Владимир Карпов - Вечный бой

- Разрешите обратиться, товарищ майор?

- Слушаю вас, товарищ Шатров, - приветливо сказал комбат. - Сегодня вы у нас герой!

- Какой там герой... Простите меня, товарищ майор, за причиненные вам неприятности.

Голос у Шатрова был глух и дрожал от волнения.

- Ну, дорогой мой, вы сгущаете краски! - стараясь успокоить молодого офицера, сказал комбат.

Конечно, стоять "на ковре" дело пренеприятнейшее... На учении со всяким может такое случиться - на то оно и учение. Не казните себя. Я зла на вас не затаил. Тем более что вы лихо исправили свою ошибку! Много ли нужно человеку для счастья? Иногда всего несколько слов или просто ощущение, что ты не в тягость людям, что ты в кругу товарищей.

Колонны танков, бронетранспортеров и артиллерии вошли в город. От тяжелых машин вздрагивала земля и глиняные домишки, стоявшие по обе стороны дороги.

Это был тот же плоскокрыший, голый, без деревьев, Рабат, но после песков и неотступной пыли он теперь выглядел благоустроенной обителью.

В полковом городке было чисто, тихо, выметено и побелено. Все казалось родным, домовитым, приятным. Самым шумным местом в городке после учений стал автомобильный парк. Командир полка приказал офицерам все привести в готовность к немедленным действиям и только после этого уходить домой.

Пусть подкашиваются ноги от усталости, пусть шумит в голове и глаза слипаются от пыли - нужно почистить оружие, заправить машины, разложить все припасы и снаряжение на места, где руки их привычно найдут по сигналу "Тревога".

С приходом в городок у Шатрова ощущение усталости как-то уменьшилось. Наверное, это произошло от предвкушения близкого отдыха, радостной встречи с Надей, теплого душа, бодрящего холодка чистого белья, белой скатерти на столе, вкусной домашней еды и сладкого спокойного сна в тишине и прохладе комнаты. Все это было так близко и доступно, что от одного сознания предстоящего удовольствия и покоя по телу иногда пробегал легкий щекочущий озноб, а на душе становилось светло и радостно.

Шатров руководил работами своих подчиненных. Колотухин и Нигматуллин копались в моторе. Сержант Ниязбеков уже успел побывать со своим бронетранспортером на мойке - "броник", блестящий от воды, ярко-зеленый, будто улыбался оттого, что его помыли и вычистили.

"А где Судаков?" - вспомнил лейтенант. Алексеи нашел солдата внутри бронетранспортера. Ему, видно, поручили очистить кузов от пыли. Судаков водил сухой тряпкой по бортам и сиденьям и, по сути дела, гонял пыль с места на место.

- Товарищ Судаков, неужели вы не догадаетесь намочить тряпку? - с укором спросил Шатров.

Судаков выпрыгнул из машины и побежал к водопроводной колонке. А лейтенант смотрел ему вслед и чувствовал, как потянуло вдруг закурить. Он пошел к курилке, с грустью думая: "Ну и характер у человека".

У ворот Шатров встретился с Ячменевым. Подполковник, еще пыльный и не переодевшийся, направлялся в автопарк.

- Как дела? - весело спросил замполит.

- Неважно, - ответил Шатров, имея в виду Судакова.

- Чего не хватает? Масла? Ветоши? Горючего?

- Я говорю о том солдате. О Судакове. Помните, на учении докладывал?

- Помню, а что с ним?

- Ничего с ним не произошло. Это меня и удручает.

- Какой ты быстрый. За три дня хотел перевоспитать человека! Воспитательная работа, дорогой Алеша, это вечный бой. Он ведется в мирное время и на войне, днем и ночью. Он никогда не кончается. В нем нет имитации и условностей - он всегда настоящий. И еще одна особенность этого боя - в нем не погибают, а рождаются люди!

Шатров закончил все дела и шагал домой. Шел он по знакомой улице каждый день проходил по ней рано утром в полк, потом спешил на обед и обратно и затем уже вечером возвращался домой.

Он думал о словах Ячменева. Думал о своем взводе. И ему очень хотелось хотя бы в мыслях отметить одно радостное обстоятельство, о котором он не сказал подполковнику. Он и сейчас, шагая по улице, играл сам с собой в прятки, старался убедить себя, что ничего особенного не случилось. Но черт возьми - Судаков-то действительно побежал мочить тряпку к водопроводному крану, когда Шатров ему сделал замечание. Побежал! А не пошел шагом, вразвалочку, как он делал это прежде. Может быть, для других это окажется мелочью, крупицей... Но как знать, не окажется ли это одной из тех крупиц, из которых в конечном счете и складывается командирское счастье...

На углу Алексею повстречалась группа молоденьких лейтенантов. Они четко отдали честь и посторонились, уступая Шатрову дорогу.

- Разрешите обратиться? - спросил высокий стройный парень и покраснел от смущения. - Мы правильно идем - эта дорога в сторону штаба?

- Правильно идете, - радушно сказал Шатров, - не к штабу, а в полк идете. Вы из Ленинского?

- Так точно.

Лейтенанты окружили его.

- Вы тоже наш?

- Ваш! Год назад выпускался.

- Вот здорово!

Шатров смотрел на офицеров - не попадется ли знакомое лицо? Но близко знакомых не было. Вроде каждого из них встречал в училище. Все они были крепкие, румяные, немножко настороженные.

- Как здесь? - спросил тот же парень, который заговорил первым.

- Жить можно! Полк хороший, - сказал Шатров.

- Да-а, - неопределенно протянул чернявый красивый лейтенант и окинул взглядом пустынную, без деревьев, улицу, низкие домики и песчаные наносы около дувалов.

- Это ничего. Привыкнете, - подбодрил Алексей. - Все это уйдет на второй план... Пустыня даже делает человека жизнерадостным. Учит ценить природу.

Один парень криво и недоверчиво усмехнулся. Другой продолжал грустно смотреть на песчаный нанос поперек тротуара. Третий покосился на ножки прошедшей мимо девушки. А тот, что разговаривал с Шатровым, поднял свой чемодан и бойко сказал:

- Ладно, поживем - увидим!.. Пошли, ребята. До свидания, товарищ лейтенант!

1968