Итоги Итоги - Итоги № 25 (2013)

— С точки зрения человека, прожившего определенное количество лет, вырастившего взрослую дочь и растящего двух маленьких детей, и то и другое является большой глупостью. По логике запрет пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений подразумевает пропаганду традиционных. Если же вы не разрешаете рассказывать детям об отношениях между лицами одного пола и при этом запрещаете говорить что-либо об отношениях между мужчиной и женщиной, то вы лишаете их этой информации в принципе. Но ведь ребенку интересна эта тема, он ведь что-то уже об этом знает, у него ведь возникают вопросы. Простая ситуация: ко мне приходит мой восьмилетний сын и говорит: «Пап, а скажи, пожалуйста, зачем мужчины и женщины женятся? А откуда дети берутся?» Или хуже того: «А вот среди гостей были дядя Вася и дядя Коля. Они что, тоже муж и жена?» Что мне ему ответить? Эти два закона не разрешают мне рассказывать ничего, кроме историй про аиста и капусту. Если я как законопослушный гражданин буду исполнять требования закона, то у меня есть подозрение, что мои дети пойдут с этими вопросами уже не ко мне, а к кому-то другому. Который расскажет им это не в деликатной, а в похабной форме. А может быть, еще захочет и продемонстрировать. Хорошо, у меня есть мобильный телефон Мизулиной, я могу позвонить ей и попросить, чтобы она сама все объяснила ребенку. Но ведь не у всех есть такая возможность.

— Насколько юридически корректен сам термин «нетрадиционные сексуальные отношения»?

— Да, под этот термин при желании легко можно подвести и нетрадиционные сексуальные позы. Для кого-то традиционно вот так, а для кого-то — иначе. Какой будет правоприменительная практика — покажет жизнь. Но насколько я себе представляю, «Камасутра» в руках старшеклассника должна вызвать у ревнителей этого закона нервный тик. Они, по-видимому, считают, что дети должны до всего доходить сами. А потом будут удивляться ранним беременностям, росту числа абортов и венерических заболеваний.

— На ваш взгляд, у противников этого и других спорных законов, принятых за последнее время Госдумой, есть перспективы быть оспоренными в Конституционном суде?

— Не могу исключать, что КС придется заняться этими вопросами. Но о перспективах говорить не хотел бы, поскольку, если такое обращение поступит и будет принято к рассмотрению, мне предстоит выступать на процессе. Кстати, интересно: вот вы как журналист сможете рассказывать о судебном процессе по поводу закона о пропаганде нетрадиционных отношений, не нарушая сам этот закон?

— Такая проблема возникнет не только перед журналистами, но, пожалуй, и перед самими судьями.

— Совершенно верно. Знаете, у юристов есть такая шутка. Почему в законе до сих пор нет точного определения понятия «порнография»? Потому что определение понятия «порнография» само по себе является порнографией.

— Прошел слух, что в братской Белоруссии собираются ввести в свой уголовный кодекс статью, карающую уже за сам факт однополой любви. У нас такое исключено?

— Исключать я бы не стал, хотя, думаю, до этого все-таки не дойдет. Белоруссия не член Совета Европы, не подписывала никаких деклараций. Они живут отдельно от всего мира, а мы, слава богу, уже вошли в мировое сообщество. Но вся эта ситуация мне очень не нравится. Как-то Фаина Георгиевна Раневская в те времена, когда у нас была ответственность за гомосексуализм, назвала Советский Союз страной, в которой человек не может распорядиться даже собственной задницей. У нас сегодня наблюдается тенденция, характерная как раз для советской эпохи: государство начинает предписывать, курить мне или не курить, пить или не пить. И кого любить. Скоро, наверное, начнет предписывать, в какой позе это делать.

Андрей Камакин

С другой стороны

Алексей Пушков: «Либеральное право навязывает большинству повестку дня меньшинства»

— Алексей Константинович, говорят, скандальный закон о защите детей от «информации, пропагандирующей отрицание традиционных семейных ценностей», не нужен, поскольку фактов таковой пропаганды не существует. Возразите?

— Закон необязательно должен отталкиваться от конкретных фактов, может и от тенденции. А тенденция такова, что в Европе нетрадиционная сексуальная культура при поддержке госструктур распространяется все активнее. Еще недавно присоединение к этой культуре было личным решением. В России так и происходит. Но в Европе уже идет навязывание этой культуры. Сегодня это официальная политика целой группы государств. Беру на себя смелость утверждать, что поддержка гомосексуальной культуры превратилась и в официальную линию Евросоюза. Молдавию недавно вынудили принять закон о борьбе с дискриминацией гей-сообщества, увязав его с облегчением визового режима с ЕС. За этим скрывается смена приоритетов: от толерантного отношения к представителям нетрадиционной сексуальной культуры к обязательствам защищать их, дать им особый статус.

— А наши депутаты, выходит, выступают за дискриминацию меньшинств?

— Никто в России этих людей не преследует. А вот навязывание этой культуры на государственном уровне вызывает резкую реакцию населения. Посмотрите, что происходит во Франции: пока там просто были однополые пары, никто не возражал. Но вот принят закон о легализации однополых браков и права на усыновление ими детей — и Франция встала на дыбы! Там сейчас идут бои с полицией, против несогласных применяют слезоточивый газ. В Думе выступали члены ассоциации французских семей. По их словам, во Франции создается полицейское государство, запрещающее выступать против однополых браков. Они говорят: за это там уже увольняют с работы, большинство французов против, а власть затыкает им рты. Вчера во Франции появился первый политзаключенный: молодой человек, арестованный на манифестации против однополых браков, отказался сдавать кровь на образец ДНК. Его обвинили в участии в мятеже — два месяца тюрьмы.

— При чем тут Франция? Закон, принятый Госдумой, будет действовать в России.

— Мы не можем закрывать глаза на происходящее. Если бы речь шла только о взрослых — еще полбеды. Но когда во Франции выпускается книжка для пятилетних детей под названием Papa porte une robe («Папа носит платье»), то как это назвать? Это не шутка, это — политика! Скоро дойдет до того, что всех «традиционалистов» объявят аномалией.

— Это эмоции, а в чем состоит юридическая сторона вопроса?

— Я считаю, что все происходящее — следствие развития либеральной концепции права, провозглашающей неограниченную свободу индивида даже в ущерб обществу. Это своего рода юридический эксцесс, который позволяет меньшинству навязывать большинству свою повестку дня. Не все с этим согласны: Венгрия недавно приняла поправку в конституцию, определяющую, что семья — это союз мужчины и женщины, Румыния намерена конституционно запретить однополые браки. Греция против их признания. Так что мы не одиноки.

— Помимо пропаганды есть еще и запрет на усыновление российских детей иностранными однополыми парами. Но ведь таких фактов тоже нет. Зачем огород городить?

— В странах, где разрешены усыновления однополыми семьями, ребенок при переусыновлении может попасть в такую пару. И мы ничего не сможем сделать, так как он выпадает из нашей юрисдикции. Однополая пара во Франции сегодня может обратиться во французское агентство и попросить подобрать им ребенка из России. Мы ставим на их пути заслон, ведь не рассчитывать же только на суд — он может ошибиться. Вот нашумевшее в США дело «Брандт против Чепмен». Лесбиянка Марсия Брандт усыновила ребенка из России, обманув наш суд и органы опеки, заявив, что она — мать-одиночка. На самом деле она жила в паре с другой женщиной — Бет Чепмен. Они усыновили мальчика, потом развелись и по решению калифорнийского суда он теперь проводит по 50 процентов своего времени с каждой из «мам-пап». Словом, есть случаи сознательного введения в заблуждение судов и органов опеки. Вот мы и внесли поправки в Семейный кодекс, призванные исключить такие ситуации. Словом, мы не можем допустить, чтобы наш ребенок оказывался в зависимости от тамошнего законодательства. Кстати, по данным американских социологов, в США в семьях гомосексуалистов процент насилия над детьми — 30, в лесбийских — 25, а в гетеросексуальных — 8. Разница налицо.

— Так, может, просто ввести уголовную ответственность за «нетрадиционные» отношения, как было в СССР?