Мирон Хергиани - Тигр скал. Мирон Хергиани

Женщины с распущенными волосами, в черных одеждах, в черных покрывалах, причитают, царапают лица, плачут...

Плач стоит в Львином ущелье.

...По обе стороны от Бесариона — мужчины, род­ственники близкие и дальние. Народ напирал: всем хотелось увидеть Михаила. Молодые люди взялись за руки, окружили его, чтобы сдержать напиравшую толпу.

— О несчастный Бесарион, как ты держишься на ногах, как не ослепнут твои глаза, как поднимается и опускается грудь твоя и бьется сердце!.. Несчастный Бесарион, какое горе поразило тебя, какое страшное горе!..— причитают в толпе.

Туристы с любопытством и удивлением наблюдают скорбный, непонятный обряд, напоминающий сцены древнегреческих трагедий, уходящий корнями в седую древность. Здесь горе и скорбь величественны, плач и причитания заставляют содрогаться до глубины души. Здесь плачут не только женщины, но и мужчины, суровые, закаленные во всевозможных невзгодах и тяготах, и плач их вселяет трепет и глубокое почте­ние... Туристы во все глаза глядят на необычное зре­лище со своих заборов и балконов, куда они забрались, где они кое-как примостились, чтобы видеть и слы­шать.

Бесарион всю свою жизнь пел «Гаул гавхэ»[28]. Сам слагал охотничьи песни, сам же исполнял, и пелись они в народе. Танцор и певец, охотник и восходитель, человек огромной внутренней силы и темперамента, он пользовался большой любовью односельчан, да и не только односельчан. Он обвел глазами толпу. Неужели это те же люди, которые просили его спеть или спля­сать, которые рукоплескали ему и веселились вместе с ним? Нет, это другие... или... или просто было другое время?.. Да, было другое время, счастливое время!.. Время света и солнца... солнца, которое погасло и не взойдет уже никогда... Неужели это... правда?! Он посмотрел вдаль, на горы, на нивы и поля, на белые башни... Никто не работал в полях, никто не косил на покосах... Даже Энгури, вечно грохочущий, неуем­ный Энгури притих — не услышал Бесарион его го­лоса... Странная неподвижность, тишина и пустота ца­рила окрест...

Ему захотелось сказать людям то, что мучило его давно. Всего несколько слов. Удивительно! Рядом стоя­щие почувствовали его желание, и это передалось всем. Его голос, надтреснутый, глухой, зазвучал в пол­ной тишине:

— Я знал, что так случится. Знал давно, с самого начала... потому что победить горы трудно. Только я не знал, что это случится так рано. Не ожидал. Спасибо вам, люди, за ваше участие, большое спасибо...

Он умолк и уставился в землю.

Горе его было безмерно и безутешно, и скорбь его не знала предела, но он должен преодолеть, превозмочь себя, ибо на нем, главе дома и владыке скорби, лежала обязанность позаботиться о траурном обряде и обо всем, что с ним связано: ведь в их дом придет народ не только со всей Сванэти — прибудут издалека те, кто знал Мишу, и всех надо встретить достойно, как велят древние, освященные веками законы.

«Соотечественники Михаила Хергиани, отец Беса­рион!

Я пишу эти очень тяжелые для меня строки потому, что считаю себя обязанным рассказать о последних днях Михаила — теперь, когда все кончилось, все пройдено. Рассказать как непосредственный очевидец трагедии на Су-Альто и единственный уцелевший ее участник.

Передо мной неотступно стоят ваши глаза, глаза мужчин, столь непривычные к слезам, но полные слез отчаяния и скорби. В глазах ваших я прочел немое желание узнать во всех подробностях, как произошло все это, была ли неизбежной гибель Миши.

Тогда, там, в Тбилиси и в Местиа, у меня попросту не было физической возможности рассказать и объяс­нить вам все. Было столько народу — ведь проститься с Мишей пришли не только из самых отдаленных угол­ков Сванэти, из горных деревень, но и из ближних го­родов, из Кутаиси, из столицы Грузии — Тбилиси. Это было горе, общее для всех нас, потому что ушел из мира легендарный Миша, необыкновенно отзывчивый и вни­мательный товарищ и в экспедициях, и в повседневной жизни, везде, всегда, ко всем.

Не однажды бывал я в Сванэти, где мне нравится все — и природа, и люди с их нравами и обычаями. Вы — дети гор, и вам, как мало кому, известны их повадки. Вы любите и почитаете горы, и совершенно естественно, что имена ваших соотечественников впи­саны золотыми буквами в историю советского альпи­низма. Достаточно назвать таких, как Габриэл, Бекну, Бесарион, Михаил-Младший Хергиани, Чичико Чартолани, Годжи Зурэбиани, Максиме Гварлиани, Иосэб Кахиани, Гио Нигуриани, Алмацгир Квициани и другие. Этот список можно продолжить до бесконеч­ности, потому что, видимо, каждый сван — восходи­тель.

Весть о гибели Михаила на Су-Альто горестным эхом прокатилась повсюду, не только в Грузии, на Кавказе, но везде, где доводилось ему бывать, где его знали либо слышали о его блистательных восхожде­ниях,— на Памире, на Тянь-Шане, в Альпах, в Крыму...

Да, его знали повсюду, его непревзойденным мас­терством восхищались все.

Михаил Хергиани... Человек, который за свои не­полных тридцать лет завоевал все спортивные награды, какие только существовали в Советском Союзе. Многократный чемпион СССР по альпинизму и скало­лазанию, получивший в Англии почетное прозвище Тигр скал, он постоянно выступал в соревнованиях за рубежом и неизбежно показывал высокое мастер­ство, высокий класс альпинизма и скалолазания. Вы и сами хорошо это знаете, видели своими глазами, либо слышали, либо читали.

Вместе с Мишей я поднялся не на одну вершину.

Я многократно бывал первым зрителем и непосредст­венным участником этих великолепных спортивных спектаклей. Теперь, когда я вспоминаю восхождения, ныне принадлежащие истории, я с особой ясностью и остротой осознаю, как много мы потеряли с гибелью Миши. То были незабываемые и неповторимые восхож­дения.

Июль 1967 года, небольшой городок Шамони во Французских Альпах. Федерация Франции проводит сборы сильнейших альпинистов мира. Регулярно раз в два года в Шамони съезжаются известнейшие высот­ники, чтобы продемонстрировать свое искусство поко­рения вершин.

Помню, перед каждым восхождением, как водится у альпинистов, речь заходила о погоде. Я спрашивал Мишу: «Как ты думаешь, в каком настроении нынче ваш властелин погоды, Элиа?» Миша с добродушной улыбкой отвечал: «Не волнуйся, я просил Элиа, и он пообещал, что все будет в порядке».

Правда, во время тех соревнований погода все время стояла отличная. Французские газеты писали: «Весьма редко, чтобы в Альпах стояла такая хорошая погода. Это дает возможность осуществить блестящие восхож­дения».

Журналисты и не подозревали, кому они обязаны солнечными днями!»