Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6320 ( № 16 2011)

– «Дурацкую» дорожку вы протаптываете дальше – имею в виду ваши книги «Теория Глупости» и «Учебник для Дур».

– Собираюсь создать ещё и «Учебник для Писателей» – симбиоз серьёза и издёвки над сегодняшним карикатурным литературным процессом.

– В «Романе с мёртвой девушкой» высмеяли телевидение, теперь добрались до братьев-писателей? В вашем пособии будут такие же заповеди, как в «Учебнике Жизни для Дураков»: «Чем ты хуже, тем тебе лучше», «Не спеши, даже если опаздываешь» – и т.д.?

– Вот горстка назиданий из будущего катехизиса, адресованного мастерам слова: «У писателя нет друзей, кроме пишущей ручки и письменного стола». «Как при женщине нельзя хвалить другую женщину, так при писателе нельзя хвалить другого писателя». «Художник имеет право носить такие усы, как Сальвадор Дали, лишь если он такой же великий, как Сальвадор Дали». «Литературные и театральные критики входят в вашу книгу или пьесу с камнем за пазухой, лучше держать их на расстоянии или вовсе с ними не знаться». И наконец: «Литератор! Помни, твоя книга будет напечатана на бумаге, произведённой из целлюлозы, добытой из стволов погубленных деревьев! Задумайся: стоят ли твои слова и мысли изведённой лесной делянки!»

– Вы 15 лет работали в «Литературной газете»…

– Пришёл в «ЛГ» со студенческой скамьи. Долгое время пребывал в статусе самого юного её сотрудника. 10 лет набирал опыт в отделе русской литературы, затем 5 лет возглавлял сумасшедше популярный тогда «Клуб 12 стульев».

– А когда успевали сочинять своё?

– Сам удивляюсь, успевал всё. И с друзьями встречался, и на свидания к девушкам не опаздывал, читал всё подряд, включая редкостную хрень, появлявшуюся в подцензурных журналах, но мне был интересен весь массив литературы… И на закрытые кинопоказы пролезал во ВГИК через окна второго этажа… Однажды из-за эквилибристических усилий на мне лопнули джинсы, зато посмотрел «Крёстного отца»… Возил свои первые литературные опыты, ещё когда был школьником, Александру Борщаговскому и Вениамину Каверину. Они судили очень строго. Давали важные советы, которые блюду до сих пор.

– Вы создаёте неформальную летопись жизни Дома литераторов, коллекционируете анекдоты, байки, мемуары о происходивших в ЦДЛ событиях…

– Многое помню из жизни Дома на Большой Никитской, потому что там работала моя мама, я бывал в ЦДЛ с юношеской поры, в те времена вход туда был регламентирован. Помните, с каким трудом проникли в вожделенный писательский ресторан булгаковские персонажи?

– Несколько не самых трагических эпизодов навскидку можете привести?

– Сергею Михалкову сказали, что Александр Фадеев сломал руку. «К-кому?» – спросил Михалков.

Анатолий Алексин (в доверительном разговоре со мной после смерти матери) сказал: «Матери, только они любят бескорыстно. Матери принеси двух младенцев и скажи: вот этот ваш, но из него ничего не получится, а из этого вырастет Моцарт. Кого хотите, того выбирайте. И мать всё равно своего выберет, не откажется. А жена подумает-подумает и к Моцарту уйдёт».

Расул Гамзатов пожаловался Иосифу Кобзону, что не может получить квартиру в Москве. Кобзон пошёл к тогдашнему мэру столицы Промыслову и укорил его. Тот замахал руками: «Помилуй, мы ему предлагали квартиры в самых престижных домах на улицах Горького, Алексея Толстого, Чайковского! Отказался…» Кобзон позвонил Гамзатову и стал теперь уже его укорять: «Вводишь в заблуждение… Самый центр! Улица Горького! Толстого! Чайковского! О таком можно только мечтать!» «Вот именно, – с обидой сказал Гамзатов, – Горького, Толстого и Чайковского… А ты подумал: когда я умру, их переименуют?»

Владимир Солоухин рассказал мне: спонсор, который издавал его книги, узнав о том, что у Солоухина день рождения, пригласил его в ресторан. Солоухин стал отказываться: ресторанную музыку он слушать не мог. Спонсор его заверил: для вас закажу романсы. Пришли, сели за столик. Действительно, исполнитель спел пару романсов. А потом пошли «Мои мысли, мои скакуны» – один раз, второй, третий. Солоухин возроптал. Спонсор пошёл выяснять, в чём дело. Ведь заплачено за романсы. Ему сказали: «Сегодня здесь гуляет подольская группировка, это по их просьбе, а вы сидите и не питюкайте, а то пристрелят».

– С драматургией ладится?

– Не ропщу. Урезониваю себя вопросом: «Ты создал такой образ, как Гамлет или Тригорин, сыграть который мечтает каждый актёр?» Ну так и не питюкай, как было выше сказано. Тем не менее в театре «На Перовской» идёт мой спектакль «Брильянты», в театре «Апарте» на Арбате продолжают играть мою комедию «И эту дуру я любил»… Звёздный Андрей Соколов, который поставил мою пьесу «Койка», начал репетиции другой мой пьесы – «Люболь».

Беседу вёл Андрей ШИЛИН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Портфель "ЛГ"

Писатель и хаос

Андрей ЯХОНТОВ

Пошатнувшееся здание литературы

Я хочу провести, возможно, наивную параллель между Богом и Писателем.

Бог и Писатель создают (или перевоссоздают) мир, заранее лишь вчерне зная, к чему в итоге придут и что у них в конце концов получится. Схожесть между творцами проясняет сущность Бога и снимает с Него упрёки в невмешательстве в земную жизнь. Только и слышим со всех сторон: «Как Он мог допустить?!», «Как позволил этому свершиться?!» Но любой Художник увлекается! Порой чересчур. Воплощая замысел, совершенно забывает, куда хотел привести своих персонажей и какой моралью собирался удовольствоваться и подытожить свой труд. Более того, зачастую Мастер, принимаясь за эксперимент, понятия не имеет, в каком направлении умчит его свободно развивающийся поток фантазии, куда двинутся герои, поначалу такие ясные и покорные. Они вдруг выходят из повиновения и начинают существовать самостоятельно. По своим собственным правилам и законам. (Мы много читали подобных признаний авторов – о своеволии придуманных, рождённых ими фигур.) Создателю остаётся лишь с удивлением и благоговением наблюдать за неожиданными, незапланированными фортелями и поворотами судеб новоиспечённых Адамов и Ев.

То, что Господь – азартная натура, в этом сомнений не возникает. Что у Него крутой нрав, в этом убеждаемся каждодневно. То, что Ему крайне интересно: каковы будут результаты, итоги Его придумки, – это и есть объяснение Его вроде бы пассивной, сторонней позиции невмешательства, медлительности… Он до поры уточняет детали, сверяет подробности, прописывает диалоги, строит, перестраивает и меняет местами сюжетные схемы, иногда повторяется, отыскивая лучший из вариантов их осуществления. Не будем, однако, забывать: главенствующие бразды, направляющие ход запущенного механизма, Он прочно держит в Своих руках, не упускает из виду и задачу произведения в целом. Чересчур далеко от замысла не отклоняется. Или возвращается к заранее намеченному, проверяя конструкцию на прочность и соответствие высочайшему качеству и высшей пробе Небесных критериев.

Если Писатель создал живых персонажей, они останутся существовать среди людей, в человеческом обществе, если не сумел вдохнуть в них жизнь – им не выдюжить в споре с вечностью. Если все мы ещё живём (и, говорят, будем жить вечно, в продолжающихся поколениях и небесных царствах, поменяв плоть на бесплотность), значит, произведение Господа удалось, значит, оно подлинно, настояще, не наскоро смастрачено, а основательно и долгосрочно осмыслено.

Кстати, и в повседневной жизни никогда не случается точно то, что вы планируете, заблаговременно намечаете и воображаете. Реализуется или прямо противоположное, или схожее с вашим мысленным наброском, но всё же отличающееся от него. Верховный Художник таким образом даёт понять, что оставляет за собой (и демонстрирует это) право последней, окончательной редактуры, завершающего штриха на полотне. Он, прежде всего Он, вершит, создаёт картину. Значит, и в построении собственных планов человеку нужно довериться Ему.

Не нужно золота

Господь любит служителей муз. Не спекулянтов от искусства, а вот именно – слуг, ибо просьбы их к Нему столь мизерны, что забавляют: не нужно гор золота, миллионов в банке, а лишь рифмовать удачно и напечатать рассказ, сыграть роль…

Амнистия таланту

«Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции. – Охота тебе видеть его на судне. Толпа жадно читает исповеди, записки, etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы – иначе».