Хельмут Ньютон - Автобиография

Мой журнал, 1987

В 1987 году я достиг последней стадии самовозвеличивания и решил издавать журнал под названием «Иллюстрированный журнал Хельмута Ньютона», в каждом выпуске которого будет содержаться тридцать две фотографии. Моим главным художником была Джун. Привожу цитату из вступления к первому выпуску: «В моих воспоминаниях оживает ранняя пора берлинской фотожурналистики двадцатых и тридцатых годов в таких изданиях, как «Berliner Illustrirte Zeitung», которые были частью непременной моей повседневной жизни в ранней молодости».

Мой журнал, 1987 г.

В 1988 году редактор Тина Браун послала меня в Вену фотографировать президента Австрии Курта Вальдхайма. Он был противоречивой политической фигурой из-за его нацистского прошлого. Вместе со мной для проведения интервью прибыл известный писатель Грегор фон Реццори. На следующее утро мы приехали в президентскую резиденцию и стали ждать хозяина, а между тем его секретарь показывал места, где мне было разрешено фотографировать его. Выбор оказался невелик, а освещение, разумеется, было ужасным. У меня не было осветительных приборов, кроме рефлектора, поэтому приходилось полагаться на слабенький дневной свет, проникавший из-за окон в этот ненастный день. Поэтому сразу же после прибытия Вальдхайма я поставил его между стеной и окном и принялся фотографировать. С его лица не сходила зловещая улыбка, и я попросил его быть посерьезнее. Он сказал, что не любит своих фотографий с серьезным выражением лица. Тогда я подумал: «Ладно, если он хочет иметь зловещий вид, пусть получит по полной программе».

Президент Австрии Курт Вальдхайм со своей женой, 1988 г.

После окончания съемок Вальдхайм любезно пригласил меня в свою оперную ложу на вечернее представление. Я предупредил его, что у меня есть только одна пара джинсов и старый пиджак без галстука, но он заверил, что это пустяки. Я приехал в оперу, когда уже подняли занавес, прошел в президентскую ложу, увидел на сцене чернокожего человека и догадался, что сегодня дают «Отелло». Вальдхайм сидел в ложе в обществе двух дам, одна из которых выглядела постарше другой. Я подсел к старшей, полагая, что это его жена, но она поняла мою ошибку и сказала что-то вроде: «Я — не та, кто вам нужен». Тогда я пересел к младшей и извинился за свою бестактность, сказав: «Я не думал, что фрау президент так молода и привлекательна». Тина просила меня при возможности сфотографировать супругов Вальдхаймов вместе, и сейчас появился отличный шанс попросить разрешения. Фрау Вальдхайм отнеслась к моей просьбе с пониманием и сказала: «Приходите к нам домой завтра утром, и мы будем позировать вам после завтрака».

В сентябре 1990 года я отправился в Бонн, чтобы сфотографировать немецкого канцлера Хельмута Коля. Был холодный и дождливый день. Я внимательно осмотрел рабочие помещения Коля, которые совершенно не вдохновляли меня. В отчаянии я выглянул в окно и посмотрел на парк внизу. Дождь волшебным образом прекратился, так что я прогулялся по парку, пытаясь найти что-нибудь вроде кряжистого немецкого дуба. Все дубы были тонкими и похожими на зубочистки, зато вокруг было полно старых вязов. Я выбрал самый большой и попросил канцлера позировать перед ним. Он оказался любезным и предупредительным натурщиком и предоставил мне столько времени, сколько понадобилось. Когда я сказал: «Благодарю вас, герр канцлер, это все», он ответил: «Мистер Ньютон, а теперь, пожалуйста, сфотографируйте меня в моем кабинете».

С Хельмутом Колем для "Дома немецкой истории"

Маргарет Тэтчер всегда завораживала меня. Он воплощала женскую силу и властность, которая достигла вершины успеха и при этом стала казаться мне еще более сексуальной. Вскоре после своей отставки она приехала в Аннахайм, штат Калифорния, чтобы прочитать лекцию перед сотнями людей. Шел 1991 год, и Тина уговорила миссис Тэтчер позировать для меня. Я приехал в отель, где она остановилась со своей свитой, рано утром, примерно в 8.30.

Маргарет Тэтчер

Администрация отеля выделила мне просторный номер в качестве фотостудии, но я намеревался сфотографировать Тэтчер возле бассейна. В течение долгого времени я испытывал своеобразную влюбленность по отношению к ней. Сила и магнетизм ее личности оказывали на меня сильное влияние, и я хотел показать свое восхищение, подарив ей самые великолепные розы, которые смогу купить. Я помчался в цветочную лавку при отеле, но она была еще закрыта в этот ранний час. Я возвращался туда трижды; наконец она открылась, и я увидел массу увядающих роз. Я купил все до одной, помчался наверх и стал поджидать свою добычу. Каждый раз, когда я слышал, как кто-то идет по коридору в сторону моего номера, я устремлялся к двери с розами в руках, готовый распахнуть ее и приветствовать мою богиню. Наконец она появилась, одетая в элегантный костюм. На ногах были тонкие нейлоновые чулки, а волосы уложены в безукоризненную прическу с высоким зачесом, причем каждый волосок сиял на своем месте. Я взмок от возбуждения и нервозности, но она была спокойной и собранной. Я подарил свои розы; она любезно приняла их и вручила секретарю, молодому человеку приятной наружности. Я предложил спуститься к бассейну, но она отказала довольно суровым тоном. Снаружи поднимался ветер, и она не хотела портить прическу. Тогда я попросил ее сесть на стул, причем нога на ногу. Ее ноги показались мне совсем неплохими. Она села, но не закинув ногу на ногу. Я установил на штатив свою старую маленькую камеру «Фудзи»; она немного наклонила голову вбок и улыбнулась в объектив кисловатой улыбкой. Я попросил ее выпрямить голову и быть посерьезнее. Она возразила: «Но человек выглядит так неприятно, когда он не улыбается!» В какой-то момент она перестала улыбаться, и я щелкнул затвором. На этом все кончилось. Она встала и величественно вышла из комнаты. Пять минут спустя вернулся ее секретарь, и я попросил его подписать стандартное разрешение для редакции журнала, дающее право на публикацию фотографий. Он сказал: «Мистер Ньютон, мы никогда ничего не подписываем. Вы можете опубликовать любые сделанные вами фотографии премьер-министра».

Миссис Тэтчер настолько владела ситуацией, что не сделала ни одного неверного движения и ничем не выдала своего настроения. Как выяснилось потом, ей очень не понравилась эта фотография, о чем она напоминала мне при наших следующих встречах. Я же буквально влюбился в этот снимок: она была похожа на акулу, держала голову очень прямо и не улыбалась. Теперь эта фотография (большой отпечаток высотой два метра) выставлена в Национальной портретной галерее в Лондоне.