Николай Добролюбов - «Слухи». Газета литературная, анекдотическая и только отчасти политическая

Оно было разделено на четыре части, и в одной из них каждый член непременно должен был принимать участие, имел, впрочем, право заниматься делами и в других частях. Первое отделение, филантропическое, должно было заниматься общественной и частной благотворительностью и наблюдать за государственными учреждениями по этой части. Второму отделению поручалось заботиться о распространении истинного просвещения и для того наблюдать за школами и учеными учреждениями… Третье имело своим предметом судебную часть в государстве, должно было стараться открывать всякую несправедливость, преследовать ее и уведомлять об этом в большинстве случаев правительство. Наконец, обязанность четвертого отделения были политико-экономические исследования.

В 1819 году общество уже далеко распространилось. Оно разделилось на несколько дирекций – главных и второстепенных, из которых в каждой были свои президенты, чиновники, наблюдатели и пр. Между членами «Союза благоденствия» известны: кн. Евг. Оболенский, Яков Толстой, капитан Семенов и др. Это общество постигла та же судьба, как и предшествующие. Одна часть его членов держалась умеренных мнений и полагала, что нужно действовать медленно, соображая и выжидая, другая, напротив, требовала решительных мер и не останавливалась ни пред цареубийством, ни пред общим кровопролитием. Вследствие этого разногласия в 1821 году и это общество расстроилось.

Но зато вместо всех этих мелких собраний возникли в России два великих союза: Северный и Южный. В последнем был главным деятелем и распорядителем Пестель, с первом – Никита Муравьев, кн. С. Трубецкой и, наконец, Рылеев. Эти два союза приняли в себя почти всех членов прежних обществ и распространили свое влияние во все концы России. Множество генералов, полковников, князей, графов и вообще членов самых аристократических фамилий принимало участие в этих двух союзах. Оба они, впрочем, действовали сначала совершенно независимо друг от друга, и уже в 1823–1824 годах Пестель вошел в сношения с начальниками Северного союза. Пестель пользовался огромным влиянием на всех его окружавших. Рылеев говорил, что это человек в высшей степени отважный и ловкий на все, что он мог бы быть Наполеоном, только никак не Вашингтоном, потому что честолюбие его было безмерно.

В собрании Северного общества Пестель говорил речь, которою убеждал всех принять решительные меры и возбуждал овладеть царскою фамилиею и истребить ее. Но северные никак не хотели согласиться на это преступление, как они называли, и даже некоторые отказались от участия в союзе. Пестель поневоле опять должен был оставить на время свои намерения и ограничиться распространением круга деятельности в Южном обществе. Около этого времени вошли они в сношение с польскими патриотическими обществами. Но и здесь единодушия полного не было, потому что каждое из обществ имело свои особенные стремления и цели. Поляки делали свое дело, русские должны были делать свое. В отношении к царской фамилии поляки показали более умеренности, нежели русские. Между русскими много было таких, которые вызывались на убийство Александра, и даже рассказывают, что в Северном союзе капитан Якубович едва мог быть убежден отсрочить несколько свою попытку убить Александра. Узнав о его внезапной смерти, Якубович в бешенстве прибежал в собрание общества и закричал: «Вы, злодеи, у меня его отняли!..» До такой степени ожесточены были русские: верно, и им приходилось не лучше угнетенных поляков. Но все благородные начинания истинных сынов отечества были уничтожены изменою. Какой-то офицер Майборода, участвовавший сначала в Южном союзе, вдруг почувствовал будто бы угрызения совести и открыл заговор. Тотчас Пестель был арестован, бумаги захвачены, восстание предупреждено, и только один Сергей Муравьев-Апостол мог несколько времени держаться в вооруженной защите. Он кричал «свобода!» и «республика!», заставлял одного попа, за деньги, читать катехизис, составленный в их обществе, но солдаты не могли понимать ничего и спрашивали только: кто же будет царем в его республике?.. С такими деятелями нельзя было ждать успеха, и действительно, в начале 1826 года и этот последний деятель восстания был схвачен… Судьба их всех известна, конечно, читателям.

Сведения эти взяты нами из книги Шнитцлера: «Historie intime de la Russie sous Alexandre I et Nicolas I»[3].

Впервые – Лемке, I, с. 43–79 (с ошибками и существенными пропусками) датируется сентябрем – декабрем 1855 года.

Из известных девятнадцати номеров все написаны рукою Добролюбова (и являются его произведениями), кроме 7, 16 и 19, которые написаны его институтским товарищем Н. П. Турчаниновым; Добролюбов как редактор и отчасти как автор участвовал и в выпуске этих номеров (в 7 № опубликовано его стихотворение «К Розенталю»). На номере девятнадцатом выпуск газеты прекратился. М. И. Шемановский в воспоминаниях отмечает, что «Слухов» вышло не более двадцати номеров (ЛН, т. 25–26, 1936, с. 293).

В «Слухах» Добролюбов использовал материалы из своей тетради дневникового характера – «Закулисные тайны русской литературы и жизни». Добролюбов пользовался и нелегальными печатными источниками – произведениями лондонской типографии Герцена. В некоторых случаях до сих пор остаются невыясненными его способы узнавания фактов. Например, ответ Пушкина великому князю Михаилу Павловичу, записанный поэтом в дневнике (опубликован лишь в 1880 году!), был знаком только самым близким к Пушкину людям и П. В. Анненкову, работавшему в архиве поэта; но в 1855 году Добролюбов не был знаком ни с кем, кто хотя бы косвенно был связан с этими кругами.

холера (лат.). – Ред.

«Россия и русские» (франц.). – Ред.

«Интимная история России при Александре I и Николае I» (франц.). – Ред.

Четверостишие А. В. Кольцова (эпиграф к разделу «Приложения» в книге «Стихотворения Кольцова», 1846, с. 11 третьей пагинации).

Эпиграмма принадлежит не Пушкину; ее авторы – Е. А. Баратынский и С. А. Соболевский.

Неточный текст приписывавшейся Пушкину эпиграммы.

Текст эпиграммы неточен. См. в воспоминаниях В. А. Соллогуба рассказ о том, что Пушкину принадлежит лишь последняя строка, остальной текст – автору мемуаров («Пушкин в воспоминаниях современников», Гослитиздат, 1950, с. 482).

Цитата из стихотворения А. Ф. Воейкова «Дом сумасшедших» (характеристика относится к Н. Полевому). Впервые напечатано лишь в 1857 году.

31 декабря 1833 года Пушкину был «высочайше пожалован» придворный чин камер-юнкера, дававшийся обычно юнцам, начинавшим придворную карьеру. Эпизод с Михаилом Павловичем описан в дневнике Пушкина от 7 января 1834 года (Пушкин, т. VIII, с. 35). Поэт был оскорблен такой «милостью» царя.

Доказано, что эти слова сочинены Жуковским с целью смягчить отношение царя к Пушкину. Жуковский включил их в письмо к отцу поэта 15 февраля 1837 года (см. Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, Пг. 1916, с. 17–21).

Пушкин был выслан из Петербурга не на Кавказ, а на Украину, затем в Молдавию.

Стихотворение Пушкина (1821).

Имеется в виду стихотворение «Первая ночь брака», опубликованное впервые в сборнике «Русская потаенная литература XIX столетия ч. I, Лондон, 1861, среди стихов Пушкина; автор – А. И. Подолинский.

Большинство сведений о жизни Полежаева Добролюбов взял из книги Герцена (Искандера) «Тюрьма и ссылка» (Лондон, 1854). Добролюбов ошибочно перенес в Петербург историю вызова поэта к царю. В действительности события происходили летом 1826 года в Москве (во время коронации Николая I); Полежаев в это время только что окончил Московский университет. Некоторые неточности в изображении других фактов восходят к книге Герцена.

Полежаев был послан не в «губернские войска», а первоначально в Бутырский полк, квартировавший в Москве (зимой 1826/27 года полк был отправлен в провинцию); вначале поэт не писал прошений; в июне 1827 года он совершил побег, надеясь добраться до Петербурга и лично ходатайствовать о прощении; за этот проступок он был разжалован из унтер-офицеров в рядовые и лишен дворянства; сквозь строй Полежаева не прогоняли, но за побег, совершенный десять лет спустя, в 1837 году, смертельно больной поэт был жестоко наказан розгами.

Полежаев был произведен в прапорщики 12 декабря 1837 года, когда он уже умирал, находясь в госпитале (скончался 16 январе 1838 года). Портрет Полежаева в офицерском мундире помещен перед титульным листом в книге «Кальян. Стихотворения Александра Полежаева», изд. 3-е, М., 1838).