыл двери и простому люду, то есть молодым фронтовикам и рабочим парням-допризывникам, которые вкалывали всю войну на оборонных предприятиях. Им предоставлялись некоторые льготы, хотя сдавать экзамены все равно надо было. У меня лично было еще одно преимущество — рекомендация райкома комсомола, где я характеризовался как «отличный производственник и активист общественник, сумевший закончить десятилетку без отрыва от производства в вечерней школе рабочей молодежи».