Елена Чудинова - МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО

Рекорд толерантности, на взгляд автора данных строк, побил «Московский комсомолец». Некая Л. Панченко выразительно назвала встревоженных жителей Можайского района «злобными аборигенами». Не удержусь от цитаты: «Несмотря на то, что мероприятие это оказалось несанкционированным, милиция побоялась применить к собравшимся силу, а чиновникам пришлось выслушать людей». Ах она, нерешительная милиция! Нет, чтобы сразу аборигенов этих да дубинками по головам! А то ведь какой ужас произошел: чиновникам пришлось выслушивать людей, тех самых людей, о которых они должны печься денно и нощно, ради которых поставлены на свои посты!

Восхитила и промелькнувшая в другой статье формулировка: милиции «удалось задержать» участников несанкционированного схода. Извините, а они что, скрывались? Оказывали вооруженное сопротивление?

И, кстати, почему на сход не было этой самой «санкции»? Почему власти добровольно не выбежали к людям, не успокоили: разыщем, изверг никуда не денется!

Акценты расставлены незаметно, но умело. По словам «Комсомольской правды», Аня, «невзирая на свой юный возраст, сожительствовала с»… К подростковым романам сей довольно мерзкий глагол, обозначающий совместное ведение хозяйства незарегистрированной парой, никакого отношения, конечно, не имеет. Но зато весьма выразительно звучит. Подтекст так и лезет: ну и зачем-де столько шума из-за какой-то малолетней потаскушки?

Конечно, мама Ани могла бы получше приглядывать за дочерью. Могла ли? Измотанная разведенная женщина, разрывающаяся между работой, хозяйством и парализованной бабушкой… Пожалуй, ее только на то и хватало, чтоб отправить сердитое сообщение: а ну быстро домой! В Москве десятки тысяч таких мам. И десятки тысяч таких подростков. Не то, чтоб «неблагополучных», но, вне сомнения, недостаточно контролируемых старшими. Именно этот обобщающий фактор и будоражит сегодня горожан. Вне зависимости от того, кто убил Аню Бешнову, москвичи встревожены миграционной политикой. Неподалеку от места гибели девочки уже несколько лет обитает в бытовках около двух сотен нелегалов. Жители безрезультатно жаловались во все мыслимые инстанции, о чем и говорилось на сходе. На том самом, на несанкционированном.

Миграционная квота на 2009 год увеличена в сравнении с 2008 годом почти в два раза. Она составит почти четыре миллиона человек. Самое меньшее два из них осядут в столицах. Помножим эту цифру на нелегалов.

Сколько слез прекраснодушных правозащитников пролито о «несчастных добытчиках, разлученных с семьями», по полгода и по году живущих в Москве на заработках. А хоть кто-нибудь выстроил простейшую логическую цепочку? Такую: они разлучены с семьями, в том числе с женами. Пока не понятно? Ладно, выскажемся еще конкретнее. Эти самые добытчики месяцами находятся в состоянии сексуального голода. Как раз для гастарбайтера при этом достаточно сложно завязать легкую интрижку к удовольствию двух сторон. Препятствует, по меньшей мере, языковой барьер. К Аспазиям и Фринам они тоже едва ли обращаются: как неоднократно повествовали нам толерантные общественные деятели, «все свои мизерные заработки они отправляют семье, оставляя сущие копейки на проживание». Добавлю еще — чернорабочими на стройку редко идут люди высококультурные, скорее предположим, что основная масса — темные, необразованные, с пониженным, следовательно, самоконтролем. Господа толерантные общественные деятели, возмущайтесь сколько хотите, но при одном условии: четко и внятно объясните сначала, где я ошиблась, предположив, что места компактного проживания гастарбайтеров — это не такие места, мимо которых можно ходить московским школьницам?

Идея толерантности (тут судьба ее схожа с многими другими идеями, припомним поговорку о добрых намереньях, мостящих дорогу в известное место) в начале своем несла здравое зерно. Хорошо и нравственно защищать мелкие группы иноязычных и инаковерующих, беспомощных и слабых, волею судеб занесенных в чужие страны. Но, единожды налепив ярлыки, толерантность оказалась идеологией, негибкой в свете глобальных общественных изменений. И если в на 90 % чернокожем городе Бирмингеме возникает конфликт между негром и белым, виновен, толерантным образом, окажется белый — как представитель «большинства». Поди докажи, что ты теперь в этом городе давно «меньшинство». Европейская толерантность приняла абсурдные и суицидальные для коренных народов формы. Идет передел континента, чтобы не сказать — «бархатная оккупация». Может статься, кто-нибудь еще не знает, что — невзирая на огромный скандал — в Великобритании с сего года частично введено судопроизводство по шариату?

Хотим ли мы того же у себя? Мы позже вошли в эти общие процессы, мы меньше сделали шагов в сторону разрушения привычного нам уклада жизни, наших цивилизационных норм. Но процесс идет семимильными шагами. Ради нашего блага в страну завозятся миллионы — миллионы людей, бытово и культурно нам чуждых, а если мы не хотим такого блага, собственная пресса призывает лупить нас дубинками по головам.

Любое государство должно прежде всего думать о собственных гражданах. Неслыханная же квота на мигрантов нужна не народу, а предпринимателям (прежде всего, в строительстве), наживающимся на дешевой (в ущерб качеству) рабочей силе. Видимо, они умеют лоббировать свои интересы. И не надо говорить, что дешевый привозной труд — единственно возможный путь развития нашей экономики. Экономисты — не толерантные, а профессиональные — легко изыщут другие варианты.

И последнее. Две сотни нелегалов, проживающих в Можайском районе — они что, умеют превращаться при появлении милиции в невидимок? Москвичи не доверяют правоохранительным органам. Вот это уже наша, российская, специфическая проблема. Если виновником страшной гибели Ани окажется не «иностранец» — поверят ли в такое те, кто помнит тучных «барашков в бумажках», вручаемых другими «иностранцами» милиционерам?

Единственное, что может успокоить сейчас москвичей, — контроль общества над расследованием. Правозащитники могут испугаться, что «националисты» в свою очередь окажут давление? О чем речь, пусть тоже подключаются. Чем больше самых разных общественных организаций станет следить за ходом дела — тем лучше. Только не надо отмахиваться от случая с погибшей девочкой, как от осенней мухи. И не надо эмоционировать о том, кто себе «делает пиар», а кто не делает. Это сейчас — не конструктивно.

Что же, хоть в чем-то мы, жители Москвы, на своем настояли. Убийцу Ани Бешновой искали и нашли. Можно предположить, что дело раскрыто. Будь хоть какие-то нестыковки, хоть какие-то лазейки, лица, по странной иронии называемые у нас правозащитниками, уже сделали бы из задержанного гражданина республики Узбекистан нового Бейлиса. Уже предоставили бы в его распоряжение телевизор в камере, черную икру в передачах и персонального секретаря по связям с мировой общественностью. Уже отсняли бы кучу роликов о том, какой он хороший сын и заботливый папаша. Коль скоро ничего подобного не происходит, мы, пожалуй, можем поверить своей милиции.

Можно сколь угодно громко кричать о саморекламе, которой-де занимались все, требовавшие взять расследование под особый контроль. Но результат-то достигнут: убийство, которым никто сначала не хотел заниматься всерьез, раскрыто. И тут вдруг (не из властного, а из либерально-оппозиционного лагеря) был сделан исключительный по своему цинизму ход, преследовавший одну-единственную цель: отвлечь внимание общества от дела Ани Бешновой.

Предыдущий ход — очернение образа погибшего ребенка — не сработал. Хотя старания были приложены немалые. Но не прокатило. Общество почему-то не приняло предложенный постулат, что несовершеннолетняя жертва убийцы и насильника должна (если, конечно не относится к разряду каких-либо «меньшинств») посмертно проходить суровый экзамен по поводу своего морального облика, биографии и даже внешности, а потом уж претендовать на расследование обстоятельств своей гибели. (Экзаменаторы при этом самоназначаются без нашего спроса).

И тогда информационное пространство в одночасье наполнили сообщения о гибели иркутской школьницы-«антифашистки» Оли Рукосыла. Написали о трагедии многие… Написали? Нет, пожалуй, это не называется «написать», это на сетевом жаргоне будет «перепостить». Одна и та же корявая версия текста обежала не только порталы, но газеты и радиостанции. «Как рассказывают очевидцы, к ней подошли двое молодых людей, одетых по наци-скинхед моде, задали какой-то вопрос, дернули за руку. В ответ Ольга что-то резко ответила. После этого ее повалили на землю и в течение нескольких минут избивали ногами. Прохожие вызвали „скорую“, которая отвезла девушку в больницу, но в ту же ночь она скончалась». Вот сей текст, предоставленный сайтом «Индимедиа», все разом и подхватили.