Григорий Луговский - О природе сакрального. К истокам духовного опыта

Отдельно нужно сказать и о торговле. Сетевой маркетинг в его интернет-ипостаси способен полностью ликвидировать традиционную систему магазинов, а значит и оптовую торговлю, вертикальные посреднические структуры, паразитирующие на системе свободного рыночного обмена. Сегодня уже не потребитель идет к продавцу, а наоборот. Более того, производитель и потребитель могут вовсе обойтись без посредника-продавца, если правильно использовать систему интернет-маркетинга. Вероятно, мы придем к ситуации, когда всякий пользователь сети сможет просто «выкладывать» все свои потребности и предложения и автоматически получать оптимальные ответные запросы. Параллельно исчезнет необходимость в такой паразитической сфере деятельности как рекламе, поскольку в своем выборе потребитель будет ориентироваться на общественное сетевое мнение, которое трудно фальсифицировать, т. к. подкупить всех невозможно. Главные проводники рекламы – масс-медиа —трансформируются в общественные проекты, которые в конечном итоге похоронят вертикальные бизнес-структуры, «накрывающие» миллионы людей. Уже сегодня каждый может иметь собственное медиа в виде аккаунта, или сообщества в социальных сетях.

Где нет рекламы и вертикальных структур, исчезает питательная почва для престижного потребления. Уже сегодня благодаря интернету дальние часто становится ближе, чем ближние, исчезает среда, питающая «понты», т. к. демонстрировать килограммы украшений на теле, или дорогие часы некому. Все чаще референтная группа, на которую мы ориентируемся, – это люди, которые быстрее оценят нашу манеру выражать мысли, чем то, как мы одеваемся. Сегодня все более престижным становится быть знатоком в какой-то области, чем быть владельцем каких-то вещей. Не «иметь», а «быть» становится важным.

Основой любого общественного уклада всегда была семья. Сегодня она, несомненно, буржуазна. Поэтому, собственно, социалистический эксперимент в СССР не удался: как только власть прекратила давление на семью (точнее, это давление стало формальным), потребительские настроения захлестнули общество.

Чтобы говорить о том, какой может стать семья постисторического общества, нужно присмотреться к семье доисторической. Это одна из самых сложных и темных тем, поскольку в первобытных обществах не было каких-то устойчивых форм семьи. На каком-то очень далеком этапе существовал промискуитет – что-то вроде коллективного брака. Далее он трансформировался в брачный обмен между родами. Тут начинает действовать модель, которую можно назвать «брачной непрерывностью». Например, в селении А принято брать жен из ближнего селения В, но процентов 20% браков приходится на более дальнее С. А жители В, любят вступать в брак с обитателями А одинаково, как с обитателями С и еще 10% приходится на D. Таким образом происходит циркуляция генов внутри культурно-исторической области. Наиболее архаический счет родства – материнский. Предполагается, что это отзвук времен, когда имя отца было сложно установить. Приходилось встречать и такое мнение: основу родов составляли женщины, т. к. существовали бродячие мобильные группы охотников-мужчин, которые могли временно проживать то в одном, то в другом родовом селении, таким образом, разнося свои гены на обширные территории.

Теперь давайте присмотримся к современной семье. Формально мы видим преобладание буржуазной семьи. Но процессы, протекающие в стенах жилищ, как правило, редко выносятся из избы. А когда выносятся, то остается лишь за голову хвататься. Сегодня все более нормальным становится духовно жить с одним партнером (часто благодаря интернету), физически – с другим, а экономически – с третьим. Невозможно не видеть тенденции, когда женщины рождают ребенка от одного мужчины (как правило, на волне романтической любви), а воспитывают его с другим. Роль мужчин в воспитании детей все менее значительна, как и мужская роль в социуме вообще. На смену четко очерченным гендерным ролям приходит унисекс – как в одежде и поведении, так и собственно в самом сексе. Все меньше правил, все больше свободы. Все меньше границ и вертикальных конструкций (кто главный, а кто подчинен), и все больше непрерывности. Гомосексуальность и бисексуальность для продвинутых обществ перестают быть отклонением. Понятно, что к этому можно относиться с возмущением и отвращением, но это ничего не изменит – речь идет о тенденциях, и всякое им противодействие будет попыткой перекрыть плотиной поток социального прогресса.

Сегодня пока еще главной цементирующей семью силой остаются экономические интересы и воспитание совместных детей. Но прогресс не стоит на месте, он обязательно придет на выручку, решая тягостные для миллионов людей проблемы. Цивилизованный мир (а он всегда стоит на шаг впереди, а значит – ближе к постистории) рождает все меньше детей. Значит, растет ценность ребенка, внимание к нему. Вероятнее всего дети будущего не будут слишком обременять родителей и воспитание не станет отягощающей обязанностью. А учитывая конец эры мегаполисов, проблема нехватки пространства будет сниматься, открывая новые горизонты для гармоничного развития подрастающего поколения.

Если буржуа 19 века хотел походить на аристократа, то сегодня стереотипы аристократического образа жизни становятся определенным мерилом для всех. Вероятнее всего, образование и воспитание будущего будут ближе к домашнему образованию аристократов, чем к общеобразовательным школам-гигантам, где ученика могут не опрашивать неделями. С другой стороны, семейные отношения уже сегодня все реже выглядят как договор между семьями, или родами. Это договор исключительно двоих. В постисторическом будущем не будет места не только престижному потреблению, но и свадебным обрядам, несущим на себе слишком глубокую печать коллективного брака. Как все престижное, принадлежащее исторической, вертикально-ориентированной эпохе, свадьба будет рассматриваться как глубоко отсталое и дикое явление.

Наличие свободы предполагает стремительное развитие главного человеческого качества – сознания. Каждый волен вести себя как ему угодно, но результаты этого выбора часто проявляются лишь в потомках. Поэтому грядущая постисторическая раса будет формироваться на основе постоянной возможности свободного выбора, а не копирования поведения родителей. Каждое новое поколение сможет переоценивать ценности и выбирать разумно, а не на основе навязанных стереотипов. И способствовать этому будет общедоступность всех знаний человечества, которую уже теперь предоставляет интернет. Сегодня уже никто не может сказать: я не знал этого, потому что не имел доступа к литературе. Сегодня «не могу» означает только «не хочу».

В середине 90-х годов, занимаясь издательской деятельностью, я открыл совершенно парадоксальный массовый интерес читателей к кроссвордам. Гораздо больше людей готово решать кроссворды, чем что-то читать вообще! Кроссворды по своей популярности затыкают за пояс даже кулинарные рецепты и способы лечения народными средствами. Казалось бы, почему? Возможно, человеку хочется чувствовать себя умнее, чем он есть на самом деле? Но разве это так плохо? Ведь это лишь признак того, что ум считается высшей ценностью в обществе. Я в этом увидел еще одно предзнаменование: эволюция ускоренными темпами готовит нового человека с более развитым мозгом. Ведь что есть ум, если не знание многих слов и их значений? И кратчайший путь к развитию такого непрактичного, но «накачанного словами» ума – решение кроссвордов. Странно, что христиане не разглядели в кроссвордомании предапокалиптического знака. Ведь «распятое на кресте слово» – это же почти распятый бог, учитывая, что «вначале было Слово и слово было бог».

Существует условное деление культур на «горячие» и «холодные». Если для «холодного» общества традиция незыблема, а все новое воспринимается с тревогой, то «горячее» общество ориентируется на поощрение творчества и всего нового. Естественно, западное общество всегда было более горячим, чем восточное. Поэтому запад успешно заимствовал и порох у индусов, и бумагу у китайцев, и алгебру у арабов, а далее и вовсе завоевал их всех. Сегодня благодаря интернету общество не просто горячее, оно раскалено. И на этой сковороде жарится совершенно немыслимое ранее блюдо, нафаршированное всем прошлым опытом человечества.

Западный мир берет начало в античности. Уже древние греки были «горячими», с детским любопытством смотревшими на опыт и персов, и скифов, и египтян. Эпоха Возрождения воскресила античный дух открытости миру. Европа последовательно открывала для себя арабскую, индийскую, китайскую культуры, цивилизации Америки. В 19 веке европейская наука стала интересоваться племенами на задворках мира, а в 20-м этнология уже уверенно смогла заявить, что первобытные культуры – такие же полноценные элементы общечеловеческого духовного опыта, как и «зрелые» цивилизации. Открывание многообразного мира человеческого духа по сути завершено, создавая предпосылки для его переосмысления и творческого слияния. Что и ознаменовала эпоха постмодерна. Нас уже не удивляет соседство не только людей разных рас, религий и культур, но и процесс их слияния в некую амальгаму. Сегодня на одной лестничной площадке вполне мирно могут уживаться буддист-нумизмат, агностик-строитель и гот-спиритуалист. Еврей-антисемит, или русский-русофоб – одни из самых причудливых плодов на древе идей, ищущих слияния в общечеловечности.