Лео Руикби - Фауст

В том, что касается Фауста, следует с осторожностью относиться ко всем дошедшим до нас источникам. Отличить реальную историю и легенду можно путём проверки, но в нашем случае доказательство будет полностью зависеть от сказанного, написанного – или от того, что мы сумеем прочесть между строк. Поскольку мы вряд ли обнаружим достаточное количество надёжных фактов (такие факты нечасто встречаются в жизни реального человека), то наша работа будет также состоять в рассмотрении вероятных событий.

Современные и околосовременные Фаусту источники в основном были написаны учёными, высоко ценившими доверие людей своего круга. Хотя возникает искушение положиться на их мнение, всё же очевидно, что при случае они не гнушались разрушить чужую репутацию – особенно это касается авторов, находившихся под влиянием Тритемия. Поскольку они апеллировали к чувствам читателя, их аргументы против Фауста выглядели необъективными. Фауст олицетворял мировоззрение, противоречившее взглядам этих авторов, и, хотя никакого «заговора» против Фауста не существовало, они представляли группу, по-настоящему сплочённую против чужака. Происходившее напоминало общее негодование в отношении Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенхайма (1493–1541) – знаменитого врача, получившего известность под именем Парацельса.

Сегодня нелегко разглядеть образ Фауста в смешении более поздних легенд об этом человеке. Мифы о Фаусте росли, как сорная трава, на протяжении всей его карьеры. Мне следовало это знать. Такое происходило и в моей карьере, хотя не так часто, как у Фауста. Это началось в конце 1990-х. Однажды мы решили собраться в саду, чтобы отметить день рождения вместе с соседями. На таких встречах всегда задают вопрос: «А чем ты занимаешься?» Разумеется, я рассказал любопытным, что пишу диссертацию о современном колдовстве. На следующий год, когда мы встретились по тому же поводу, один из гостей сказал своей соседке, что нужно вести себя осторожнее, раз под боком живёт «волшебник». За какой-то год совершенно безобидный разговор о чисто научном исследовании сделал из меня практикующего мага. Если учёный так легко превращается в мага в наш просвещённый век, то как обстояло дело 500 лет назад, в эпоху, когда всех заботили происки дьявола? Именно это последнее соображение заставляет нас быть внимательными к проблемам дешифровки жизни Фауста.

При написании этой биографии я использовал новый подход. В отличие от других исследователей, я старался по возможности рассмотреть Фауста и его мир с позиций мага, а не с позиций современного филолога. Здесь я хочу особо упомянуть Е.М. Батлер из Кембриджа, написавшую самое первое исследование по этой теме, в котором она заняла позицию скептика, но некритически подошла к источникам, что придало работе саркастическую и пренебрежительную окраску.

Это вовсе не значит, что я не ищу рациональных объяснений – особенно как средства для современного понимания сложного мира тех давних времён. Почти всё, что предположительно совершил Фауст, можно интерпретировать как фокусы – и в его эпоху определённо существовали такие приёмы. Хотя сегодня мы значительно лучше представляем, как работает маг, развлекающий публику, в XVI веке лишь немногие посвящённые знали, что подобный обман был чем угодно, только не показом «настоящей» магии сверхъестественного. В Египте до сих пор исполняют фокус с превращением жезла в змею, который использовали Моисей и Аарон, чтобы изумить фараона, – и никто не считает это чудом. По-видимому, когда мы читаем, как Фауст внушил людям, что их носы – это виноградные грозди, мы или можем считать это вымыслом, или должны признать, что сегодня такое по силам любому артисту – гипнотизёру и, следовательно, Фауст тоже мог исполнить такую иллюзию. Как Парацельс, так и Мишель Монтень (1533–1592) были уверены в несомненной магической силе воображения. Фауста нельзя рассматривать как Копперфильда или Блейна XVI века, поскольку его предполагаемое искусство оказалось заведомо выше уровня ярмарочного фокусника, что выводило его на передний край «науки» того времени, в том числе – герметизма, алхимии и астрологии, и напрямую сталкивалось с представлением о реальности, диктуемым церковью.

Настоящая книга родилась прежде всего потому, что, к моему огромному сожалению, не существовало, по сути, никакой биографии Фауста. Литература по теме оказалась труднодоступна, большинство книг были написаны на иностранных языках или предназначались для аудитории специалистов; информация носила обрывочный и противоречивый характер. Хотя на изучение всего этого ушло несколько лет работы, слишком много вопросов осталось без ответа, были изучены не все возможности, и многие события запутанной жизни Фауста не нашли освещения. За строчками, написанными другими людьми, я чувствовал движение какого-то беспокойного и неудовлетворённого духа. Правда была слишком долго скрыта от нас из-за предвзятости и неведения. Пришло время пролить свет на настоящего Фауста.

Его имя впервые прозвучало в 1507 году, когда Фауст уже был легендой. Он вошёл на страницы истории без предупреждения, заслужив проклятие и славу. Мы не можем точно назвать день его рождения или смерти и не знаем точно, что происходило между этими датами. Некоторые учёные говорили о том, что его вообще не существовало – да и сегодня живёт мнение, что этот персонаж целиком являлся плодом воображения Гёте{15}. Но это не правда. До появления легенды на свете жил реальный человек по имени Фауст.

Начало пути, значительного в духовном отношении, предполагает некое чудо при рождении. И если рождение от девственницы в древние времена делом обычным, то скажите, кого, кроме Фауста, считали родившимся в нескольких местах и в разное время? Из путаницы, обычной для прошлого, со временем вырастают очень большие мифы.

Примерно в конце XIV века где-то на территории раздираемой усобицами Германии родился человек, которому было уготовано соперничать с Мерлином, Симоном-магом и, возможно, даже с самим царём Соломоном за высокую и одновременно проклятую корону магии. Хотя мы привыкли называть этого человека Иоганном Фаустом, или просто доктором Фаустом, в первом письменном упоминании – письме, датированном 1507 годом, его именуют «магистром Георгиусом Сабелликусом Фаустусом-младшим». Итак, не только современники, но и люди, жившие в эпохи, близкие к XVI веку, именовали Фаустусом того человека, которого мы привычно называем Фаустом{16}.

Фауст и Фаустус – какая разница? Фауст – распространённая в наши дни немецкая фамилия. Однако Фаустус – имя, также зафиксированное в истории, которое обычно считают латинизированной формой имени Фауст. Латинизированные имена были крайне популярны в кругу учёных-гуманитариев и в целом среди образованных людей XVI века.