Абдурахман Авторханов - Ленин в судьбах России

В поисках исторических источников становления Ленина-революционера и Ленина-социалиста, при пристальном изучении его концепции революционной диктатуры "профессиональных революционеров", призванной обеспечить переход к социализму, добросовестный исследователь назовет его духовными предшественниками трех французов: Робеспьера, Бабефа и Бланки и четырех русских: Заичневского, Нечаева, Ткачева и Чернышевского.

Гракх Бабеф (1760–1797) подал Ленину основополагающую идею "организации профессиональных революционеров", изложенную Лениным еще в 1902 г. в его политическом бестселлере — книге "Что делать?". В этой книге Ленин, молчаливо отвергая центральную идею Маркса из его "К критике политической экономии" о том, что социальная революция не есть акт искусственной организации, а объективный результат взрыва имманентных противоречий в обществе, сформулировал свой собственный закон: "Дайте нам организацию революционеров, — и мы перевернем Россию". Вот эта идея организации коммунистической революции централизованным заговором была взята у Бабефа. Бабеф ее проповедовал в своей революционной газете "Народная трибуна". То, что Ленин называл "организацией профессиональных революционеров", у Бабефа носит только более точное название: "тайная повстанческая директория". Впрочем, и само советское официальное издание признает, что в духовных предшественниках Ленина Бабеф занимает свое законное место, когда утверждает: "Бабеф и его сторонники бабуисты занимают видное место в ряду предшественников научного коммунизма” (БСЭ, третье издание, т.2, стр.500).

Очень большое влияние на выработку ленинской тактики и стратегии революции имел продолжатель дела Бабефа — Луи Огюст Бланки (1805–1882). Этот бесстрашный революционер и гениальный волюнтарист, который провел в тюрьме 30 лет за свою революционную деятельность, впервые в истории революционной мысли разработал и обосновал ведущие принципы по организации коммунистической революции в любой стране, независимо от ее социальноэкономического уровня развития и политической структуры. Единственный инструмент для такой революции по Бланки — это строго централизованная и строго законспирированная иерархическая организация заговорщиков-революционеров, которая после своей победы устанавливает революционную диктатуру над страной, чтобы обеспечить победу социализма. Бланкисты входили вместе с Марксом и марксистами в I Интернационал, но отвергали концепцию Маркса о "фатальной неизбежности" революции в силу внутренних законов развитого капитализма и то только в развитых капиталистических странах. Аргументы, которые выдвигали Маркс и Энгельс против "заговорщической коммунистической революции" Бланки, прямо бьют по будущей схеме пролетарской революции Ленина в крестьянской России, капиталистически наименее развитой в Европе. Нельзя, доказывали Маркс и Энгельс в адрес Бланки, "перескочить через промежуточные станции и компромиссы" (Соч., второе изд., т.18, стр.516–517). Как раз "продолжатель дела Маркса" Ленин не признавал ни "промежуточных станций", ни "компромиссов", когда решил доказать на деле, что бланкистская схема коммунистической революции и коммунистической диктатуры осуществима сначала только в отсталых странах именно из-за глубоких противоречий, порожденных их политической, экономической, социальной и культурной отсталостью. Все известные нам коммунистические революции как раз в странах более отсталых — в России, Азии, Африке и в Латинской Америке подтвердили реальность революционной концепции Ленина. Конечно, Ленин действовал творчески, а не как апологет. Он, выражаясь советским языком, поднял бланкизм на высшую научную ступень применительно к условиям его времени и его страны, на словах Бланки критикуя, чтобы на деле вернее переодеть "фаталиста" Маркса в волюнтаристский костюм Бланки, для чего Ленину пришлось сочинить от имени Маркса антимарксистскую теорию "необланкизма" — о новых законах революции в новых условиях "высшей стадии развития капитализма" Однако, Ленин преодолел сектантскую узость бланкизма, как заговорщической организации, и однобокость марксизма как одноклассовой идеологии пролетариата тем, что рядом и вокруг революционной иерархической организации заговорщиков создал целую сеть легальных организаций, что называлось по терминологии Ленина "сочетанием нелегальной работы с легальной работой", а марксизм избавил от его пролетарской однобокости тем, что включил в марксистскую схему "пролетарской революции" еще один новый класс, который Маркс и Энгельс объявили в "Коммунистическом манифесте" реакционной силой, а именно — крестьянство. В вопросе о роли крестьянства в будущей "пролетарской революции" и его месте в строительстве социализма в России Ленин кричащий антимарксист, но зато трезвый стратег, ибо ко времени революции 1917 г. крестьянство составляло 80 % от общего населения империи, а индустриальный пролетариат только 2,5 %. Если бывший народник, ставший позже основоположником русского марксизма, Плеханов пророчил еще в 1889 г., что революция в России победит как рабочая революция или вовсе не победит, то Ленин в 1917 г. доказал обратное: революцию под знаменем пролетариата могут организовать русские бланкисты, опирающиеся на кучку интеллигентных демагогов и на гигантский класс крестьянства, переодетого в солдатские шинели. Однако, Ленину были чужды свойственные любому заговору, в том числе и бланкистскому, авантюризм, некалькулированный риск, путчизм, революционная игра ва-банк. Как стратег победоносной и организованной революции он уникален, а как тактик лавирования и маневрирования в политической борьбе он превосходит всех своих противников, вместе взятых. Превзошел он Бланки и в искусстве организации заговора применительно к условиям времени, оценке собственных и вражеских сил, резервов обеих сторон, могущих быть использованными в ходе революции. Плюс еще один очень важный психологический элемент: приурочить восстание к какому-нибудь ударному — случившемуся, спровоцированному или просто придуманному — "казусу белли" революции — к предлогу, вокруг которого можно организовать ярость революционных сил — наличных и потенциальных. Все это входит в стратегический баланс революции, но для того, чтобы она развязалась нужно еще одно условие — Ленин его называет "революционной ситуацией". Как раз анализируя достижения и недостатки доктрины заговора своего духовного предшественника Бланки, Ленин рассказывал, в чем он расходится и в чем он дополнил бланкизм: "Восстание, чтобы быть успешным, должно опираться не на заговор, не на партию, а на передовой класс. Это во-первых. Восстание должно опираться на революционный подъем народа. Это во-вторых. Восстание должно опираться на такой переломный пункт в истории нарастающей революции, когда активность передовых рядов народа наибольшая, когда всего сильней колебания в рядах врагов и в рядах слабых, половинчатых, нерешительных друзей революции. Это в-третьих. Вот этими тремя условиями постановки вопроса о восстании и отличается марксизм от бланкизма" (ПСС, пятое изд., т.34, стр.242–243).

Марксизм в этих рассуждениях, конечно, и не ночевал. Никаких заговоров, пусть даже переименнован-ных в "революцию", для организации восстания, чтобы осуществить программу социализма, Маркс не признает. Именно в этом фундаментальное отличие марксизма от бланкизма, как мы видели выше. Вот в этом как раз отличается марксизм и от ленинизма.

В самом деле, вспомним еще раз исходную позицию Маркса, когда и почему происходит всякая социальная революция в обществе, чтобы сравнить марксистский фатализм, который Маркс выдает за свое научное открытие законов революции, с вышеизложенным ленинским волюнтаризмом, являющимся не развитием идей Маркса о революции, а развитием и расширением идей Бланки. В предисловии к "Критике политической экономии" Маркс сформулировал свой знаменитый закон всякой революции в следующих словах: "Общий результат, к которому я пришел и который послужил потом руководящей нитью во всех моих дальнейших исследованиях можно кратко сформулировать следующим образом… На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы… Тогда наступает эпоха социальной революции.”. Исходя из этого, на его взгляд, универсального закона всех революций, Маркс утверждал в своих последующих сочинениях, что нельзя искусственно перескакивать через социально-экономические формации, так же как нельзя вводить новый социальный строй декретами, добавляя, что капиталистически более развитые страны показывают отсталым странам картину их собственного будущего. Ленин молчаливо опрокинул всю эту концепцию Маркса о законах смены социально-экономических формаций и социальной революции, опираясь именно на революционные идеи Бланки и на его русских революционных последователей.