Павел Мельников-Печерский - Очерки поповщины

420

Так, например, в 1840 году, во время голода, по вызову московского генерал-губернатора князя Голицына, составилась компания нескольких богатых московских купцов, с целью отвращения хлебного недостатка в столице и для продажи хлеба по уменьшенной цене. В этой компании приняли участие из православных: Куманины, Колесов, Алексеевы, из раскольников: Рахмановы, Шелапутин, Терентий Солдатенков и Василий Соколов. Они собрали до миллиона рублей. В 1841 году Федор Рахманов получил за это прямо золотую медаль на Владимирской ленте, а Алексею и Василию Рахмановым и Шелапутину было объявлено высочайшее благоволение. Рахмановы были представлены к орденам (которые, впрочем, в это время уже не приносили купцам дворянского достоинства), но комитет министров нашел, что хотя оказанная ими услуга достойна вознаграждения, но раскольникам менее вредных сект, к числу которых принадлежит и поповщинская, можно только за превосходную заслугу или общеполезный подвиг назначать награды, исключая орденов, которыми вовсе неприлично украшать их. Император Николай Павлович утвердил это положение комитета 25-го июля 1841 года («Собрание постановлений по части раскола», стр. 388). Рахмановы и их земляки Гречухин и Аллилуевы, а также Кулаковы имевшие перед голодным годом большие хлебные запасы, в то же время нажили огромные деньги: в покупке хлеб обошелся им по 80 к., а они продали его по 3 р. 80 к. Но своим, старообрядцам, продавали по своей цене, отчего еще более приобрели к себе уважение Рогожского общества и гуслицкого населения, куда даже отправляли хлеб для безвозмездной раздачи своим землякам («Статистическое описание Рогожского кладбища». Рукопись).

[Федор Рахманов заикался и картавил. Читая вслух молитвы, он вместо «благого и вернаго раба Твоего», произносил «блакого и вернаго раба», отчего и прозван был «Блаким» («Следственное дело о Кочуеве»).]

Вот отрывки из письма Смыслова, от 9-го июня 1832 г., из Москвы (подлинник в «следственном деле о Кочуеве»): «Ох вы, мои доблии страстотерпцы, претерпевшие страшное поражение от падения вашего в канаву. Читая письмо ваше, усматриваю ваше несчастие, еще в пути вас постигшее, — не мог удержаться от смеха… ох бишь, извините, от сердечного соболезнования вашего несчастия. Как это вы, сердечненькие, спятили с пути истинного и упали в канаву! Радуюсь, что скоро восстали и исправились. Вижу также, что вы ненавидимы и претерпеваете от одного Блакого и верного раба повсечасно жестокие выговоры за московские события — ну, что делать? Я уверен, что у вас еще и сверх оного неудовольствия еще остается много терпения. Также он проповедует большую потерю вообще всех старообрядцев, и будто бы мы стараниями и успехами его были только и благополучны, а без него теперь будто уже и не умеем сесть к ставцу лицом. Ах, он окаянный! Как он мог произнести такие слова, которые покроют вечным стыдом их только самих? Скажите ему, что лук сильных изнеможе, а не могущие уже препоясашася силою… Он (Бог) ныне скинул с глаз людей ту мрачную завесу, которая препятствовала многим видеть свет истины… О Бозе сотворим силу и тою расколотим злобные и коварные замыслы всех богачей, стужающих нам… Насчет московских обстоятельств нового ничего нет, только более разговору в противную сторону Блакова и верного раба… С началом (Петрова) поста нынешнего хотят приступить к избранию новых попечителей».

Река Уза впадает в реку Сож.

[Августа 1-го.]

[ «Цветным воскресеньем» называется воскресенье перед Пасхой, иначе называемое «Вербным воскресеньем», когда церковь воспоминает вход Иисуса Христа в Иерусалим.]

[Июня 24-го.]

«Сказание о житии и отчасти чудес преподобнаго отца нашего Викентия, иже на Новом Крупце». Рукопись раскольническая, в восьмушку; писана (то есть переписана), по всей вероятности, не ранее тридцатых годов нынешнего столетия в Сибири или в Пермской губернии плохим полууставом, переходящим в скоропись, небрежно, со множеством орфографических ошибок, а местами до такой степени безграмотно, что трудно доискаться смысла.

Письмо, подписанное буквами г. и. П. (грешный инок П.) и адресованное в Петербург, Елене Ивановне Громовой, 14-го февраля 1848 года.

«Сказание о житии и отчасти чудес преподобнаго отца нашего Викентия, иже на Новом Крупце». Там об этом родстве говорится утвердительно.

Чуда Архангела Михаила в Колоссаех, во имя которого была устроена вторая часовня; потом икона эта стояла в трапезной церкви, и ей бывал в монастыре храмовой праздник 6-го сентября; Введения во храм Богородицы, Сретения Господня, Знамения Богородицы. Остальные две иконы принесенные Лаврентием, нам неизвестны. Все они, сказывают, были искусного древнего письма и очень уважались старообрядцами. Где они теперь — неизвестно. Едва ли не в Макариевом единоверческом монастыре.

[Новозыбковского уезда Черниговской губернии, при речке Адамовке, в 30 верстах от Чернигова, в 15-ти от Новозыбкова.]

«Собрание постановлений по части раскопа, по ведомству св. синода», I, 681–682.

То есть, казалось бы, могилевского архиерея, Георгия Конисского.

«Собрание постановлений по части раскопа, по ведомству святейшего синода», I, 682.

Около 1778 года. Погребен в Лаврентьевом монастыре.

В роде нынешнего станового пристава.

Поляк-католик.

Это письмо графа Румянцева, с другими подобными документами и с разными денежными актами и долговыми обязательствами к Лаврентьеву монастырю разных старообрядцев Огороденской волости Гомельского (прежде Белицкого уезда), тщательно сохранялось в ризнице Лаврентьева монастыря. По упразднении его в 1844 году, присланные правительством чиновники их не нашли, и десять лет все полагали, что эти документы пропали. Впоследствии оказалось, что их вместе с мощами Викентия тайно взял с собой последний лаврентьевский игумен, инок Аркадий (Шапошников), впоследствии экзарх некрасовский и епископ славский. Бумаги эти найдены в 1854 году чиновником особых поручений при бывшем харьковском генерал-губернаторе Кокошкине, штабс-ротмистром Родзянко, во время обыска, произведенного им в городе Черкассах, Киевской губернии, в тамошнем женском старообрядческом монастыре, в келии родной сестры Шапошникова, вдовы Анны Родионовны Беликовой. Теперь они хранятся в архиве министерства внутренних дел.

[Г. фон-Фок впоследствии был директором особой канцелярии министра внутренних дел и заведовал делами о раскольниках. Потом, в начале царствования императора Николая, был первым управляющим III отделения собственной его величества канцелярии.]

Собственноручное письмо г. фон-Фока взято у Анны Беликовой. Вот оно: «Лаврентьева монастыря начальнику отцу Симеону. Чрез пятигодичное мое в Гомеле пребывание не вижу порядка, кроме расстройства, в девичьем слободы Спасовой монастыре, как монахини с прочими белицами беспорядочно жительствуют и принимают к себе различного рода бродяг, за что в прекращение их своевольства не имеющие над собой настоящей начальницы! За что я определяю оный монастырь девичий под ваше смотрение и ведение, дабы вы определили к ним строгого и честного поведения монаха, который бы их соблюдал и увещевал к порядкам и житию законному, яже пишет (?) апостол Павел: «подобает монахиням благоговейно, в тихости, кротости, воздержании, в посте и молитвах, а не в пьянстве и злогласовании». Но я вас закону и обряду вашему не учу и не запрещаю, а как вы о законах сами учены, известны, так и его наблюдайте и моление свое к небу простирайте. Во-вторых, апостол Павел вопиет (?): «аще кто повинуется власти земной, той и повинуется Богу, аще кто противится власти земной, той противится и Богу». Но я вам вкратце (sic) пишу, за то, что вы о законах сами известны. Беспорочное и Богу угодное житие ваше, устройство и порядок, которое в монастыре, вами управляемом, существует, кротость, поведение и строгое ваше наблюдение правил монашеских удостоверяют меня, что вы восстановите в девичьем монастыре такой же порядок к благоугодности Божией и в повиновении святых Его заповедей. Если ж бы, сверх чаяния моего, на обуздание развращенных и на приведение их в послушание, нужна быть могла власть светская пли помещичья, то изволите отнестись ко мне или казнохранителю Шустову, коему надзор от меня поручен, и ожидайте во всех случаях, где к порядку и устройству клонится, моего беспрекословного содействия. Иаков Фок. Марта 29-го дня 1804 года, № 437». Курьезный документ этот хранится в архиве министерства внутренних дел.