Елена Грицак - Мадрид и Толедо

Триумфальная арка Пуэрта де Алькала

На самой шумной улице города причудливо смешались эпохи, художественные стили и традиции. Впрочем, некоторые мадридцы называют бывший овраг самым красивым проспектом в мире, а другие готовы спорить о вкусах, доказывая, что больше нигде не найти столь неумело смешанной архитектуры.

В плане Кастельяна повторяет зигзаги ручья, по руслу которого пролегла более полутора веков назад. Так же капризны и архитектурные стили ее зданий. По слухам, один американец, увидев величественный офис страховой компании «Юнион и Феникс», принял его за похоронное бюро. Двумя домами на площади Христофора Колумба, где ему установлен памятник, некогда владел хозяин концерна «Румаса». Поднятые на пьедестал, издали эти странные сооружения напоминают гигантские столбы, зачем-то поставленные перед глазами великого мореплавателя.

Башни строились по новейшей для Испании технике – сверху вниз. Вначале на одной из них красовалась неоновая реклама в виде шестиугольной ячейки с пчелой внутри, видимо, олицетворявшей трудолюбие сотрудников концерна. Через несколько лет после шумного открытия компания перестала существовать, а ее директор оказался за решеткой за крупные финансовые махинации. Тогда же оба здания лишились неуместной символики, и теперь возвышаются на проспекте, словно памятник ловкому дельцу.

Бульвар Реколетос

В отличие от монументальных сооружений в духе послевоенного патриотизма, архитектурные образцы 1960-х считаются слабыми копиями заокеанских небоскребов. Буквально захватив проспект, финансовые корпорации застроили его разностильными высотками, в лучшем случае заслонившими старинные особняки. Изредка такие постройки появлялись вместо исторических памятников, которые не удалось отстоять городским властям.

Споры о том, насколько хороша композиция из непохожих зданий, продолжаются много лет, однако некоторые из небоскребов не так плохи, как считают строгие эксперты. Гармонично вписался в панораму улицы банк «Бильбао» – 28-этажное красноватое здание, собранное из металлических конструкций. Модернистская «Банкинтера» удивляет скромным обликом и даже отодвинута от основной линии улицы. Этот прием позволил архитектору сохранить старинные дома и подогнать вид своего творения под окрестный ландшафт.

Штаб-квартиру концерна «Эксплосивос Рио-Тинто» проектировал японский архитектор Ямасаки, воплотивший в мадридской постройке некоторые черты прошлых работ, в частности двух 110-этажных высоток на Манхэттене.

Эффектно и достаточно художественно смотрится башня «Европа», выстроенная по проекту испанца Мигеля де Ориоля-э-Ибарры. На ее главном фасаде располагаются огромные часы, прозванные Могилой вампира из-за характерной вытянутой формы. Специалисты единодушны в похвалах зданию страховой компании «Адриатика», также созданному испанским зодчим и тоже в основном из стекла.

В прошлом веке жители Мадрида довольно часто узнавали и с негодованием отвергали проекты перестройки исторического центра. Одну из идей выдвинул Мигель де Ориоль-э-Ибарра, выразивший намерение превратить Кастельяну в напряженную автомобильную магистраль. Молодой архитектор предложил «оставить машины внизу, а людей переправить наверх, дабы мадридцы не чувствовали себя пленниками технического прогресса». Второй этаж планировалось устроить с помощью единой крыши над тремя площадями и последующего переноса вверх всех расположенных там построек. С технической точки зрения проект был вполне реальным, но его осуществлению помешали огромная стоимость и резкий отпор горожан.

К счастью, ни одна старинная улица Мадрида не испытала глобального переустройства, хотя смелые проекты изредка находили заказчика. Именно так получилось на Кастельяне, где все же возникло «чудо прогресса», как называют комплекс АСКА местные жители. Он представляет собой прямоугольник с высотными зданиями по периметру и парком внутри. Рукотворный лес не удивляет отсутствием земли, поскольку находится на втором этаже, о котором мечтал де Ориоль-э-Ибарра. Здесь можно увидеть многие детали его плана: бесчисленное множество лестниц, перепад уровней, плавные изгибы и резкие повороты проходов, навесы из блестящего металла. Невысокие деревья в бетонных цилиндрах и миниатюрные газоны, окаймленные кубическими бордюрами, вызывают противоречивые чувства. С одной стороны, чувство, что природу заключили в тюрьму вызывает протест, зато с другой восхищает смелость архитектурного решения, в данном случае не исказившего облик города.

В конце XIX века жители Мадрида были невольно вовлечены в таинственную историю, итогом которой явилось учреждение одного из самых крупных музеев Испании. Виновником события стал безызвестный тогда анатом Гонсалес Веласко, занимавший просторные комнаты дома с колоннами рядом с вокзалом Аточа. Соседи каждый день видели его с дочерью, белокурой голубоглазой красавицей, чья жизнь, к сожалению, подходила к концу: девушка была неизлечимо больна. Исследуя трупы, доктор знал о последствиях туберкулеза и страдал от мысли, что скоро расстанется с дочерью навсегда.

Никто из окружающих не подозревал о ее смерти, поскольку забальзамированное тело осталось в доме. Проиграв в борьбе со смертью, отец решил сохранить хотя бы видимость жизни. Труп, облаченный в свадебное платье, лежал в стеклянном саркофаге, покидая гробницу на время обеда. Повредившийся в рассудке доктор разговаривал со своей «девочкой», усаживал ее за стол, кормил, укладывал спать и как прежде возил гулять на бульвар Реколетос. Жуткую драму завершили соседи: почувствовав недоброе, люди обходили дом врача стороной, думая, что в нем поселился дьявол. Возможно, эта история во многом является вымыслом, но лаборатория, трупы и обезумевший от горя анатом – правда. К началу следующего столетия в здании с тяжелым классическим порталом разместился Антропологический (ныне Этнологический) музей, на первом этаже которого до сих пор выставлены мумии, доставленные в Мадрид испанскими археологами. Известно, что Гонсалес Веласко заведовал кафедрой анатомии столичного университета: вначале он удивлял студентов рационализмом, а после трагедии в семье увлекся мистикой.

По иронии судьбы в мир иной едва не отошли все испанские государственные музеи, которые мадридские журналисты поспешно, хотя и «без всякого преувеличения относили к покойникам». К 1970-м годам столичные жители, словно сговорившись, перестали интересоваться выставками, отдав предпочтение прогулкам на свежем воздухе.

К началу нового века обстановка значительно улучшилась, однако основными посетителями музейных залов по традиции остались иностранцы и организованные группы специалистов, студентов или школьников. Полного перечня столичных музеев нет ни в одном путеводителе, более того, никто из мадридских чиновников не может сказать точно, сколько же их насчитывается в городе. Парадоксальная ситуация в некоторой степени объясняется тем, что многие музеи существуют лишь на бумаге. Экспозиции таких заведений пылятся на складе или выставлены на витрине, как например в Музее ветчины, который на самом деле является магазином.

К призракам относится и многострадальный Музей испанского народа. Созданный в 1934 году, он закрылся в связи с началом военных действий, не проработав двух лет. К концу войны обнаружилось, что здание разрушено и нуждается в капитальном ремонте, состоявшемся только через три десятилетия. В 1970-х годах музей распахнул двери перед публикой, но вскоре закрылся и вновь надолго. В его сегодняшнем собрании насчитывается более 20 тысяч экспонатов: старинные инструменты, предметы мебели, керамическая и стеклянная посуда, одежда, игрушки. Особого внимания заслуживают народные костюмы и афиши эпохи первых Бурбонов. Сложенные в ящики и картонные коробки, пересыпанные нафталином, уникальные вещи долго хранились в подвалах Королевского театра и госпиталя Сан-Карлос. Удивительно, что в таких условиях сотрудники продолжали работать, составляя каталоги и проводя научные исследования.

Магазин под названием «Музей ветчины»

Колоссальное собрание древностей имеется в реальном и довольно крупном Археологическом музее, который возник в столице благодаря капризу королевы Изабеллы. С 1867 года испанская публика изучает в его залах культуру своих предков: иберов, басков и других народов, обитавших на полуострове в глубокой древности.

Владельцем первых вещей из фонда Музея естественных наук был выпускник Сорбонны, испанский историк Педро Франко Давила. Приобретенные в ходе работы предметы вначале хранились в доме ученого. Однако ценность и, главное, огромное количество экспонатов натолкнули на мысль о создании постоянной выставки. Ее организацию взял на себя король Карлос III. Монарх принял собрание в подарок, отблагодарив Педро Франко Давилу назначением на пост директора Королевского кабинета естественной истории. В настоящее время посетителям музея предоставляется возможность увидеть богатую коллекцию минералов, а также около 2 000 000 экземпляров насекомых, моллюсков, рыб, пресмыкающихся. Некоторые виды диких животных и птиц здесь представлены в виде чучел.