Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Фокус»

Тот факт, что Медведев — юрист и законник, как любят рекламировать его в прокремлёвских СМИ, не означает ни мягкосердечия, ни человечности. Многие из вас служили в армии, ещё советской, и отлично помнят: можно доконать солдата дедовщиной, а если ему не нравится дедовщина, можно задолбать по уставу. Устав написан так, что вполне для этого пригоден. Медведев не производит впечатления людоеда, но во главе «Газпрома» вряд ли мог бы стоять кто-нибудь особенно пушистый.

Медведев говорит абсолютно правильные вещи, но их говорил и Путин. Оценивать политика, особенно российского, надо не по его декларациям и даже не по внешности, а по тем немногим отступлениям от протокола, которые он может себе позволить. Не слушайтесь первого побуждения, учил Талейран: оно обычно доброе. Так вот, вопрос в том, насколько политик способен на эти спонтанные, чисто человеческие реакции. Путин на них способен, и только в этом залог его популярности и даже, если хотите, таланта. В государственных делах интуиция важнее расчёта: хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах. Но хочешь умилить, тронуть, расположить его к себе — поступи несколько раз по-человечески, обмани худшие ожидания. Путин это умеет и несколько раз это делал. Насколько к этому способен Медведев — вопрос. По-моему, он более закрыт. В Путине есть своеобразный артистизм — в Медведеве, кажется, нет. В его риторике куда меньше ястребиного, но зато и в поведении его куда меньше человеческого. А мне кажется, что с идеологически враждебным мне человеком всё-таки проще договориться и сработаться, чем с идейно близкой мне машиной.

Поколенческая разница тоже сказывается: для Путина, скажем, Украина по определению не могла быть вовсе уж чужой страной. Он прожил при СССР 39 лет, а Медведев — 26. Для Путина распад СССР был подлинно геополитической трагедией, он не лукавил, говоря об этом. Для Медведева, наверное, тоже, но не в той степени: его мир от этого не затрещал. Наверное, у него меньше имперских амбиций и претензий, однако и договариваться с украинскими политиками ему будет сложнее, поскольку они для него более чужие.

Наконец, у Путина был чрезвычайно выигрышный фон. После Ельцина все ждали наведения порядка железной рукой, и любые отклонения от этих суровых ожиданий воспринимались как выдающийся гуманизм. Путину не требовалось особо располагать к себе страну — она после Ельцина была априорно к нему расположена. Медведеву придётся решать куда более сложную задачу — блистать на фоне Путина, которого вся страна (за незначительными исключениями) уважает, а половина так даже обожает. Чтобы на этом фоне зарекомендовать себя сильным политиком, придётся прибегать и к окрику, и к показательной порке, и к демонстративной строгости с соседями. Так что не ждите от Дмитрия Медведева никакой особенной снисходительности. К тому же он несколько ниже президента Путина по чисто физическим параметрам, да и дзюдо не занимался, поэтому форсирование голоса становится неизбежным.

Так что на вашем месте я ждал бы от Медведева лишь несколько упрощённого и менее человечного варианта Путина. Хотя вру. На вашем месте я бы вообще ничего от него не ждал. Попробуйте быть совсем, совсем другой страной. В чём-то у вас это получается, в чём-то — нет, но в любом случае этот путь перспективнее равнения на Россию.

Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, говорит русская пословица, которую вы наверняка ещё не забыли. Вот и не ждите. И не догоняйте. Чем дальше от нас — тем, честное слово, лучше для вас. Я бы сам очень желал видеть нас одной страной. Но сейчас вовсе этого не хочу, потому что слишком люблю Украину.

№ 8, 21 февраля 2008 года

На Украине (можно, я не буду насиловать язык предлогом «в»?) в последнее время чувствуешь себя гостем из будущего.

Только не из радостного будущего типа «Полдень, ХХII век», а из российского постпутинского. Из этого 2008 года в тот примерно 1997, в котором пребывает нынешняя Украина, можно послать несколько советов, которые помогли бы мне самому лет десять назад.

Дорогие друзья. Прежде всего, не беспокойтесь. Ничего особенно ужасного — как и прекрасного — не происходит, и ничем катастрофическим нынешний период украинской истории не кончится. Инстинкт самосохранения у человечества силён, и ни расколом, ни диктатурой, ни внешним поглощением (с российской или натовской стороны) нынешняя турбулентность не разрешится.

Не стоит думать, будто всевластие финансистов, торговцев и прочих менеджеров — надолго. Это сегодня менеджер среднего звена позволяет себе через губу разговаривать с наёмным рабочим — от крестьянина до журналиста, за чей счёт он, собственно, и живёт. Сегодня у вас время подсуетившихся бездарей. Так бывает всегда, и всякая свобода есть свобода прежде всего для них.

Погодите, в ближайшие года три-четыре все их начинания полопаются, понты опадут, а востребованы, как прежде, окажутся не ловчилы и ухитрялы, а думатели и делатели. Всякий глоток свежего воздуха, залетевший в форточку, приводит к кратковременной и спекулятивной торговле этим воздухом; но все торговцы — временщики, и знают это. Потом снова настанет честное время. Правда, почти безвоздушное. И тогда нынешняя вольница с её вульгарностью политических разборок ещё покажется эпохой лёгкой и славной. Издали всегда так кажется.

Мне, например, приходится ехать в Киев, чтобы вспомнить, как плохи на самом деле были 90-е. Думаю, сейчас не надо затевать долгосрочных предприятий. Сейчас надо дышать, смотреть и запоминать. Время свершений настанет где-нибудь в 2010–2011-м.

Не знаю, как будет выглядеть украинский Путин, поскольку не знаю, откуда он придёт и какая идея будет у вас вместо суверенной демократии. Не исключаю, кстати, что та самая суверенная демократия, только вместо нефти вашим главным богатством будет провозглашена вот эта самая независимость, абсолютно бессмысленная при отсутствии национальных ценностей и приоритетного внимания к культуре. Знаю одно: сплачивать всю страну будет не общая идея, а общее отвращение к неопределённости, коррупции, скандалам и амбициям. Цирк кончится, клоуны отчасти разбегутся, отчасти переучатся на дрессировщиков, — и рухнет последнее безусловное завоевание, а именно свобода мнений.

И тогда, в эпоху окончательного кризиса смыслов, каждому понадобится персональное утешение. Для кого-то это будет счастливый брак, а для кого-то — давно задуманный роман. Но постарайтесь сделать так, чтобы глобальное разочарование в политике — и, не побоюсь этого слова, в себе, — не застало вас врасплох. Это тяжёлое состояние, нам в России оно знакомо, и мы научились из него выбираться с помощью личных достижений, уже никак не связанных с государственными.

Настало время личной незалежности, ради которой только и собираются все майданы.

Пора перестать зависеть от Родины, вечно заходящей в тупики, и начать составлять её славу каким-то другим способом — интеллектуальными прорывами, уникальным ростом (вроде того ветеринара, которому Ющенко давеча вручил машину).

Пора перестать смотреть «Свободу слова», считать всех дураками и предлагать способы национального спасения. Жизнеспособная нация — это собрание жизнеспособных одиночек. Смиритесь с тем, что национальная утопия не состоялась. Осуществляйте личную. Она не подведёт.

И не разочаровывайтесь очень уж горько. Помните: мы в России это уже прошли.

И ничего — живы, юмора только поубавилось. А если станет совсем кисло — съездите к нам. И убедитесь, что ваш вариант — ещё далеко не худший. Отчего-то взаимные визиты всегда оставляют у нас именно такое впечатление.

Потому, наверное, мы так и любим друг друга.

№ 13, 1 апреля 2008 года

Украинское правительство выделило 3 миллиона долларов на преодоление негативного отношения к НАТО, которое, как свидетельствуют многочисленные опросы, выказывают от 50 % до 70 % украинцев.  

Это новость радостная по нескольким причинам сразу. Во-первых, как минимум половина, а как максимум — две трети украинцев демонстрируют здравомыслие. Во-вторых, у Киева есть 3 миллиона свободных долларов, поэтому порадуемся за столицу. В-третьих, ему эти миллионы некуда девать. То есть всё остальное, кроме отношения к НАТО, в стране сугубо позитивно.

Честно говоря, насчёт вступления Украины в Североатлантический альянс у меня были серьёзные сомнения. Как почитаешь отдельных российских авторов, так и хочется, чтобы Украина, задрав штаны, бежала от нас куда подальше. Но я понимаю, что дистанцироваться от России и вступить в НАТО — совсем не одно и то же. Более того: вступить туда — значит, серьёзно поссориться с Россией, войти с нею в жёсткий клинч и тем скорее сблизиться, нежели отдалиться. Дистанцироваться от России и тем надолго избыть свои комплексы — дело хорошее, но для этого надо сделать что-то совсем другое, вообще не имеющее к нам отношения. Потратить эти 3 миллиона на реальную консолидацию нации посредством добрых дел — вроде лечения хроников, воспитания беспризорников или поддержки литературных журналов.