Ричард Хэк - Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи

Агата тоже долго не могла прийти в себя от возмущения, и тут последовало еще одно кинематографическое предложение. Лорд Маунтбаттен попросил ее предоставить его зятю, Джону Брабуне, право на экранизацию романа “Убийство в “Восточном экспрессе”. Предполагалось участие звезд первой величины и студии “ЭМИ-филмс”. Поначалу Агата вообще не стала это обсуждать, она не желала больше связываться с кино, ни за что. Но лорд Маунтбаттен, человек дипломатичный и обходительный, мало-помалу сумел добиться доверия. Но предварительных встреч в савойском “Гриль-баре” было много. Агата приходила со своей домашней свитой, Джон Брабуне – со своей. Лорд Маунтбаттен так горячо просил за зятя, что все-таки растопил сердце Агаты. И как только она сказала “да”, ее свита тоже перестала сопротивляться. Фильм получился грандиозный, одна из лучших экранизаций Агаты Кристи.

Американскому режиссеру Сидни Люмету удалось воссоздать атмосферу тридцатых годов – атмосферу книжек Агаты Кристи. А какие актеры там играли! Начнем с Альберта Финни в роли Эркюля Пуаро. Среди прочих – Лорен Бэколл, Шон Коннери, Майкл Иорк, Ингрид Бергман, Ванесса Редгрейв, Джон Гилгуд… великолепное созвездие, сумевшее придать фильму таинственность, романтичность и шик.

“Столь ярких звезд мы пригласили не ради коммерческого успеха, – рассказывал Сидни Люмет, – нам важно было выдержать стиль. Огромное спасибо спонсорам, рискнувшим нанять знаменитостей, ведь это очень опасно. Звезде не скажешь, что денег не хватает и поэтому гонорар придется урезать”.

Винсент Кэнби из “Нью-Йорк тайме” сравнил фильм с “упоительным любовным посланием”, рассыпая похвалы притягательному, всколыхнувшему память о былом духу ушедшей эпохи. Дань восхищения была адресована не только книге Кристи, но и блеску старого Голливуда. Недаром голливудская “Киноакадемия” отметила этот фильм шестью номинациями на “Оскар”.

На лондонскую премьеру Агата прибыла на инвалидной коляске. Тем не менее почтенная Дама Британской империи выглядела очень элегантно в своем норковом палантине и держалась молодцом. На показе присутствовала королева Елизавета и сопровождающие ее величество лица. Когда Агату представляли королеве, она поднялась на ноги и простояла достаточно долго, потому что кроме королевы Англии королева детектива желала поприветствовать, как полагается, и королевскую дочь, принцессу Анну.

Это был феерический вечер. Для создателей фильма само собой. Но в особенности – для Агаты. Когда фильм закончился, ее пригласили на банкет, устроенный в честь премьеры в отеле “Клариджес”.

Вот что писал Макс в своих “Мемуарах”: “Агата была безмерно счастлива. Я хорошо помню такую сцену: полночь, лорд Маунтбаттен ведет Агату к двери банкетного зала и, прощаясь, почтительно пожимает ей руку”.

Это было ее последнее появление перед лондонской публикой[91].

Надо сказать, что всего полтора месяца назад у Агаты случился сердечный приступ – на какое-то время ей был предписан строгий постельный режим. Она жаловалась Корку: “Мне намного лучше, врачи позволили спускаться вниз, в гостиную, но только ненадолго… Тоска!”

В 1974 году не написано ни одной книги, однако Розалинда настояла на сборнике из рассказов с Пуаро, печатавшихся когда-то в журналах. Назывался он “Ранние дела Пуаро”. Обложку для английского издания заказали художнице Маргарет Мюррей. На ней изображен довольно потрепанный дорожный саквояж, стоящий у ног путешественника (вообще-то только его ноги и видны). Ступни в начищенных ботинках и белых гамашах были довольно большими, и Агата сразу написала строгое письмо Билли Коллинзу: “Ноги этого щеголя никак не могут принадлежать Эркюлю Пуаро”. Вот так-то, очень тревожилась, что в воображении читателя возникнет господин футов шести, а то и выше.

Подобные перепалки бодрили, вносили некоторое разнообразие в теперешнюю ее жизнь, почти лишенную событий. Время от времени Агата все же покидала Уинтербрук-хауз, но о поездках в Гринвей больше не могло быть и речи. Кровать ее иногда спускали из спальни вниз. Пока подыскивали сиделку, о жене нежно заботился Макс.

Случалось, она не осознавала, что делает, совершала странные поступки. Однажды вдруг схватила ножницы и обкромсала волосы. Или внезапно начинала с чувством тараторить что-то, вспоминая прошлое, – негромко, уже не хватало сил. Но в общем-то оставалась прежней Агатой, только с каждым днем все заметнее слабела.

В выходные обычно приезжала секретарь Макса, Барбара Паркер, помогала управляться с хозяйством, заботилась о Максе, ведь свалившиеся на профессора хлопоты и переживания, естественно, сказывались на его самочувствии. Агата любила Барбару, ценила ее доброту и покладистый характер. Та спокойно воспринимала и замечания и похвалы.

Скорее всего, Агата понимала, что умирает, медленно, но неотвратимо, совсем как героиня одной из ее книг, понимала, что со временем обратится в прах. Она отдала распоряжения относительно погребения, никаких слез, четко и деловито. Похоронят пусть в деревне Чолси, на погосте церквушки Святой Девы Марии, это неподалеку от Уинтербрука. На могильном памятнике она попросила высечь цитату из “Королевы фей” Эдмунда Спенсера: “Усни, сокройся от забот, от войн и штормовых морей. На смену Жизни Смерть идет, ты не противься ей”[92]. Прощание пусть совершится под музыку Баха: оркестровая сюита № 3 (“Воздух”).

Слабеющая Агата редко выказывала беспокойство, подолгу играла с Бинго, манчестерским терьером, который сменил Питера и тоже стал лучшим ее другом, помогавшим преодолевать житейские бури. С ним можно было сколько угодно разговаривать, не боясь наскучить или что он уйдет. Макс знал, что соперничать с Бинго бесполезно, и даже не пытался. К тому же пес несколько раз его тяпнул. Какое уж тут соперничество.

Итак, 1975 год. Писать Агата больше не могла и потому после долгих уговоров все-таки позволила изъять из банковской ячейки заключительный роман про Пуаро – “Занавес”. Книга, которую Агата когда-то распорядилась напечатать после ее смерти, послужила традиционным подарком читателям – “Кристи на Рождество”. Критики трубили в фанфары, радуясь, что получили “прежнюю Кристи”. Мэтью Коади из “Гардиан” писал: “Дама Агата, чьи последние творения заметно уступают написанным ранее, вновь явила миру свою гениальность”.

Роман вмиг раскупили, первый тираж составлял 120 000 экземпляров. В Америке он вышел в твердой обложке, принеся Розалинде (ведь она была обладательницей права на публикацию) 300 ООО долларов. Поклонники Эркюля Пуаро были растроганы безмерно, так как их любимец здесь уже немощный старик, скрючившийся от боли в суставах. Особенно душераздирающей была последняя страница, где месье прощается со своим дорогим другом, капитаном Гастингсом.

“Прощайте, eher ami. Я убрал с прикроватного столика ампулы с амилнитритом[93]. Предпочитаю уповать на милость Господа”.

На первой полосе “Нью-Йорк тайме” крупными буквами был напечатан заголовок “Умер знаменитый бельгийский сыщик Эркюль Пуаро”.

Далее читаем сам некролог: “В конце жизни месье Пуаро страдал артритом, и у него было больное сердце. Мы частенько видим месье в инвалидном кресле, когда его переносят из спальни в гостиную Стайлз-корта[94]. В эссекском имении Стайлз теперь устроен пансион с маленькими комнатками. А гордец Эркюль Пуаро вынужден пользоваться париком и фальшивыми усами, дабы скрыть урон, нанесенный старостью”.

Прямо перед рождественскими каникулами Агату, совсем как и ее Эркюля Пуаро, переносят из спальни в гостиную Уинтербрука и укладывают на диван, на котором она и примет последнее причастие.

На Рождество соберется вся семья, Агата подолгу будет смотреть на каждого, мысленно благодаря Господа за ниспосланную ей благодать – близких людей.

А потом она простудится, не сильно. Но когда организм настолько хрупок и истощен, довольно и такой малости…

Новый год Агата встретила вдвоем с Максом. А двенадцатого января, когда муж вез ее на коляске из столовой, она нашла его руку и, не поднимая головы, прошептала: “Я возвращаюсь к моему Создателю”. Прошептала – и умерла.

Агата Мэри Кларисса Кристи Мэллоуэн покинула этот мир в восемьдесят пять лет.

13 ЯНВАРЯ 1976 ГОДА. Второй день после смерти Агаты. Во всех театрах лондонского Уэст-Энда от десяти до одиннадцати вечера будет притушен свет. Агата заслужила эту почесть, девятнадцать пьес были написаны ею, девятнадцать пьес, гарантировавших успех. Люди театра были ее друзьями и теперь отдавали дань памяти и признательности не просто знаменитой писательнице, а коллеге.