Валентина Марьина - Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948

Заботы о создании современного чешского среднего класса требовали немалых усилий. Если Бенеш хотел избавиться от своей провинциальности и хорошо узнать мир, он должен был выучиться иностранным языкам, что для многих чехов стало непреодолимым препятствием. Бенешу тоже никогда не удалось полностью овладеть ими.

Бенеш надеялся стать в Праге редактором «Права лиду», хотя в то время он уже отошел от социал-демократических позиций. Всю свою жизнь он считал себя социалистом, но социалистом «без догм». Тезис о классовой борьбе был ему не по душе, и в письме к брату Войте от 28 июля 1908 г. он писал, что намерен «пресекать именно эту классовую травлю, показать абсурдность всей этой тактики»[42]. Он не считал нужным заранее ставить специфические социалистические цели, поскольку полагал, что со временем они меняются. Более всего, как пишет 3. Земан, Бенешу претил догматический подход «боевого стада», объединенного в немецкой социал-демократии. Он симпатизировал начавшимся в ней дискуссиям между Эдуардом Бернштейном и правоверными марксистами, которые означали важный шаг на пути к рождению недогматической социалистической партии. Чешскую же социал-демократию отличала определенная враждебность в отношении «движения вольнодумцев». Поэтому Бенешу, вопреки его ожиданиям, не было предложено место редактора «Права лиду».

К тому же ему не удалось достичь даже скромной цели: получить аттестат преподавателя средней школы. Он не выдержал экзамена, о котором студенты говорили, что он более труден, чем экзамен на звание доктора, присуждаемое по окончании высшего учебного заведения. С осени 1909 г. до своей эмиграции в 1915 г. он как адъюнкт-профессор преподавал французский язык и экономику в пражской торговой академии, получая низкую зарплату. Министерство школ в Вене несколько раз продлевало специальное разрешение, дававшее возможность молодому Бенешу заниматься преподавательской деятельностью. Однако в марте 1911 г. он получил особое пособие министерства на поездку во Францию и Англию, и сосредоточился на изучении социологии и политологии. Следует добавить, что Бенеш принадлежал к поколению, очарованному расцветом естественных наук. Достижения ученых, особенно в области физики и химии, как в теории, так и на практике удивляли всех мыслящих людей. Английское слово «scientific» относилось тогда исключительно к естественным наукам, понятие «social scientific» англичанам до Первой мировой войны было неизвестно. Слово наука (немецкое «Wissenschaft», как и чешское «věda») толковалось широко, как научная методология, которой можно пользоваться при изучении различных сторон жизни. Бенеш относился к молодым интеллектуалам, убежденным, что научными методами можно пользоваться также и в политике. Он стал заниматься изучением основ современных политических процессов. На съезде прогрессивной молодежи в Пльзени в сентябре 1912 г. Бенеш заявил: «Научная политика, когда речь идет о той или иной реформе, изучает сиюминутную ситуацию, вытекающие из нее отношения и ее последствия, и идет, таким образом, не к ранее намеченной цели, а эмпирически в соответствии с требованиями и нуждами данных обстоятельств…»[43].

С помощью своего брата Войты, который основал небольшое издательство, Бенеш начал публиковать серию книг академического характера. В 1910–1911 гг. вышел его «Краткий очерк развития современного социализма» («Stručný nástin vývoje moderního socialismu») в трех томах. Отличавшийся сложностью литературный стиль молодого Бенеша требовал от читателя немалого напряжения. Крупный чешский историк Фердинанд Пероутка, значившийся в числе почитателей Бенеша, много лет спустя, говоря о его литературном стиле, отмечал, что, если бы Бенеш не был столь успешен в политике, то «посвятил бы свою жизнь написанию книг. Они были бы весьма хороши в плане методики, содержательны, аргументированы и увенчаны самодовольной концовкой: quod erat demonstrandum[44]. Однако ни одна из его книг не вызвала бы у читателя огромного удовольствия и интереса»[45].

Одна из книг Бенеша – «Партийность» («Stranictví») – помогла Бенешу получить в 1913 г. право преподавать – venia docendi – на Философском факультете Карлова университета. Так он стал «частным доцентом», который выполнял свою работу бесплатно. Тогда политические воззрения Бенеша начали приближаться к программе возглавляемой Масариком Партии реалистов, хотя, согласно Бенешу, он находился по отношению к ней «в умеренной оппозиции». Бенеш общался главным образом с молодыми членами партии, которым разъяснял свой подход к политике, как к науке. По его мнению, реалистам был свойственен излишний романтизм; Бенеша же политические партии устраивали постольку, поскольку являлись абсолютно деловыми, совершенно трезвыми, аналитическими, чуждыми эмоций[46].

В это время Эдвард уже был счастливо женат. Во время своей учебы в Париже он встретился с Анной Влчковой (которая сменила свое имя на Гану). Они поженились в ноябре 1909 г. после четырехлетнего знакомства и сватовства в мае 1906 г. Возможно, Бенеш и колебался, когда решался на такой жизненно важный шаг. Но он не ошибся. Примерно на год моложе него, Гана – она родилась 16 августа 1885 г. в Домаславицах в Теплицком крае – была красивой блондинкой, интеллигентной от природы, хотя и без высшего образования, целеустремленной женщиной и хорошей женой. Скорее всего, как пишет 3. Земан, она стала единственным близким Бенешу человеком в его короткой и драматической жизни. Хотя у них не было детей, их брак был необыкновенно счастливым, без больших финансовых затруднений: Гана получила хорошее приданое. Супруги Бенеш купили перед войной с помощью банковского кредита два доходных дома на Вршовицах в Праге.

К началу Первой мировой войны Э. Бенеш, которому исполнилось тридцать лет, был уже сформировавшейся личностью, обладавшей фундаментальными знаниями в области философии и юриспруденции, к тому же имевшей бойкое журналистское перо. Он производил впечатление усердного, несколько чопорного и полагавшегося лишь на самого себя человека. Эти основные черты характера остались присущи ему до конца жизни. Он считал, что только разум способен сам по себе решать вопросы правды, в то время как решения, касающиеся морали, лежат на человеческой совести. К социальному дарвинизму, сторонником которого он являлся, прибавилось убеждение, что человечество встало на путь всеобщего прогресса. Бенеш верил также в высшую, точнее им не определяемую силу, судьбу или провидение. Эта высшая сила, по его представлениям, нуждалась на земле в помощниках, проводниках, и Бенеш, отличавшийся большим самомнением, считал свою кандидатуру подходящей для этого.

Летом 1914 г. спокойная жизнь была прервана военным конфликтом. «Война меня удивила и не удивила», – написал Бенеш в начале первого тома своих воспоминаний о Первой мировой войне. И затем добавил: «Свою революционную акцию я начал, сознавая, что вступаю в практическую политику как новичок. Я предчувствовал, что для меня эта работа будет нелегкой»[47].

28 июля 1914 г., месяц спустя после убийства в Сараево наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги Австро-Венгрия объявила войну Сербии. В течение недели после этого в войну втянулись почти все великие державы Европы. Образовалось два воюющих блока: Центральные державы (Германия и Австро-Венгрия) и Антанта (Великобритания, Франция и Россия). Затем к первому из них примкнула Турция, ко второму – Сербия, Черногория, Италия и Япония. Военные действия достигли мировых масштабов. В судьбе чехов и словаков Первая мировая война имела особое значение. Она привела к распаду Австро-Венгрии и созданию независимого Чехословацкого государства[48]. Но в начале войны европейские политические умы не предполагали крушения Австро-Венгерской монархии, считая ее стабилизирующим фактором на раздробленной национально территории между Россией и Германией[49]. Надо сказать, что Т. Г. Масарик до войны не был сторонником распада империи. Например, планы славянской конфедерации, тайно вынашиваемые видным чешским политиком Карелом Крамаржем, для Масарика были совершенно неприемлемы. Он оставался лояльным подданным Габсбургов, которому даже не приходила мысль о какой-либо революции[50]. Поначалу чехи вообще не думали, что война может приобрести мировой характер, а империя Габсбургов, эта «тюрьма народов», как ее тогда называли, исчезнет с карты Европы. По словам Т. Г. Масарика: «В войну никто не верил. Для чехов она была неожиданностью»[51]. Молодого Бенеша, как он писал в своих воспоминаниях о Первой мировой войне, она «и удивила, и не удивила». Для него война означала начало вхождения в практическую политику[52].