Пьер Жильяр - При дворе Николая II. Воспоминания наставника цесаревича Алексея. 1905-1918

Распутин отлично понял душевное состояние отчаявшейся матери, надломленной неравной борьбой и, казалось, исчерпавшей лимит человеческого страдания. Он знал, как наилучшим способом воспользоваться этим, и с дьявольской изобретательностью сумел соединить собственную жизнь (по крайней мере, в представлении императрицы) с жизнью этого ребенка.

Эту власть Распутина над царицей невозможно понять, если не знать, какую роль в религиозной жизни православного мира играют подобные люди – не священники и не монахи (хотя иногда Распутина ошибочно называют монахом), но так называемые странники или старцы.

Странник – это богомолец, который странствует от монастыря к монастырю в поисках истины и живет на подаяния верующих. Так он может пройти всю Российскую империю, ведомый своими идеями или привлекаемый святостью того или иного места или человека.

Старец – это аскет, который обычно живет в монастыре или иногда в изоляции от мира. Он является неким путеводителем душ, к которому приходят в моменты беды и отчаяния. Очень часто старец – это бывший странник, который отказался от прошлой жизни и принял обет провести остаток жизни в молитве и размышлении.

Достоевский дает такое определение старца в «Братьях Карамазовых»: «Старец – это берущий вашу душу, вашу волю в свою душу и свою волю. Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете ее ему в полное послушание, с полным самоотрешением. Этот искус, эту страшную школу жизни обрекающий себя принимает добровольно в надежде после долгого искуса победить себя, овладеть собою до того, чтобы мог, наконец, достичь, через послушание всей жизни, уже совершенной свободы, то есть свободы от самого себя, избегнуть участи тех, которые всю жизнь прожили, а себя в себе не нашли».

На земле старец – страж правды и идеала. Он также хранитель священных традиций, которые должны передаваться от старца к старцу, пока не установится царство справедливости и света.

Некоторые из этих старцев поднялись до совершенно удивительных высот и стали святыми православной церкви.

Влияние этих людей, которые существуют как неофициальное духовенство, все еще весьма значительно в России. В провинции оно подчас даже сильнее, чем влияние монахов и священников.

Обращение царицы в православие было актом подлинной веры. Православие полностью отвечало ее духовным потребностям, а ее воображение, должно быть, поразили архаичные и в чем-то наивные обряды. Она приняла православие со всей страстью неофита. В ее глазах Распутин обладал святостью и достоинством настоящего старца.

Такова была природа чувств, которые царица испытывала к Распутину, – чувств, столь в извращенном виде преподносимых общественности.

Судьбе было угодно, чтобы тот, кто нес на себе печать святости, оказался подлым и низким созданием и чтобы, как мы увидим ниже, пагубное влияние этого человека стало одной из главных причин событий, приведших к смерти людей, которые считали его своим спасителем.

В предыдущей главе я счел долгом остановиться на событиях, которые имели место до того, как я стал наставником цесаревича, потому что только они могли объяснить причины, по которым Распутин вообще мог появиться на сцене и иметь такое влияние на царицу.

Возможно, мне стоило бы ограничиться в своей книге лишь теми событиями, в которых я принимал непосредственное участие. Но в этом случае многое в моем рассказе останется неясным. В настоящей главе я вновь вынужден отойти от правила, которое я сам определил для себя. Если я хочу, чтобы читатель меня понял, я должен немного рассказать о жизни Распутина и попытаться отделить факты, ставшие частью истории, от многочисленных легенд, возникших вокруг этого человека.

Примерно в 150 верстах от Тобольска находится маленькая деревушка Покровское. Она затеряна среди болот на берегах Тобола. Там и родился Григорий Распутин. Его отца звали Ефим. Как у многих крестьян того времени, фамилии у него не было. Жители деревни, в которой он был пришлым, дали ему прозвище Новый.

Его сын Григорий в юности ничем не отличался от сверстников, молодых парней, чьим уделом была бедность. Подобно многим из них, он добывал себе на жизнь воровством и грабежами… Однако скоро он выделился из толпы ровесников – его отличала бесшабашность, безрассудство и неуправляемость. Скоро к нему намертво прилепилась фамилия Распутин – искаженная форма слова «распутник».

Очень часто крестьяне сибирских деревень зарабатывали на жизнь тем, что сдавали лошадей внаем путешественникам и служили им проводниками и кучерами. Однажды Распутину довелось сопровождать священника в монастырь в Верхотурье. Священник разговорился с ним, был поражен его природными способностями, своими вопросами заставил признаться в своей бесшабашной и бунтовской жизни и взял с него клятву отдать свою жизненную энергию служению Богу. Все это произвело на Григория такое глубокое впечатление, что он, казалось, возжаждал бросить воровство и разбой. Он довольно долгое время прожил в монастыре в Верхотурье и начал посещать святые места по соседству.

Когда он вернулся в свою деревню, то выглядел совсем другим человеком. Односельчане с трудом узнавали в этом суровом и сдержанном мужике бывшего участника всех самых скандальных происшествий. Он ходил из деревни в деревню, неся туда слова добра и веры и зачитывая всем желающим отрывки из священных книг, которые знал наизусть.

Люди, доверчивостью которых он так искусно пользовался, скоро объявили его пророком, человеком, обладающим сверхъестественными способностями, в частности умением творить чудеса. Чтобы понять столь быструю трансформацию, следует вспомнить, что Распутин обладал странной силой не столько убеждения, сколько гипноза и то, что в России люди склонны поддаваться влиянию всякого рода чудотворцев и колдунов.

Однако, судя по всему, добродетель новоявленного святого не служила защитой от плотских соблазнов, и скоро он вновь ударился в разгул. Правда, он жестоко каялся в своих прегрешениях, но это не мешало ему грешить. Уже тогда он обнаруживал смесь мистицизма и эротомании, которая делала его очень опасным человеком.

Несмотря ни на что, слава о нем широко распространилась. За ним посылали из самых разных мест, причем не только из Сибири, но и всей России.

Наконец странствия привели его в Санкт-Петербург. Там в 1905 году он познакомился с архимандритом Феофаном, который решил, что разглядел в нем признаки истинной набожности и глубокого смирения. Он счел Распутина «отмеченным Богом» и ввел в высшие круги столицы, причем слава Распутина бежала впереди него.

Ему не составило труда завоевать доверие посвященных, потому что утонченность делала их суеверными и восприимчивыми к магнетизму его личности. В самой природной грубости Распутина они находили лишь забавную специфику «человека из народа», простого мужика. Они восхищались наивностью этой простой души…

Очень скоро Распутин приобрел неограниченную власть над своей новой паствой. Он стал завсегдатаем светских салонов некоторых представителей высшей аристократии Санкт-Петербурга. Его принимали даже члены царской семьи и говорили о нем немало хвалебных слов царице. Больше ничего и не требовалось. Распутин был представлен ко двору ближайшей подругой ее величества по рекомендации архимандрита Феофана. Этот факт следует особо отметить и не забывать о нем. Эта рекомендация в течение многих лет будет его «охранной грамотой».

Мы видим, как Распутин играл на отчаянии царицы и сумел связать неразрывными узами свою жизнь с жизнью цесаревича, а также обрести власть над его матерью. Казалось, что каждое его появление приносит мальчику облегчение, что усиливало его вес и укрепляло веру в его силы.

Однако через некоторое время неожиданно свалившаяся слава вскружила Распутину голову. Он решил, что его положение достаточно прочно, забыл об осторожности и вернулся к скандальному образу жизни. Однако делал он это так искусно, что долгое время о его частной жизни ничего не было известно. Лишь постепенно просочились слухи о его оргиях.

Сначала против «старца» возвышали свой голос немногие, но скоро их стало больше, а голоса их зазвучали громче и увереннее. Первой разоблачить самозванца попыталась госпожа Тютчева, наставница великих княжон. Ее попытки разбились о слепую веру царицы. Среди обвинений, которые она выдвигала против Распутина, были и такие, которые она в своем негодовании не потрудилась проверить, и их недостоверность была для царицы очевидной. Понимая свое бессилие и предполагая, что скоро лишится должности, она тем не менее попросила, чтобы Распутина не пускали на этаж, где жили дети.

Вмешался царь, и ее величество уступила. Не потому, что ее вера ослабела, но только ради спокойствия и в интересах человека, который, по ее мнению, был ослеплен собственной страстью и верой.