Гомбожаб Цыбиков - Буддист-паломник у святынь Тибета

Вот почему после победы Февральской революции 1917 г. и свержения царизма Г. Ц. Цыбиков 15 сентября обращается к конференции Восточного института со следующим заявлением: «Вследствие приглашения меня моими сородичами, забайкальскими бурятами, послужить делу национализации школы, что будет сделано в Российской республике для всех инородцев, в том числе и для бурят, а также принимая во внимание все создавшееся в России политическое положение, я желаю посвятить свои силы делу народного просвещения у сородичей. Поэтому прошу конференцию Восточного института освободить меня от и. д. профессора».

Г. Ц. Цыбиков осенью 1917 г. вернулся в Забайкалье и активно включился в общественную жизнь бурятского народа. Началась новая веха в жизни и деятельности ученого.

После свержения царизма в феврале 1917 г. и во время существования Дальневосточной республики (ДВР) верхушка бурятского общества Забайкалья и бурятские буржуазные националисты попытались было использовать авторитет Г. Ц. Цыбикова в своих интересах. Г. Ц. Цыбиков в период Временного правительства избирался тайшой Агинского аймачного земства, а в годы ДВР неоднократно включался в члены так называемых национальных организаций, начиная от разных комитетов и кончая известной Бурнардумой.

Несмотря, казалось бы, на свою политическую неподготовленность и неопытность Г. Ц. Цыбиков как-то умел находить правильный выход из того положения, в котором он оказывался не по своей воле. Известно, что он отказался от должности тайши Агинского аймака, не хотел быть в составе Бурнардумы, бойкотировал мероприятия семеновщины[6], отрицательно относился к затеям панмонголистов.

В то же время Г. Ц. Цыбиков с охотой шел на развертывание просветительской работы среди бурятского населения. Так, на аймачном съезде агинских бурят в апреле 1917 г. он под аплодисменты присутствующих заявил, что в меру своих сил будет служить делу развития культуры бурят на их родном языке. В том же году на съездах бурят Забайкальской области и Иркутской губернии, происходивших в Чите и Верхнеудинске, Г. Ц. Цыбиков выступал с докладами о необходимости распространения школьного образования среди бурят.

После этих съездов Г. Ц. Цыбиков с присущим ему упорством стремился выполнять принятые на них решения об организации учительских курсов, составлении учебных пособий для национальных бурятских школ и т. д. В этих целях Цыбиков в 1917–1922 гг. работал в Чите в Совете по делам школ, преподавал в Чите и Аге на учительских курсах. Вполне понятно, что в буферной республике Дальнего Востока, куда входило Забайкалье и где шла гражданская война, усилия одиночек, подобно Цыбикову горевших желанием просветить родной народ, не могли принести сколько-нибудь заметных результатов.

И только установление Советской власти в Забайкалье и на Дальнем Востоке, в особенности окончание гражданской войны, прекращение иностранной интервенции и первые шаги по претворению в жизнь ленинской национальной политики партии большевиков создали подлинно благоприятную обстановку для развития просвещения, бурного роста культуры и народного хозяйства национальных окраин бывшей Российской империи. Вот почему сразу же с образованием Бурятской автономной социалистической республики открывается широкое поприще и для деятельности горстки интеллигентов, вышедших из числа бурят и честно искавших пути служения своему народу.

Знаменательно, что Г. Ц. Цыбиков в 1922 г. был одним из создателей Бурятского ученого комитета, сыгравшего видную роль в работе по культурно-национальному возрождению бурят. Работая в Верхнеудинске в 1923–1928 гг. и Иркутске в 1928–1930 гг., он активно участвовал в культурно-национальном строительстве советской Бурятии.

Поскольку просвещение бурятского народа ставилось на национальную основу впервые, кадрам, участвовавшим в нем, приходилось почти все начинать с азов. Г. Ц. Цыбиков брался за составление букваря для детей, выпущенного Буручкомом в 1925 г., и букваря-учебника для знакомых с русской грамотой, выдержавшего в 1927 и 1929 гг. три издания, а также переводил для массовых читателей статьи и речи В. И. Ленина о крестьянстве (переводы были опубликованы Буручкомом в 1928 г.).

В научном отношении представляет интерес «Грамматика бурят-монгольского письменного языка» (Бурияд монгол-ун ном бичиг-ун хэлэн-у дурим) Г. Ц. Цыбикова, изданная Буручкомом в 1924 г. В этой работе он выступил не только как один из зачинателей учебной литературы у бурят, но и как новатор, который впервые составил монгольскую учебную грамматику, умело сочетая традиции монгольских и европейских грамматик при учете действительного употребления того или иного языкового факта в речи и определении основных грамматических категорий монгольских языков.

Сам Г. Ц. Цыбиков в 1928 г. писал, что «научной грамматики, соответствующей грамматикам, составляемым европейскими учеными, у монголов[7] нет и не было» и что «существуют буквари и зачатки грамматических правил, но подробного рассмотрения законов языка нет. Причину этого нужно искать в общей культурной отсталости монголов». Здесь вполне уместно заметить, что Г. Ц. Цыбиков по своей скромности умалчивает, что его «Грамматика бурят-монгольского письменного языка» и была фактически первым, весьма успешным опытом составления современных научных грамматик монгольских языков, не говоря уже о том, что эта книга заложила фундамент для всех последующих учебников по бурятскому языку.

Учебники Г. Ц. Цыбикова пользовались успехом в период культурной революции прежде всего потому, что трактовка основных вопросов фонетики, морфологии и синтаксиса монгольских языков была сделана на уровне современного монгольского языкознания, а сам автор «обладал вполне законченной, целостной системой взглядов относительно строя старомонгольского и живых монгольских языков».

В своих языковедческих работах Г. Ц. Цыбиков продуманно и последовательно применял кириллицу для передачи звуков монгольской речи (то же самое он делал и в трудах по тибетскому языку). По этому поводу Э. Р. Рыгдылон писал: «…Г. Ц. Цыбиков довольно резко критикует принятый уже новый (латинский) алфавит, но он и здесь деликатно отходит от прямой постановки вопроса о преимуществе русской графики перед латинской, хотя все положения, выдвинутые самим Г. Ц. Цыбиковым, вплотную подводят читателя к единственно правильному выводу – к принятию русской графической базы для письма и живых говоров самих бурят с характерными для них фонемами в качестве литературного языка, как это имеет место в настоящее время». Общепризнано, что Г. Ц. Цыбиков в своих языковедческих работах 1920-х гг. предвосхитил современные алфавиты в бурятском и монгольском языках на кириллице.