Нелегалы 2. «Дачники» в Лондоне - Чиков Владимир

Узнав, что дешевле всего стоит обучение в штате Миссисипи, я проделал более тысячи миль, путешествуя на попутных грузовиках и товарных поездах по штатам Юго-Запада. Нашел работу, чтобы иметь возможность платить за обучение и жилье, однако не смог установить связь с компартией, которая в этом логове, где процветали расизм и социальная несправедливость, вынуждена была уйти в глубокое подполье. В университете штата Иллинойс меня приняли в аспирантуру, и я вступил в Союз коммунистической молодежи, а через несколько месяцев стал членом Компартии США. Нашей партийной организации, в состав которой входили отдельные преподаватели и два студента, пришлось действовать нелегально.

К осени 1936 года по заданию партии я переехал в Нью-Йорк, где возглавил одну из местных партийных организаций. Некоторое время я был безработным, потом товарищи нашли мне работу в небольшой фирме, распространявшей партийные и прогрессивные журналы, а также советские периодические издания на английском языке. Платили мне всего пятнадцать долларов в неделю, но эту работу я очень любил и вкладывал в нее всю душу. Я появлялся на всех забастовках и демонстрациях и распространял среди рабочих нашу партийную литературу. Вечерами и в выходные дни занимался тоже партийной работой.

Затем началась гражданская война в Испании. Борьба испанских патриотов стала для нас, американских коммунистов, «делом всего человечества». Этот лозунг, провозглашенный ЦК Компартии США, был основным в нашей борьбе с фашизмом. Многие американские коммунисты и другие прогрессивно настроенные соотечественники добровольцами отправились в Испанию, чтобы с оружием в руках защищать республику от фашизма.

В июльскую ночь 1937 года вместе с другими бойцами Интернациональной бригады я перебрался через Пиренеи в Испанию. Меня назначили в пулеметную роту батальона Маккензи — Панино нашей Интернациональной бригады. Затем стал кем-то вроде политрука в своем отделении. А во время наступления на фашистские позиции при Фуэнтэс де Эбро, где в операции участвовали и советские танкисты, я был ранен в обе ноги пулеметной очередью.

В госпитале прочитал два тома ленинских работ. После выздоровления меня направили в Барселонскую школу по политической подготовке, где и состоялось мое знакомство с советскими товарищами, предложившими работу в советской разведке. Я считал большой честью работать в советских органах безопасности и тем самым активнейшим образом способствовать осуществлению дела моей жизни — победе коммунизма, и поэтому охотно дал свое согласие. Мое посвящение в чекисты-разведчики состоялось на одной из вилл в Барселоне.

В конце ноября 1938 года вернулся в США, а в начале 1939 года познакомился с сотрудником «легальной» резидентуры Твеном,[152] под руководством которого и начал свою разведывательную работу в США. Прежде всего мне поручили подобрать группу людей, которые имели возможность помочь в получении разведывательной информации; кроме того, мой руководитель постоянно подчеркивал, что я должен развивать свою наблюдательность в повседневной жизни и научиться видеть все, что происходит вокруг меня, разумеется, не привлекая внимания со стороны.

Нельзя сказать, что жизнь моя была гармоничной во всех отношениях — я не имел спутницы жизни. Найти жену среди молодых женщин-коммунисток было нелегко: я понимал, что в конце концов ей придется разделить мою судьбу во всем, а такую жизнь не назовешь беспечной. Незадолго до моего отъезда в командировку в Испанию один из товарищей познакомил меня с Еленой Пэтке на митинге. Чем чаще мы встречались, тем больше она завоевывала мое сердце. Ее мать была эмигранткой из Польши и работала в текстильной промышленности в одном из городков штата Массачусетс. Когда Елене исполнилось тринадцать лет, она отправилась в Нью-Йорк и получила работу в магазине по продаже одежды.

Самообразование, которым упорно занималась Елена, в сочетании с участием в классовых боях более чем компенсировали пробелы в ее знании. Она вступила в ряды компартии в 1935 году. Потом изъявила желание сражаться в Испании на баррикадах, однако руководящие товарищи из партийного комитета уговорили ее остаться дома. Я постоянно восхищался Еленой, ее самостоятельностью, боевитостью, способностью быстро принимать правильные и разумные решения. Твен согласился, чтобы она оказывала мне непосредственную помощь в разведывательной работе.

Через несколько месяцев фашистская Германия напала на СССР, и перед нами встали задачи, требовавшие быстрого и оперативного решения. Моя группа тогда состояла из семи человек. Нам удалось получить схемы и чертежи, а также отдельные части новых видов оружия, которое выпускалось на местных заводах.

В начале 1941 года мы с Еленой поженились. Она работала токарем на военном заводе. В выходные дни нам редко доводилось бывать вместе. Задания, которые я выполнял под руководством Твена, вынуждали меня часто выезжать из Нью-Йорка.

Весной 1942 года меня призвали на воинскую службу в американской армии. Поддержание связи с моей группой и другие связанные с этим заботы легли на плечи Елены. Позднее она получила дополнительное задание: начала работать с очень ценными агентами. Одним из них был человек, занимавший важное положение в Управлении стратегических служб (так называлась американская разведка во время второй мировой войны). С ними Елена работала в течение двух лет. Несколько позже Твен познакомил ее с новым руководителем — Анатолием Антоновичем.[153] Елена осуществляла тогда связь с очень ценным агентом, который передавал нам чрезвычайно важную научную информацию о создании атомного оружия. Ей приходилось много ездить по стране и поддерживать связь со многими агентами. У них она получала бесценную разведывательную информацию и доставляла ее в Нью-Йорк.

Моя же служба в американской армии началась на Аляске. Затем я участвовал в операции по высадке в Нормандии, а также в военных кампаниях во Франции и в Бельгии. Потом военная судьба забросила меня в немецкий город Веймар, где я встретился с советскими и немецкими товарищами, пережившими ужасы Бухенвальда. В ноябре 1945 года меня демобилизовали. Заряженный радостью и оптимизмом от общей победы над фашизмом, я вернулся в Нью-Йорк и вновь приступил к разведывательной работе.

Не успели народы вернуться к мирной жизни, как подули ветры «холодной войны», начатой президентом США Трумэном и Уинстоном Черчиллем. Администрация Вашингтона нагло и самодовольно размахивала атомной бомбой, угрожая СССР. ЦРУ, пришедшее на смену Управлению стратегических служб, ступило на скользкий путь заговоров, диверсий и убийств, протягивая свои щупальца по всему миру.

В самих Соединенных Штатах началась травля всех прогрессивно мыслящих американцев. Эта кампания, которая получила название «охоты за ведьмами», проходила в атмосфере клеветы и шпиономании. Инициатором травли стал сенатор Маккарти. ФБР, руководимое Эдгаром Гувером, начало засылать в ряды американской компартии множество своих агентов и осведомителей. Через некоторое время американская охранка арестовала свыше двухсот руководителей коммунистической партии и многих представителей прогрессивной интеллигенции. Американец, заподозренный в сочувствии коммунистической партии в период маккартизма, мог в любой момент потерять работу и оказаться в тюрьме.

Для Елены и меня неписаным и непреложным законом и заповедью были три правила: стойкость, бдительность и терпение. В самый разгар «холодной войны», когда в Америке свирепствовали оголтелые антикоммунисты вроде сенатора Маккарти, мы познакомились с советским разведчиком-нелегалом, имя которого, как нам потом стало известно, Рудольф Иванович Абель. Поначалу у нас сложилось впечатление, что перед нами фермер из Новой Англии. Одет в легкую летнюю рубашку, а на голове мягкая соломенная шляпа — словом, он ничем не отличался от любого простого американца. Мы сожалели, что нам удалось проработать с ним только десять месяцев. Это был незаурядный человек и талантливый разведчик.