Газета День Литературы - Газета День Литературы # 55 (2001 4)

Гнет, который теперь испытывают русские люди, вызывает в обществе повышенный интерес к религиозно-нравственной мысли, поэтому нелишним будет привести несколько пророчеств, в которых ищущие, несмотря на некоторую «прикровенность», могли бы найти указания на переживаемую ныне эпоху.

Пыльные фолианты полуистлевшей книги в заграничном хранилище преподносят нам предсказание Иоанна Лихтенберга (1528 г.), то же самое, что некогда заинтересовало Достоевского и о котором он размышляет в "Дневнике писателя".

В книге Лихтенберга после предсказаний о французской революции (1789 г.) и о Наполеоне Первом, который именуется великим орлом, говорится далее о европейских событиях так:

"После сего придет другой орел, который огонь возбудит в лоне невесты Христовой и будут трое побочных и один законный, который других пожрет. Восстанет орел великий на Востоке, островитяне западные восплачут. Три царства захватит. Сей есть орел великий, который спит годы многие, пораженный восстанет и трепетать заставит водяных жителей западных в Земле Девы и другие вершины прегордые, и полетит к югу, чтоб возвратить потерянное. И любовью милосердия воспламенит Бог орла восточного, да летит на трудное, крылами двумя сверкая на вершинах христианства".

Строки Достоевского в "Дневнике писателя", посвященные этому предсказанию, свидетельствуют о большой его заинтересованности. Он расшифровывает Землю Девы и приводит к тому остроумное подтверждение. В восточном орле он опознает Россию, а в невесте Христовой — Церковь. Тем не менее все дальнейшие рассуждения Достоевского носят очень нерешительный характер: Достоевскому, несомненно, хочется приурочить предсказание к переживаемому тогда Россией моменту, но в то же время что-то мешает — подходит, да не совсем. Внутреннее чувство лишает Достоевского уверенности, и он заканчивает статью в чрезвычайно осторожных тонах, с различными оговорками. Орел «пораженный» так и остается для него вопросом, ибо оправдывающих подобный эпизод поражений Россия того времени не знала, между тем как у нас нет ни малейших колебаний в вопросе, с какого времени следует считать Россию пораженной в самое сердце…

Если русский мессианизм, сам по своей природе мистический, нуждается в подкреплении пророчеством со стороны представителя другой нации, — лучше, как предсказание Лихтенберга, не найти.

Было бы удивительно, если бы не пророчествовала сама та Русь, которая, по словам Гумилева — "грезит Богом, красным пламенем и видит ангелов сквозь дым".

Были они и на Руси, пророки: архивы монастырские хранят немало записей предсказаний российских святителей и иноков; кое-где они мелькают и в житиях, но по необъяснимой гордыне так называемого просвещенного класса им не придавали значения, дабы не прослыть отсталыми. Гораздо ведь интереснее драпироваться в тогу холодного скепсиса… Часть же пророчеств, ни в какую книгу не вписанных, так и была развеяна по глухим проселкам, пустырям и придорожным привалам, где в лапти обутый богомолец нехитрым языком передавал спутникам слышанное в глухом скиту пророчество седобородого отшельника…

Глухо перед Великой войной шли в народе толки о грядущем Антихристе и бедствиях, что толкнуло Георгия Иванова писать:

"Из Сибири доходят вести,

Что Второе Пришествие близко".

Собирая материал о пророчествах русских, мне пришлось натолкнуться на не изжитую еще конфузливость лиц, обладающих нужными мне сведениями. Ограничиваясь указанием, что ниже помещенный фрагмент чрезвычайно любопытного пророчества принадлежит высокоинтеллигентному и известному лицу, я все же принужден не называть его имени, так как мне было поставлено такое условие. Привожу сообщение дословно:

— В 1916 году, в ноябре месяце, возвращаясь из кратковременного отпуска к месту своей службы, в поезде я познакомился с одним пассажиром из торгового класса. Ехали мы в одном купе. По русской привычке недолго молчали, скоро разговорились. И вот во время одной из бесед на тему о текущей войне и связанных с нею всевозможных слухах мой случайный знакомый, предварительно взяв с меня честное слово в том, что все, что он намерен мне сообщить, останется тайной и, во всяком случае, не вызовет для него по тому времени нежелательных последствий, дал мне для ознакомления рукопись под заглавием "Предсказание курского крестьянина Ильичева, восьмидесятилетнего старца, на основании Святой Библии".

Ознакомившись с рукописью, я буквально был ошеломлен ее содержанием. Вот что, между прочим, Ильичев писал: "Царь Николай Александрович в 1917 г. откажется от своего прародительского престола и уйдет в народ, и следа от него не останется. После царя Николая Александровича настанет большая смута; всюду будут гробы и гробы; кони по колено будут ходить в крови; глад, мор и братоубийство воцарятся, земля откажется родить хлеб; священное число семь минуется, и тогда только Господь воззрит на грешный русский народ и ниспошлет Свою благодать на него. Спасут Россию двое — один из духовного звания, а другой из-за границы, и снова прославится русская земля, и солнце засияет над ней. Короли: Вильгельмус и Фердинандус — потеряют свои короны. Австрия распадется, и будет такой в ней налог, что народ застонет. Вена сгорит. Сгорит и Зимний дворец в граде Святого Петра. Будет еще война, когда народы, как звери, растерзают друг друга, и останется одна треть людей на земле; а пройдет много, много веков, и с Востока прилетит Змий на Запад и покорит под нози свои Запад, и последнее будет горше первого".

Вышеприведенное мною не исчерпывает всей рукописи, а только то, что я успел записать себе в записную книжку, оставляя в стороне все, что я счел для себя почему-то не столь интересным, например, хотя бы дату смерти супруги императора Вильгельма.

Часть предсказаний, как всем известно, исполнилась: императора Николая Александровича не стало; Австрия распалась; король Фердинанд Болгарский и император Германский Вильгельм своих корон лишились; крови и гробов за минувшие войны не счесть.

2.

Много удивительного таится в древних книгах старообрядческих подвижников, в книгах рукописных, передаваемых из рода в род, бережно хранимых обернутыми в расчесанный лен, — в книгах, полных взрывного устремления в обители горние. Следовало бы удивляться, если бы суровая среда старообрядцев, с непоколебимой верой обрекшая себя на самосожжение во времена Петра I, — если бы эта среда не дала своих пророков. Они, конечно, были.

За отсутствием самих книг нам приходится довольствоваться устной передачей старообрядца родом из города Кунгура, который передал содержание пророчества в 1925 году.

Старообрядец рассказал, что в бытность его на родине некий старообрядческий «старец» на основании известных ему древних пророческих книг поведал следующее:

"И восстанут наполоны и иже киттане с ними". Произойдет столкновение недалеко от озера Байкала; будет оно кровопролитным; с каждой стороны будут огромные небывалые потери, о чем будет свидетельствовать потомству образованная на поле битвы "великая Гоп погребальная".

Итак, голоса из толщи народной, два русских прозорливца прорекли нам судьбы российские, но разве их могло быть только два в стране древних вещунов, в необъятной, лесной на севере, колосяной посредине, а на юге — в степной Руси, где так много простора и "пустынь прекрасных" и где арфа души человеческой лучше всего настраивается в унисон с вечностью. Конечно, нет. Но мы их не знаем. Знает лишь толща народная.

Но есть нечто в обоих вышеприведенных пророчествах, что заставляет нас болезненно настораживаться, — "Великая Гоп погребальная". Кроме того, тайна грядущего возрождения, ее характер — все это остается невыясненным, следовательно, заставляет нас бросаться на поиски других, более подробных указаний. Как ни странно, но за этими подробностями близкого будущего нам придется обратиться к начертаниям самой глубокой древности, к "Библии на камне", как теперь называют пирамиду Гизеха в Египте.

Книга Вальтера Уинна, всецело посвященная расшифровке этого древнего сооружения, дает нам волнующий материал. Пирамида Гизеха, в потайных ходах которой обнаружено иероглифическое начертание: "Я есмь вестник и свидетель Господа, и Господь создал меня с человеческими чувствами и вложил в меня тайну", эта пирамида по мнению ученых, не является усыпальницей воздвигшего ее фараона, а имеет какое-то другое назначение. Вальтер Уинн, базируясь на пророчестве Исайи (гл. 19, ст. 19–20):

"В тот день жертвенник Господу будет посреди земли Египетской, и памятник у пределов ее. И будет он знамением и свидетельством о Господе Саваофе…". Уинн пришел к заключению, что это древнее сооружение, насчитывающее 5000-летнюю давность, является не чем иным, как символическим изображением судеб ныне существующей расы, судеб — открывшихся неведомому пророку в минуты величайшего озарения. По мнению В.Уинна, чуть ли не каждый дюйм плоскостей пирамиды, а главным образом ее потайных ходов, символизирует определенные исторические события.