Газета Завтра - Газета Завтра 840 (104 2009)

Вообще, сама концепция прав народов, официально признанная ООН на Алжирской конференции 1976 года, имеет корни в ближайшем окружении Сталина. Её создателем можно считать заместителя наркомнаца Сталина и лидера Российской мусульманской коммунистической партии Мирсаида Султан-Галиева. Султан-Галиев рассматривал большевизм как инструмент для пробуждения идентичности всех народов мира, их свободного социального и национального развития на своей земле.

Благодаря этим идеям большевики смогли привлечь на свою сторону народы Кавказа и Средней Азии, с их помощью разгромить сторонников "единой и неделимой", а также силы реакционной национальной буржуазии, и, в конце концов, создать уникальную советскую цивилизацию.

В других странах, прежде всего "третьего мира", влияние идей Султан-Галиева было революционным. Своим учителем его считали египетский лидер Гамаль Насер и первый президент Алжира Ахмед Бен Белла. Кстати, именно Алжир в 60-е годы стал мировым центром антиколониального национально-освободительного движения. В частности, именно там сформировалось Палестинское национально-освободительное движение. Сочетание идей социальной революции и отстаивания прав народов уже тогда создало грандиозный потенциал коммунистического движения, к которому примкнули и Мао Цзэдун с Чжоу Эньлаем, и Фидель Кастро с Че Геварой, и миллионы революционеров, представителей левых и национальных партий, по всему миру.

А внутри страны непосредственный руководитель Султан-Галиева, Иосиф Виссарионович Сталин, очень многое заимствовал у него в области национальной политики, особенно до 30-х годов, когда уважение к этнической идентичности народов было определяющим в национальной политике большевиков и не сводилось к предоставлению национально-государственных автономий. Были взяты за основу макрорегионы, в которых существовала сложная национальная и окружная система. Был Нижне-Волжский край, куда входила и Калмыцкая автономия, и автономия немцев Поволжья; был Средне-Волжский край, был Русский Север, объединенный в общее месторазвитие, а также знамениая Закавказская Советская Республика (органичное объединение народов и культур Закавказья). Мы сегодня настаиваем на том, что Российская Федерация должна вернуться к такому типу внутриполитического устройства.

С нашей точки зрения, всё это скрытое евразийское наследие Сталина должно быть глубоко и всесторонне осмыслено — прежде всего, с точки зрения революционного преобразования действительности, поскольку никакого консерватизма, провозглашенного в последнее время Александром Дугиным, идеи евразийства не предусматривают и прямо им противоречат. Евразийцы никогда не были консерваторами, поскольку мыслили в категориях прежде всего народов ка живых существ, а не "элит", иногда заинтересованных и даже пытающихся "остановить историю".

Точно так же мы выступаем против любых уступок российской территории — например, Калининградской области Германии или Южных Курил Японии, возможно, оправданных с точки зрения геополитики Хаусхофера и Дугина, но совершенно неприемлемых для геополитики Сталина и Савицкого. Сталин никогда никому ничего не отдавал.

МАРКСИСТ ИЛИ НАРОДНИК?

Формулировка "культ личности" хорошо известна еще с 1950-х годов. Ее давно и прочно связывают прежде всего с именем И. В. Сталина. А между тем, есть здесь и более глубокий смысл. На XX съезде КПСС "разоблачили" не только, и не столько Сталина, сколько личность и ее руководящую роль в истории. Показательно, что постановление съезда вообще не содержало имени Сталина, как и название знаменитого хрущевского доклада — "О культе личности и его последствиях".

В своем докладе Хрущев подчеркивал, что культ личности есть зло само по себе, и причиной его является отход от марксизма. Персек ЦК прямо апеллировал именно к Марксу, приводя в пример письмо "классика" к малоизвестному немецкому публицисту В. Блосу. В нем Маркс пишет о своем отрицательном отношении к "культу личности". А на упоминавшемся уже заседании президиума ЦК от 1 марта 1956 года этот великий разоблачитель (и бывший троцкист) дал Сталину следующую характеристику: "Преданный делу социализма, но всё — варварскими способами. Он партию уничтожил. Не марксист он. Всё святое стёр, что есть в человеке".

Надо сказать, что в данном случае Хрущев был во многом прав. Убежденный сторонник национально-государственного социализма, Сталин ни в коем случае не был марксистом, хотя, может быть, и считал себя таковым (что сейчас очень трудно установить). А его отношение к личности было скорее народническим. Именно народники, эти русские социалисты XIX века, акцентировали внимание на роли великой личности. Они противопоставляли активность героя той инерции, которая присуща народным массам. (В то же время, как считали социалисты первой волны, нужно действовать именно в интересах этих масс, отсюда и "народники".) П. Лавров, один из лидеров народничества, писал: "...Прогресс человечества... лежит исключительно на критически мыслящих личностях: без них он, безусловно, невозможен; без их стремления распространить его он крайне непрочен".

Народники были во многом правы. Историю движут прежде всего выдающиеся личности, которые вышли за рамки обыденности. И это в корне противоречит марксизму с его культом масс и классов.

Вообще, многие исследователи, в частности С. Кара-Мурза, обращали внимание на то, что большевизм был ближе к народничеству, чем к марксизму. И социалистическая революция в России произошла "вопреки Марксу" — большевики не стали ждать, пока капитализм себя окончательно исчерпает. Они сокрушили его волевым напором. Выдающиеся личности преодолели давление "объективных обстоятельств".

Сталин не ревизовал в открытую положения Маркса и Энгельса, но вкладывал в них свой смысл. Его главный вклад был сделан именно в практику. А на практике Сталин соединил русский социализм с вождизмом, чего ему и не простили упертые марксисты-догматики. Вождь взял на вооружение технологии традиционного, докапиталистического строя, при котором множество как бы персонифицировалось в личности Монарха. А сама монархическая власть при этом оберегала личность от посягательства могущественных структур.

ЛИЧНОСТЬ И СТРУКТУРА

Тут надо бы немного порассуждать о структурности. Сама по себе структура — организация, корпорация и т. п. — есть нечто абстрактное. Конкретны люди, которые, собственно, и объединяются в структуры. Но чем больше становится структура, тем более она начинает довлеть над личностью, превращаясь во что-то отдельное. Исследователи даже заметили, что сложные структуры тоталитарного типа начинают вести себя как личности.

Соответственно создается крайне эффективная, двухуровневая модель угнетения. С одной стороны, руководители сложных структур (монополисты, олигархи, бюрократы, функционеры) угнетают подчиненное им большинство (рабочих, служащих, партийцев). А с другой стороны, сами угнетатели попадают под власть гигантских структур, которые приобретают некую самодостаточность. А на выходе получается та самая всемогущая Система, которую проклинают левые и правые нонкомформисты. И она гораздо страшнее, чем кажется иным борцам "с тиранией и угнетением".

В рамках Системы угнетение не просто существует, оно становится тотальным и направленным против самих угнетателей. Вот почему бессмысленно ломать одни структуры с тем, чтобы заменить их на другие. Произойдет возрождение прежнего порядка, но только уже в более чудовищных формах. Новые, "молодые", структуры будут еще более живучими, чем прежние.

Ярчайший пример — революция 1917 года, которая на место старого бюрократического аппарата поставила новый, еще более могущественный. И новые структуры стали необычайно цепкими. Поразительно, но они просто-напросто перестраивали мышление пассионарных личностей, которые попадали в сферу их притяжения. Так, неистовый "железный Феликс" — Дзержинский — на посту председателя Всесоюзного совета народного хозяйства совершенно потерял весь свой "чекизм" и стал выступать категорически против излишне жесткого отношения к хозяйственным преступлениям. Или вот еще пример. Серго Орджоникидзе, будучи председателем партийной контрольной комиссии, активно "наезжал" на разные ведомства. Но как только он стал наркомом тяжелой промышленности, как тут же стал выступать категорически против любого вмешательства в деятельность своей "вотчины".

А партийное руководство на местах почти моментально провело самую настоящую феодализацию, присвоив себе огромную власть. И каждый местный князек выставлял себя как великого вождя.