Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #6

Теперь об этих событиях постоянно говорят в Прибалтике, когда выдвигают требования к России о компенсации за “оккупацию”. Однако в ту пору они не привлекли внимания мирового общественного мнения. Это не удивительно, так как подобные массовые аресты и ссылки в лагеря “подозрительных лиц” осуществлялись в то время повсеместно в Европе. Сразу же после начала гитлеровского блицкрига в мае 1940 в Голландии, Бельгии, Франции развернулись повальные аресты среди тех, кто вызывал у полиции сомнения в их благонадежности.

Утром 10 мая в Голландии было арестовано 2300 человек, обвиненных в пособничестве с Гитлером. На самом деле большинство из них были политическими эмигрантами из Германии. Аресты дали толчок к развитию массовой шпиономании. В это время в Голландии, как писал американский историк Луи де Ионг, “всякий считал себя вправе задержать любого подозрительного немца”. По словам очевидцев, “в эти пять дней разыгрывались жуткие сцены. Некоторых арестованных расстреливали конвоировавшие их солдаты”.

Аресты нескольких тысяч человек были произведены 10 мая 1940 года и в Бельгии. Как свидетельствовал де Ионг, “через несколько дней развернулась новая огромная волна репрессий, главным образом под влиянием настроений возбужденного населения; в результате дополнительных арестов многие тюрьмы вскоре оказались переполненными… Одновременно было принято решение вывезти (предосторожности ради) наиболее опасных из подозрительных лиц на территорию Франции… Большинство из них являлось немецкими подданными, среди которых имелось много евреев”. Вызывали подозрения любые иностранцы: “поляки, чехи, русские, канадцы, итальянцы, французы”.

Высланные испытывали в пути немалые страдания. Де Ионг писал: “Запертые в вагонах с надписями “члены пятой колонны” и “шпионы”, люди лишь время от времени получали немного воды; раз в сутки им выдавали по куску хлеба. Стояла невыносимо жаркая погода. В пути несколько человек умерло, одна женщина родила. На станции Тур перед эшелоном с арестованными, который остановился напротив здания вокзала, собралась возбужденная толпа. “Нефти, - кричали из толпы, - дайте нам нефти, чтобы облить ею и сжечь подлецов; надо уничтожить эту нечисть!” Из 2000 немецких подданных, вывезенных из Бельгии во Францию… “двадцать один человек был убит или умер в результате плохого обращения”.

Наконец, после многих дней мытарств заключенные прибыли в район концентрационных лагерей у предгорьев Пиринеев. Эти лагеря и без того уже были заполнены до отказа, так как во Франции десятки тысяч людей были к этому времени арестованы по подозрению в принадлежности к “пятой колонне”.

Уже в сентябре 1939 года все немецкие подданные, проживавшие во Франции, были интернированы. Среди них были и 30 тысяч лиц, бежавших от преследований из нацистской Германии. В один из подобных лагерей бросили видного писателя и антифашиста Лиона Фейхтвангера. Свои злоключения он описал в книге воспоминаний “Чёрт во Франции”.

Даже в странах, не подвергшихся вторжению германских войск, царили панические настроения. Естественные в условиях войны повышенные меры по охране безопасности страны после начала гитлеровского блицкрига сменились массовой шпиономанией. Если осенью 1939 года в Англии были интернированы 600 “ненадежных” иностранцев, а в мае 1940 года - около 3 тысяч человек (которые в 1939 году еще не считались “подозрительными”), то в июне - свыше 50 тысяч человек (практически все иностранцы). Многих из них затем вывезли в лагеря в Канаду. Часть судов, которые перевозили людей через океан, были потоплены немцами.

Хотя массовые депортации 1941 года в Прибалтике были осуждены еще при Советской власти, никто и никогда не осудил огульные аресты и расправы над людьми 1939-1940 годов в Великобритании, Франции, Бельгии и в Голландии. Никто не требовал и компенсации за тогдашние репрессии.

Позже аналогичные события разыгрались и в США. Вскоре после нападения Японии на Пёрл-Харбор в Америке развернулась истерическая кампания с требованием немедленного ареста всех граждан японского происхождения. В феврале 1942 года в течение недели 120 тысяч человек, чьи предки давно покинули Японию, были отправлены в “центры перемещения”, расположенные в горных штатах (Вайоминг, Монтана, Айдахо), где они и пробыли в тяжелых условиях всю войну.

Однако все эти события не произвели глубокого впечатления на современников, потрясенных в годы войны значительно более масштабными злодеяниями гитлеровцев. К лету 1941 года немцы уже второй год осуществляли политику геноцида в отношении польского населения. В своей беседе с корреспондентом “Фёлькишер беобахтер” Клайссом 6 февраля 1940 года Г. Франк объяснял, чем отличается жизнь в “протекторате Богемия и Моравия” от Польши, превращенной в генерал-губернаторство: “Образно я могу об этом сказать так: в Праге были, например, вывешены красные плакаты о том, что сегодня расстреляно 7 чехов. Тогда я сказал себе: “Если бы я захотел отдать приказ о том, чтобы вывешивали плакаты о каждых семи расстрелянных поляках, то в Польше не хватило бы лесов, чтобы изготовить бумагу для таких плакатов”.

Франк не преувеличивал. Уже к концу 1939 года в Польше было уничтожено свыше 100 тысяч человек. На территории Польши были созданы лагеря смерти: Освенцим, Майданек, Треблинка и другие. К концу своего хозяйничанья немцы уничтожили около 6 миллионов поляков.

А вскоре гитлеровская политика массовых репрессий и геноцида стала осуществляться и на прибалтийской земле. При этом активную помощь в реализации этой политики оказывали местные сторонники германских оккупантов.

Нашествие

Великая Отечественная война, начавшаяся 22 июня 1941 года, стала тяжелейшим испытанием для всех народов СССР. Удары, нанесенные нашей стране гитлеровской Германией, были усилены вероломными действиями подпольных националистических формирований, вступивших в сговор с германским фашизмом. В “Истории Литовской ССР” сказано: “Националистическое руководство ФЛА накануне… войны перебрасывало в Литву своих эмиссаров и диверсантов, обученных в специальных гитлеровских школах. К ним присоединялись участники банд, созданных ещё до войны подпольными центрами ФЛА в Вильнюсе, Каунасе и других местах Литвы. Начиная с рассвета 22 июня, банды буржуазных националистов нападали на мелкие группы красноармейцев, обстреливали отряды милиции и советско-партийных работников, убивали новоселов, советских активистов, нарушали нормальную работу связи и транспорта”.

23 июня отряды ФЛА захватили радиостанцию Каунаса. По радио прозвучал призыв ко “всем национальным силам” придти на помощь германским армиям, было провозглашено “восстановление независимости Литвы и создание временного правительства” во главе с клерикальным деятелем Юозасом Амбазевичусом. Вооруженные выступления против Советской власти происходили и в других частях Литвы. Утверждается, что в них приняло участие около 100 тысяч человек. Мисиунас и Таагепера писали: “25 июня вермахт вошел в Каунас почти парадным строем и обнаружил, что им управляет временное правительство”.

Ряд бывших латвийских военных подразделений выступил после начала войны в полном боевом порядке на стороне немцев. К моменту вступления немцев в Ригу были созданы две организации, претендовавшие на роль правительства: Центральный организационный комитет за освобожденную Латвию и Временный государственный совет.

По мере того как германские части приближались к территории Эстонии, подпольные националистические формирования активизировали вооруженные действия против советских войск. Как отмечали Р. Мисиунас и Р. Таагепера, “некоторые из них насчитывали несколько сот человек и были организованы в довольно дисциплинированные части бывшими армейскими офицерами. В значительной части южной Эстонии советская администрация была заменена эстонской за несколько дней и даже недель до прихода основных германских сил. Тарту оказался под полным или частичным эстонским контролем с 10 по 28 июля”. В Эстонии был создан самозванный совет, претендовавший на роль правительства. Его возглавил бывший премьер Улуотс.

Германское командование планировало с помощью своей “пятой колонны” в считанные дни окружить части Красной Армии в Прибалтике и уничтожить их. Несмотря на вероломство нападения Германии и удары в спину, которые наносила тайная агентура Германии в Прибалтике по советским войскам, с первых же дней войны бойцы Красной Армии при поддержке местного населения давали отпор агрессорам и их сообщникам. С 22 июня вступили в сражение с врагами бойцы 29-го (литовского) территориального стрелкового корпуса. После отступления из Литвы бойцы корпуса продолжали сражаться за пределами своей родной республики. Лишь после двух месяцев упорных боев, в течение которых корпус понес значительные потери, он был отведен на переформирование. Затем оставшиеся от корпуса 3 тысячи бойцов вошли в состав вновь образованной 16-й литовской дивизии.