Федор Раззаков - Почему не гаснут советские «звёзды»

Именно это желание поближе сойтись с Шолоховым, чтобы «совместно искать путь русского единства», судя по всему, и могло сильнее всего насторожить тех людей в советских верхах, кто более всего боялся возрождения русского национального самосознания. Для них этот намечавшийся тандем сулил большие проблемы в будущем.

В свете всего вышеперечисленного не кажется надуманной версия о том, что в советских верхах (его либеральном крыле) могла созреть идея физического устранения Шукшина. Отметим, что подобные эксцессы являются отличительной чертой любой политики — не только советской. Вот и в СССР за этим скрывалось тайное противостояние, которое велось в высшей советской элите между представителями разных политических течений. Например, в КГБ между собой боролись две группировки: Юрия Андропова (либерал) и его первого заместителя Семёна Цвигуна (державник). Последний с большой симпатией относился как к Шолохову, так и к Шукшину и на том же «Мосфильме» плотно контактировал с бондарчуковским объединением (там экранизировались книги Цвигуна о партизанском движении). Поэтому если предположить, что Шукшина убили, то подозрение в этом падает прежде всего на андроповское окружение, а не на цвигуновское.

О том, что это могло быть именно убийство, говорили люди весьма осведомлённые. Например, Сергей Бондарчук, который в одном из откровенных разговоров со своим тогдашним зятем, Николаем Бурляевым, обронил фразу: «Васю убили, и я даже знаю, кто это сделал». Не от Цвигуна ли, с которым Бондарчук дружил, он мог узнать об этом?

Вспомним на этот счёт и слова другого человека — близкого друга Шукшина, писателя Василия Белова: «В своём Иване (герое пьесы-сказки „Ванька, смотри!“. — Ф.Р.), посланном за справкой, что он не дурак, Макарыч с горечью отразил судьбу миллионов русских, бесстрашно содрал с русского человека ярлык дурака и антисемита, терпимый нами только из страха ради иудейска. После Гоголя и Достоевского не так уж многие осмеливались на такой шаг! Быть может, за этот шаг Макарыч и поплатился жизнью — кто знает?..»

В июле 2009 года отгремел 100-летний юбилей бывшего министра иностранных дел СССР А.А. Громыко. Заметим, что ни один юбилей советского государственного деятеля не отмечался в постсоветской России с таким идеологическим размахом, как этот: тут и показ документальных фильмов о деятельности юбиляра сразу по нескольким каналам, и передачи на радио, и многочисленные статьи в прессе. Факт, с одной стороны, отрадный, но задумаемся: случайный ли? Например, предшественник Громыко В.М. Молотов, который пробыл на своём посту тоже немалый срок (с перерывами — 13 лет), особых почестей со стороны нынешних СМИ почему-то ни разу не удостаивался (хотя в 2000 году у него тоже была круглая дата — 110 лет). Его если и вспоминают, то в основном с негативных позиций: как ближайшего сподвижника «диктатора Сталина», одного из инициаторов «преступного пакта Молотова—Риббентропа» и т.д. и т.п. Почему же такой разительный контраст демонстрируют нынешние власти в своих идеологических подходах к двум министрам иностранных дел почившего в бозе СССР? Нет ли в этом какой-то тайны, которая тщательно скрывается постсоветскими идеологами от широкой публики? Ну что ж, попробуем разобраться.

Начнём с того, что Громыко являлся учеником Молотова: на дипломатическую работу он пришёл именно по «молотовскому» набору — в 1939 году, когда Вячеслав Михайлович стал наркомом иностранных дел СССР. Причём Громыко оказался одним из лучших его учеников, иначе вряд ли он затем сделал бы фантастическую карьеру в МИДе: стал послом в такой стратегически важной для СССР стране, как США (1943–1946), заместителем Молотова (1946–1949) и постоянным представителем СССР при ООН (1946–1948). Наконец, после смерти Сталина в 1953 году именно Громыко был отобран Молотовым в свои первые заместители: тот вернул его из Великобритании, куда Громыко отправили за год до этого. Короче, все эти вехи биографии нынешнего юбиляра наглядно подтверждают тезис о том, что он был молотовец. Однако в связи с этим возникает резонный вопрос: почему же именно его в 1957 году Хрущёв назначил министром иностранных дел, если его предшественника (и учителя) он с позором изгнал с этого поста, обвинив во всех мыслимых (и немыслимых) грехах? После такой позорной отставки учителя логично было бы и его верному ученику тоже «паковать чемоданы» и отправляться если не на пенсию (из-за относительно молодого для политика возраста), то хотя бы в почётную ссылку (в какую-нибудь мировую глухомань). Но вместо этого ученик проштрафившегося учителя пошёл на… повышение. Парадокс?

На мой взгляд, разгадка кроется в следующем. Несмотря на лавры «первого ученика», Громыко таковым никогда не был. Он с большим уважением относился к Молотову как к профессионалу своего дела, но на многие проблемы смотрел иначе, чем он, особенно в последние годы — после смерти Сталина. Именно поэтому Хрущёв, формируя свою команду, обратил внимание на Громыко и не побоялся доверить ему столь ключевую должность. Заметим, что именно МИДу предстояло в те годы совершить кардинальный поворот во внешней политике СССР — от жёсткой конфронтации свернуть на рельсы мирного сосуществования со странами капиталистического мира.

Заметим, что эта линия началась фактически сразу после смерти Сталина, что неудивительно. Покойный в этом вопросе был настроен более радикально и отнюдь не собирался идти на мировую с Западом. Однако, как показали последующие события, здесь у него нашлось слишком много противников в рядах своих же соратников. Вот почему не стоит сбрасывать со счетов версию о том, что со Сталиным могло расправиться его же близкое окружение, во-первых, из-за боязни новой чистки в рядах бюрократии (а Сталин в последнее время говорил об этом в открытую), во-вторых, из-за определённой усталости от «холодной войны», которую ближайшие соратники покойного вождя стали считать неэффективной. Им всерьёз могло показаться, что, устранив Сталина, они смогут договориться о «мировой» с ведущими западными политиками.

Как известно, Сталин умер в марте 53-го. Фактически сразу после этого новое советское руководство восстанавливает дипломатические отношения с Израилем (вождь народов разорвал их за месяц до своей смерти), а в марте следующего года СССР официально (уведомляя об этом СМИ) просится… в НАТО. Однако руководство последнего в этой просьбе советскому руководству вежливо отказывает (ответное заявление от 7 мая). Все эти шаги ясно указывали на то, что в Кремле происходит поиск новых подходов в вопросах внешней политики. Для этого меняется руководство МИДа: прежний его глава А. Вышинский (1949–1953) отправляется представителем СССР в ООН, а его место занимает В. Молотов, работавший на этом посту до него (1939–1949). В качестве своего первого заместителя Молотов берёт Громыко, отзывая его из Лондона.

Судя по дальнейшим событиям, выстраивание стратегии взаимоотношений с Западом всё сильнее разводило в разные стороны Молотова и Хрущёва. Видимо, осторожный мидовец боялся радикализма в этом вопросе, что не могло нравиться его оппоненту, у которого буквально руки чесались начать кардинальную перестройку всего и вся. А тут ещё вмешались и события внутреннего порядка: Хрущёв задумал разоблачить Сталина, против чего Молотов решительно выступал. Всё-таки в этом вопросе он был большим рационалистом: одно дело отступать в каких-то отдельных вопросах от сталинской политики, другое — выставлять Сталина преступником. Хрущёв придерживался иного мнения. Атаку на Сталина он собирался осуществить с дальним прицелом: во-первых, чтобы дискредитировать и заменить ту часть сталинской гвардии, которая не захочет поддержать его во всех начинаниях, во-вторых, чтобы легче было наводить мосты с Западом (фигура вождя народов выступала здесь как ритуальная жертва и как очередной шаг к похоронам его политики во многих её аспектах — как внутренних, так и внешнеполитических).

Поняв, что при таком раскладе может произойти не только крах его собственной карьеры, но и дискредитация всего коммунистического движения, Молотов начал сопротивляться. Чем и предрешил свою судьбу. В феврале 56-го Хрущёв сделал «ход конём» — выступил на XX съезде с закрытым докладом «О культе личности Сталина», нанеся удар по сталинистам (тому же Молотову и его сподвижникам в Политбюро: Кагановичу, Маленкову, Ворошилову, Булганину) и дав конкретный сигнал Западу, кто ему друг, а кто враг, — громогласно заявив с трибуны съезда, что СССР встаёт на рельсы мирного сосуществования с капиталистическим миром. Последнее заявление было диаметрально противоположным тому, о чём писали классики марксизма-ленинизма, в том числе и недавний руководитель страны — Сталин. Последний за год до своей смерти заявил следующее: