Николай Левашов - Зеркало моей души.Том 1.Хорошо в стране советской жить...

Каждое лето мы всей семьёй ехали на хутор Кундрюченский, часто одновременно туда приезжали и мамины сёстры со своими семьями. Так что, собиралась почти вся семья. Дом моей бабушки, точнее моего прадеда, которого все звали дедушкой Серёжей, наполнялся шумом и гамом. Как никак, собиралось в одном месте пять детей: мы втроём и две двоюродные сестры, по одной дочери у каждой маминой сестры. В самом хуторе Кундрюченском у нас жили два троюродных брата, так что нам скучать не приходилось. Так сложилось, что хутор Кундрюченский у нас был вместо моря. Конечно, нам очень хотелось увидеть и искупаться в море, море так и осталось нашей детской мечтой.

Море конечно есть море, но мест около хутора Кундрюченского, где можно было поплескаться в жару, было более чем достаточно. Возле этого хутора было несколько прудов шириной двести-триста метров каждый и длиной до километра. Вода в этих прудах была довольно чистая, горько-солёная на вкус. В них мы и научились плавать сами, в первый раз я проплыл вдоль берега «по-собачьи» и не было предела моёму восторгу! В этих прудах водилось довольно много рыбы и раков. Когда мы были маленькими, то только наблюдали с берега, как взрослые заводили на глубину невод и через некоторое время вытаскивали его с большим трудом на берег. А в неводе бились большие рыбы и раки, которых мы тоже помогали вытаскивать из сетки невода. Конечно, это случалось не каждый день, но для нас малышей такие дни становились праздником.

Когда мы подросли, то и сами пробовали ловить рыбу на удочки и закидушки, но рыба клевала не ахти как и поэтому не было такой радости от самого процесса. Единственное, что давало положительный импульс, так это ловля бычков и окуней. Особенно невероятно клевали окуньки, стоило только забросить удочку, как поплавок почти сразу уходил под воду. И очень часто вытащив удочку из воды, на крючках обнаруживали по две-три рыбки сразу. Между нами шло соревнование кто большее число раз вытащит две и три рыбы за раз! И хотя окуньки и бычки были небольшими, сам процесс их ловли доставлял нам очень много радости. Часто и батя отправлялся на такую ловлю вместе с нами и при этом радовался пойманным окунькам и бычкам не менее бурно, чем мы. Обычно мы усаживались на каменной дамбе пруда, возле которой было довольно-таки глубоко. Сами удилища мы делали не более метра длиной и на леску крепили три-четыре крючка.

Один раз на такой рыбалке произошёл весьма забавный случай. Мой брат Владимир, выдёргивая в очередной раз леску из воды, как-то неловко развернулся и плюхнулся в воду с дамбы спиной назад. Он полностью ушёл под воду и когда он погружался под воду, его глаза были широко открыты и его довольно длинные волосы как водоросли шевелились под водой. Ситуация была просто комедийной, он вылез на дамбу полностью мокрый, так как свалился в воду в одежде. Мы все подтрунивали над ним по этому поводу, но наш юмор быстро сошёл на нет, так как через несколько минут после своего не совсем обычного купания, он вытащил сначала карпа под килограмм, а ещё минут через десять — килограмма на полтора! Никто из нас ничего подобного не поймал, хотя мы все сидели на той же дамбе, на расстоянии полуметра друг от друга. Видно «водяной» решил таким образом восстановить его репутацию после купания. Он с некоторым превосходством смотрел на всех нас, когда мы несли мелкую рыбёшку, а у него в садке был приличный улов!..

Помню, как мы ловили раков руками. Днём раки всегда сидят в своих норках, поэтому для того, чтобы поймать рака руками, нужно найти эти норки. Берега у прудов были глинистые, и поэтому нужно было только найти вдоль берега ближайший обрыв под водой и найти в этом обрыве идущие террасами норки раков. Обычно обнаружив под водой небольшой вертикальный перепад по глубине, начинаешь идти вдоль этого обрыва, насколько позволяет глубина. И при этом прощупываешь ногой этот уступ на наличие норок. Когда обнаруживалась ногой при таком прощупывании норка, не вытаскивая свою ступню из норки, необходимо было нырнуть и, одновременно вытаскивая ступню из норки, засунуть в неё свою руку. Если этого не сделать, то проснувшийся рак очень быстро выскакивал из своей норки и тогда его уже не поймаешь. Если рак в своём домике, об этом немедленно узнаёшь, так как он начинает тыкаться в ногу, закрывающую выход из норки.

Засунув руку в норку, пытаешься схватить рака за его клешни и вытащить из норы, чтобы потом бросить на берег, где его тут же подберут. Но рак не ждёт, пока его схватят за клешни, а начинает уходить в глубину своей норки, и всегда приходилось засовывать руку внутрь норки, чтобы достать его там. Иногда норки были такие глубокие, что приходилось засовывать руку в норку по самое плечо, и то, не каждый раз удавалось достать там рака, который, при всём при этом, оборонялся своими клешнями. Но таким образом не поймаешь много раков, так как по этим самым норкам не только ты один проходил, проверяя «прописку» у жильцов.

Настоящий раковый рай для нас мальчишек спустился на землю, одним летом, когда мы приехали в Кундрючку, когда уже были подростками. У бабушкиной соседки было два сына примерно нашего возраста и как-то мы заговорили с ними о том, что руками много раков не поймаешь и т. п. Каково же было наше удивление, когда они сказали, что у них есть небольшой, метров тридцать бредень и, если мы хотим, то можем все вместе отправиться на ловлю рыбы и раков. Мы, не раздумывая согласились и взвалив бредень на плечи и захватив мешки, отправились на один из ближайших прудов, из которого летом брали воду для полива и поэтому он был неглубоким, иначе было бы очень трудно тянуть бредень по глубине.

Раки выходили из своих норок ближе к вечеру, когда Солнце начинает прятаться за горизонтом. Поэтому у нас было час-полтора, пока на зеркало пруда не опускалась ночь, когда невозможно уже ничего увидеть. Поэтому мы обычно, быстро размотав бредень, приступали к ловле. Кто-то из нас шёл с бреднем у самого берега, а кто-то тащил другой конец бредня по глубине. Пройдя с развёрнутым бреднем немного вдоль берега, мы начинами медленно заходить дальним концом к берегу, стараясь чтобы не было свободной воды между ближним концом бредня. Если не было в воде коряг или чего-нибудь ещё, удавалось не допустить, чтобы рыба и раки, попавшие в невод, смогли ускользнуть и тогда мы вытаскивали на берег богатый улов и рыбы, и раков. Сделав несколько таких заходов с бреднем, мы добывали пару вёдер хорошей рыбы и мешок раков.

Дотащив всё это до дома, мы по-братски всё делили, и почти каждый вечер у нас было по ведру рыбы и по полмешка раков, которых тут же варили в большой кастрюле-выварке и потом все вместе садились за большим столом, за которым помещались все и начинали поедать только что сваренных раков! И так было почти каждый день в то замечательное лето. И это лето запомнилось всем именно из-за раков, которых мы уничтожали в огромных количествах, и никто не боялся, что может «объесть» другого, так как полакомиться раками получалось очень уж часто.