Владимир Кизель - Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда.

В середине горной цепи, как бы над голубыми елями парка стоят эти две вершины: слева ― острый пик Коштан (5151м), справа ― белый шлем Дыхтау (5204м) и гребень с вершинами между ними.

Командой был совершен высокотехничный траверс этих вершин ― от Коштана до Дыхтау переход через семь вершин снова большой группой: Абалаков, Аркин, Пелевин, Чередова, Гусак, Леонов и взяли еще двух молодых альпинистов Ю. Москальцова и В. Мартынова (в этом году Боровиков и автор руководили школой и лагерем «Шхельда»). В последующие годы вошло в обычай брать «на пробу» одного ― двух молодых альпинистов.

Первый траверс Дыхтау ― Коштан совершили в 1938 г. Женя Абалаков с Виктором Миклашевским. Мне кажется, что при выборе маршрута (траверс в обратном направлении) было и желание почтить память Евгения. Самым трудным участком, пожалуй, оказался подъем на восточную вершину Дыхтау.

На всем протяжении траверса первой двойкой шли Абалаков с Леоновым. Виталий, конечно, шел всегда первым, не уступая, лишь выпуская второго в редких технических ситуациях. Идущий первым не имеет возможности наблюдать работу последних, поэтому Виталий уделял особое внимание обработке пути, его очистке от ледышек и камней.

Иван Леонов заявил о себе еще в 1938 г., пройдя траверс Безенгийской стены (в группе Е. Белецкого), затем взойдя на Северную Ушбу. Тихий, подчеркнуто деликатный, он воевал, был в плену, освобожден, снова воевал. Он единственный в команде имевший спортивное образование (Институт физической культуры), вел очень большую тренерскую работу зимой и летом, работал в школе инструкторов. Хороший скалолаз без лихости, надежный на страховке. У него, внутренне самолюбивого, была тяга к самостоятельным восхождениям и он впоследствии не раз ходил, собрав свою команду.

Начиная с этого, 1949 года Всесоюзный спорткомитет при подведении итогов летнего сезона утверждал лучшие спортивные восхождения по занятым местам нейтральной комиссией, сформированной федерацией альпинизма. Наша команда заняла первое место по классу траверсов.

Из альплагеря «Шхельда» в конце сезона под руководством автора было совершено восхождение на высшую вершину Шхельды Восточную (4320м) от Ужбинского плато. Это восхождение получило также первое место, но по классу технически сложных (Т.Рождественский, В.Курбесов, И.Лапшенков, В.Нагаев, Д.Симанович). Команда работала! 

При внешней замкнутости и сдержанности в отношениях с людьми Виталий был внутренне глубоко раним. Тяжелым переживанием начался для него 1950-й год. Прошлым летом в Домбае с вершины Семёнов-баши сорвалась связка студентов ЛГУ ― Тищенко Андрей и Смирнова Лиля, тела их остались висеть на веревке, зацепившейся за скальный выступ посреди стены. По настойчивым просьбам родственников и Госкомспорта Виталий и Михаил Ануфриков перед началом сезона отправились в Домбай, чтобы спустить тела. Прошел год ― и легко представить, ЧТО осталось на выступе. Абалаков внешне был по-прежнему сдержанным, но увиденное глубоко задело его, и в будущем все его требования к мерам безопасности возросли и стали ведущими («нельзя превращать людей в ТАКОЕ»)[3].

Вдобавок еще, сразу по прибытии в «Шхельду», ему пришлось принять участие в других спасательных работах: на ледопаде под Ушбинским плато рухнувшим сераком убило одного альпиниста и ранило другого, всю ночь и день шла «спасаловка». Все это и воспоминания об аварии побудило его к разработке комплекса мер по обеспечению безопасности восхождения от просмотра вершины и выбора безопасного пути и времени движения до спуска, приемов страховки. Этим он занимался всю жизнь и железно следил за соблюдением этих мер на восхождениях. Необходимо было с молодежью еще больше работать над приемами страховки и обеспечением безопасности.

Благодаря этой Школе Абалакова при восхождениях команды и в альплагере не было ни одной серьезной травмы или срыва за все годы.

Месяц с лишним работы с участниками в лагере. Команда точила зубья кошек, пропитывала веревку, чтобы не намокала, оковывала ботинки особыми «абалаковскими» триконями. Покончив с учебной программой, команда совершила восхождение (первопрохождение ― это стало девизом команды) на вершину 2-й западной вершины Шхельды по стене опять большой группой (Абалаков, Чередова, Леонов, Боровиков, Гусак и автор), в которую вошел уже известный альпинист Михаил Ануфриков.

Яков Аркин отдал сезоны 1950-51 г.г. работе в геологической экспедиции в горных, труднодоступных даже альпинистам, районах Сибири (в хребте Кодар). Он начал в 1931 г. с восхождения на Эльбрус, много лет работал инструктором, воевал ― был контужен под Ростовом, брал Будапешт и окончил войну в Праге, великий любитель чтения, юморист безотказен в любой ситуации, силен и вынослив. Его юмор часто облегчал жизнь в трудную минуту это с его и Гусака легкой руки в команде установился стиль добродушного подшучивания всех над всеми, поднимавший настроение. Яков был инженером ― конструктором спортивного инвентаря.

Большая группа движется медленнее, но, пожалуй, безопаснее. Альпинизм отличен от других видов спорта. Бегун, падая на финише без сил, «выложившись до конца», окружен тренерами, врачами, массажистами, а альпинист предоставлен сам себе ― даже в наше радио-вертолетное время помощь может придти разве что через пару дней... Выручить могут только товарищи, поэтому сплоченность и дружба здесь незаменимы группа может даже транспортировать пострадавшего. Ведь запасного, как в футболе, не вызовешь!

Лыжника поддерживает многоголосое: «давай»!, «давай»! ― а альпинист в тишине наедине с горами, но когда рядом семеро друзей, жить полегче. Альпинистская дружба ― особая. В футболе ― это хороший пас под гол, дружба в раздевалке при проигрыше... У альпинистов ― это иной раз спасение жизни! И хоккеист, отыграв, уходит в комфорт, а альпинисты сидят днями «нос к носу» в тесной палатке в холоде на скудном питании ― дружба здесь играет особую роль, проверка жестче.

Вырабатывалась терпимость к раздражающим мелочам это сказалось, когда под вершиной мы просидели на гребне три дня в жестокую бурю. Здесь всегда был прессинг Абалакова, исключавшего конфликты. Не зря сказал Тур Хейердал: «Улыбка ― дар богов»!