Арустан Жолдасов - «Время ли разбрасывать угли?» – История Центральной Азии в современных учебниках

Один из редакторов монографии 1947 года выше, Непомнин В.Я. в 1954 году пишет уже не о завоевании, а о «Прогрессивном значении присоединения Средней Азии к России"[5].

М.П. Вяткин в том же 1947 году пишет о колонизации Казахстана, об убийствах, насилии и грабежах тысяч казахов казаками Уральского войска, о стравливании царскими чиновниками калмыков, башкир, казахов друг с другом и племен/родов внутри этих этнических групп, о разорении становящегося в ХVIII веке казахского государства, о стремлении казахов к протекторату России, как к военно-политическому союзу против Джунгарии, но «не в форме ограничения внутренней самостоятельности Казахского ханства»[6].

Авторы доклада подчеркивают, что в некоторых учебниках подчеркивается этничность — термин «русские» — «завоеватели, колонизаторы, эксплуататоры». Но этот термин в учебниках появился опять же из публикаций в советских источниках:

Российский и позже советский ученый Е.Д. Поливанов утверждает: «Термины, диктуемые духом колонизации живут в некультурной части русского населения — по адресу узбеков «сарт», «сартишка», «зверь» — сохранившим доныне животную психику полицейского колониального режима»[7].

В Газете «Правда» и «Известия» сообщается:

«"Неравенство в правах европейцев и мусульман в Туркестане проявляется на каждом шагу. Даже сегодня здесь полагают, что только русские могут проводить диктатуру пролетариата в Туркестане… Русская коммунистическая партия и советская власть выгоняют казахов с насиженных мест, применяя не только силу, но и убивая их днем и ночью.»[8]

«Менталитет, сформированный царским режимом у руководящего и привилегированного класса Туркестана, то есть русских, все еще сохраняется. Даже сегодня вызывает удивление пренебрежение, с которым те, кто называют себя коммунистами, относятся к коренному населению, обращаясь с людьми как с рабами. В Ферганской области советская власть не только ничего не предпринимает против разбоя и грабежей, а скорее потворствует им. Более того, там занимаются преследованием мусульманского населения и даже мусульманских коммунистов"[9].

Ниже приводятся аргументы для обоснования содержания раздела «Цели и выводы».

В учебнике Узбекистана сказано: «Истоки российского завоевания Туркестана уходят во времена Петра I, когда в 1717 г. двухтысячный отряд русских солдат во главе Бекович-Черкасским вторгся на территорию Хивинского княжества …».

Авторы доклада недоумевают: «Неужели российский император, создавший к этому времени одну из сильнейших армий Европы и Азии, рискнул двинуть на войну столь малые силы? Отряд Бековича-Черкасского — одна из многочисленных военно-топографических экспедиций. Будь-то действительно военная интервенция, то после разгрома Бековича к границе Хивы двинулись бы более мощные силы».

Вот что сообщает историкам российский источник[10] о целях экспедиции в указе Петра I:

a) «склонить Хиву к подданству» (К потере независимости. — А.Ж.);

b) «обратить Амударью в старое русло» (Т. е. вместо Аральского моря в Каспий, без учета нужд потребностей Хорезма и каракалпаков в ирригации. Более того, Бекович требовал под угрозой оружия, чтобы это было выполнено самими жителями Хивы, что было просто невозможно — Джейхун — «бешеная» — так называли Амударью, которая металась по пустыне, сама прокладывая себе русло. — А.Ж.);

c) «устроить военные крепости» и

d) «направить офицеров на поиски золота» (Т. е. на территории другого государства и без согласия его властей. — А.Ж.).

Следует отметить, что «военно-топографическая» экспедиция состояла всего лишь из 2 купцов и 2 инженеров, но 4000 пеших солдат и 2100 всадников с огнестрельным оружием и 19 пушками. Им противостояло, по разным данным, от 15 000 до 24 000 хивинцев (вооруженных преимущественно холодным оружием). При таком техническом превосходстве в вооружении для победы нужна была лишь трезвая голова. О Бековиче тогда говорили, что он тронулся умом, потеряв жену и детей, которые, к нашему искреннему прискорбию, утонули перед его «топографическими изысканиями», а последние начались с военных действий — трехдневного боя. После чего Ширгази-хан предложил Бековичу разделить войска на постой в разных селениях, где они и были порознь уничтожены.

Насколько адекватно указу и инструкциям Петра I была исполнена экспедиция?

«Показания снятые с лиц допрошенных в Сенате не говорят в пользу Бековича, и открывают его корыстолюбие в утайке подарков на 70000 рублей…» от хана и Петра I. Не важно — то ли он украл, то ли у него украли, но неудача этой экспедиции для Средней Азии лет на 50 успокоила «завоевательный зуд» царей.

Почему Петр не направил войска в отместку?

Российский источник отвечает «Несчастие не отвратило бы Петра от предпринятого им намерения; между тем как возраставшие беспокойства в Персии внушили ему другие планы». Кстати, Петр I тогда был намного более озабочен европейской политикой и ему было не до Хивы, так как и перед Хивой экспедиции Петра I потерпели неуспехи на Юге и Востоке почти на всех фронтах военных действий — от Персии до Джунгарии.

Чем дело кончилось?

Почти через 100 лет «в 1873 г. в г. Мангите русские солдаты ворвались в дома и умертвили до 400 чел. хивинцев, жители ханства смотрели на погром Мангита, как на возмездие за истребление отряда Бековича-Черкасского в 1717 году».

В учебнике Узбекистана сказано «Не оправдали себя надежды среднеазиатских ханств на то, что в своем противостоянии России они могут опираться на Англию…Потерпевшая поражение в войне против Афганистана Англия решила договориться с Россией. Согласно этой сделке, Россия ограничивается завоеванием Средней Азии и от похода на Индию отказывается. А Англия не станет возражать против политики России по отношению к Средней Азии… Открылся путь к завоеванию Россией Средней Азии».

Авторы доклада уверяют, что «утверждение узбекских историков попросту ошибочно. Завоеванию Кокандского ханства и Бухарского эмирата не предшествовали какие-либо договоренности с Великобританией: соглашения о территориальном разделении появились значительно позже — уже после взятия Хивы (август 1873 г.). Российский император Александр II не спешил…, с недоумением реагировал на рвение… некоторых русских военачальников… квалифицируя их в личной переписке выражением «завоевательный зуд» … Когда 14 июня 1865 года русские войска под командованием генерала Черняева взяли Ташкент, для официального Петербурга это стало неожиданностью».

Действительно, формальных договоров и соглашений о территориальном разделении в 1717 году не было и не могло быть, даже в ходе визита в Британию самого Петра I в составе «Великого посольства», но в учебнике и не говорится именно об этом периоде. Тем не менее, в ходе дальнейших завоеваний — Чимкента, Ташкента, Коканда и Самарканда в XIX веке шли интенсивные переговоры с Британией, в которых дипломаты России обещали не идти дальше туркменских владений, если Британия не будет претендовать на Афганистан. Военные (министр Д.А Милютин и генерал Черняев) не последовали дипломатии А. М. Горчакова, который стремился наладить отношения после турецких войн с Англией, обеспокоенной намерениями России продвинуться к Индии, для завоевания которой была послана ранее столь же неудачная экспедиция.

Сам Д.А. Милютин в своих мемуарах пишет, что Черняев «..не мог быть в полной неизвестности о видах правительства, т. е. Министерства иностранных дел, которое постоянно противилось всякому движению нашему вперед в Средней Азии. Впоследствии положительно выказалось, что Черняев не хотел знать видов правительства и действовал на свою голову… Требуя от местных начальников соблюдения по возможности даваемых им инструкций и указаний, я находил вредным лишать их собственной инициативы»[11].

Неожиданностью для Петербурга действия Черняева не могли быть и потому, что он постоянно сообщал о своих планах в Петербург, а также потому, что «Местные задачи военного подавления окраин требовали предоставления администрации этих окраин широкой самостоятельности в действиях, известной независимости от центральных, а порой и высших правительственных учреждений»[12].

Авторы доклада считают неуместно говорить о колониальном захвате Туркестана и предпочитают термин «расширение границ» (в документах царской России это называлось «расширением естественных границ»).