Альберт Вандаль - Второй брак Наполеона. Упадок союза

Эти две стороны его политики начинают обнаруживаться тотчас же по выезде его из Эрфурта. Имея и на возвратном пути в своей свите Коленкура, он обращается к нему при всяком удобном случае с благосклонными и дружескими словами, которые через посланника должны дойти до императора. Он как бы оборачивается к союзнику, с которым только что расстался, и делает ему сочувственные и дружеские жесты. Но, проезжая через Кенигсберг, он проводит два дня с королем и королевой прусскими и оставляет их в том убеждении, что, в известных случаях, Россия может сделаться их опорой и их защитницей. Далее он вспоминает о том французском министре, который в Эрфурте предостерегал его не быть доверчивым, который тайно перешел на его сторону и одобрил его сопротивление Наполеону. Он вознаграждает Талейрана за измену. Остановясь в Митаве, он разрешает брак принцессы Софии-Доротеи Курляндской, будущей графини Дино, с племянником князя Беневентского. В его разговорах часто повторяется имя князя в сопровождении хвалебных эпитетов. “Преклоняются пред вашим блестящим умом и с любовью относятся к вам самим”, – пишет Коленкур Талейрану… “Император благоволит часто осведомляться о вас и удостаивает постоянным вниманием семью, которую он вам дал”.[3] Уплатив долг признательности и насладясь удовольствием делать людей счастливыми, Александр медленно подвигается на Север, не торопясь возвратиться в свою столицу и приняться за государственные дела. Наполеон же возвращается из Эрфурта в Париж, нигде не останавливаясь, и вступает на почву своей империи только для того, чтобы стрелой промчаться по Франции и лететь в Испанию.

Покидая императора, Александр оставил при нем своего министра иностранных дел, графа Румянцева – государственного человека, который, после Сперанского наиболее пользовался его доверием и наиболее был близок ему по мыслям. Румянцев должен был на некоторое время поселиться в Париже, дабы отсюда, совместно с нашим министром иностранных дел Шампаньи, следить за мирными переговорами с Англией, начать которые предложили Англии Франция и Россия. Он приехал в Париж раньше нового русского посланника, князя Куракина, назначенного заместителем графа Толстого, который вернулся к своему призванию, военному делу. До прибытия Куракина Румянцев был представителем царя в Париже, исполняя в то же время и свои министерские обязанности.

Наполеон видел в нем не столько посредника в переговорах с англичанами, сколько соединительное звено с Россией. Он спрашивает себя: если бы ему удалось обольстить Румянцева и завладеть его думами, мог бы он с его помощью управлять союзом и придать ему жизнь и силу? Он приказывает сделать все, чтобы пребывание временно поселившегося в Париже министра было полно удовольствий, чтобы ему ни в чем не было отказа, чтобы льстили всем его склонностям. Наполеону известно, что Румянцев увлекается искусствами и литературой, что он человек ученый и любитель редкостей. Поэтому предписывается, чтобы наши музеи, наши коллекции, наши ученые учреждения настежь открыли пред ним свои двери; чтобы подробно посвятили его во все, что есть наилучшего в наших ученых и художественных учреждениях, и познакомили с их устройствам, чтобы всякий предмет, на который он обратил внимание, был ему любезно предложен. У Румянцева страсть к книгам; пусть составят ему библиотеку из редких сочинений. Император желает, чтобы ему понравилось в Париже, чтобы он чувствовал себя совсем, как дома и добровольно продлил свою миссию. Он сам заботится о том, чтобы устроить его, поручает его своим министрам, приказывает заботиться о нем. Затем, бросив быстрый взгляд на внутреннее состояние империи, спешит принять за Пиренеями начальство над своими армиями и ввести их в дело.

В Испании он остается победителем всюду, где встречает неприятеля и может его атаковать; каждая остановка – выигранное сражение. Против ста тысяч регулярных войск, выставленных против него восставшими, он повторяет в больших размерах аустерлицкий маневр. Предоставив неприятелю надвигаться на наши фланги и ослаблять себя, растягивая свою операционную линию, он нападает на его центр и опрокидывает его в Бургос; затем обрушивается на левое крыло, приказывает маршалу Ланну изрубить его при Тудела, тогда как Сульт ударяет на правое крыло и рассеивает его в битве при Эспиноза. Вскоре после того стремительная кавалерийская атака при Сомо-Сиерра открывает ему дорогу в Мадрид. 4 декабря император делается хозяином столицы Испании, но не удостаивает войти в нее и ограничивается тем, что восстанавливает власть своего брата. Война была бы окончена, если бы имели дело только с правительством и если бы народ не продолжал борьбы во всех провинциях. Регулярные испанские войска были разбиты и рассеянны, но из их остатков нарождаются новые армии, и сопротивление идет своим порядком, захватывая все новые районы. Наполеон надеется употребить время, которое ему остается пр[4]обыть на полуострове, для нанесения жестокого удара английской армии, вышедшей из Португалии и дерзнувшей проникнуть в Кастилию. Искусно сочетанными концентрическими обходами он готовится окружить ее и захватить в плен. К несчастью, судьба, теперь менее, чем обыкновенно, благосклонная к нему, не доставляет ему случая для решительных успехов, и, что особенно важно, не позволяет ему доводить до конца его побед. Быстро отступив, армия генерала Мура ускользает из его сетей и спасается от разгрома. Наполеон тотчас же бросается по ее следам, преследует ее по пятам в горах Галиции, захватывает ее отсталых, обоз, магазины и яростно теснит ее к берегу, где надеется уничтожить ее, прежде чем английские корабли успеют подобрать ее остатки. Но разве может он долго блуждать в этой отдаленной части полуострова, лишенной правильных сообщений с Францией, отсутствуя, так сказать, из Европы? Однажды вечером, во время стоянки, его нагнали проскользнувшие через тысячи опасностей курьеры. При свете бивачных огней он читает присланные ему депеши, и тотчас же на лице его отражается сильная озабоченность.[5] Важные известия призывают его обратно. В различных частях Европы события пошли вперед: Англия, Восток, в особенности Австрия, наконец, Россия– требуют его внимания и могут потребовать от него неотложных решений. Тогда он обрывает преследование англичан, возлагает на Сульта заботу довершить их поражение и возвращается в Беневент, а затем в Вальядолид. В этом городе, где он “может получать эстафеты из Парижа через пять дней”, он останавливается, устраивается на жительство, и, отвернувшись от Испании, обращается лицом к Европе.