Б. Александров - Черные лебеди. Новейшая история Большого театра

Противопоставление двух артистов — художественного руководителя и ведущего солиста балета Большого театра — само по себе порочно, ибо до решения суда в отношении Павла Дмитриченко действует презумпция невиновности; поспешные выводы некоторых СМИ, назвавших его преступником, нарушают не только правовые, но и морально-этические нормы.

Наша поддержка Павлу Дмитриченко не является знаком равнодушия по отношению к Сергею Филину, переживающему сейчас тяжелейший период в своей жизни, — мы желаем ему скорейшего выздоровления. Мы надеемся, что истинные причины и обстоятельства этого преступления будут установлены, а мнение коллектива Большого театра, в котором произошла эта трагедия, поможет общественности увидеть ситуацию в гораздо более объективном свете — без склонных к сенсациям СМИ и возможного давления со стороны судебных и исполнительных органов власти, желающих поскорее поставить точку в этом деле.

Мы обращаемся к руководству страны с просьбой создать независимую комиссию для выявления причин, приведших к этой трагедии.

12.03.2013

P.S. От составителя

Это письмо — крик души сотрудников Большого — так и не было услышано властью. До того ли ей? Поди разберись с махинациями Сердюкова и ЖКХ да коррупцией на каждом шагу… По сообщениям СМИ, письмо из ГАБТа в Администрации президента не получали. Павел Дмитриченко под следствием, его партии танцуют другие, а судьба по-прежнему непредсказуема. Сергей Филин назвал его в числе подозреваемых как организатора покушения. На настоятельную просьбу артистов (более 300 человек!) о создании независимой комиссии в театре для выявления причин, приведших к трагедии, из правящих структур никто не отреагировал. Министр культуры Владимир Мединский спрятался в кусты. А руководству ГАБТа и эта чудовищная история — как с гуся вода.

Что же, действительно, должно еще случиться, чтобы государство, наконец, повернулось лицом к великому театру — к многострадальной отечественной культуре, отданной на растерзание ее гробовщикам и дельцам, превратившим все в средство наживы?..

Павел Дмитриченко под следствием, его партии танцуют другие, а судьба артиста по- прежнему непредсказуема

В связи с последним скандалом, связанным с Большим театром, мне пришло много писем на почту. Я и сам давно хотел высказать свои мысли на эту тему. Я видел несколько «свежих» постановок, после чего перестал ходить туда. Сердце кровью обливается, когда видишь, как унижается наше БОЛЬШОЕ искусство перед коммерсантами, бизнесменами и рейтингами.

Сегодняшнее руководство Большого — не люди искусства, это коммерсанты. Так же, как многие руководители медицинских учреждений. Одних не интересуют больные, другим безразлична интеллигентная публика. Кстати, даже буфет в Большом стал хуже, чем был в Советском Союзе. Понимаю, что не о буфете должна идти речь, но все указывает на то, что владельцев интересует одно — прибыль. Спектакли стали продуктом, причем зачастую продуктом грязным. Нечистая сила владеет сегодня нашей бывшей гордостью — Большим театром. Видимо, они были назначены сверху. Наш премьер не понимает того, что происходит, поскольку просто не понимает истинного искусства. Он замечательно разбирается в айпадах и айфонах, в современных технологиях. Для него слово «бренд» гораздо важнее, чем истинное искусство и творчество. Он не может понять разницу между бизнесом и театром.

Как мы можем бороться? Хотя бы просто не ходить на отвратительные постановки, бойкотировать это «новое искусство». Стыдно. Очень стыдно.

Письма, которые мне пришли, написаны настоящими театралами. Многого в них описанного я не знал. Хочу поделиться с вами и размышлениями, и информацией.

Большой театр. Один из символов России. Русский балет и оперу смело выставляли «в витрину», потому что артисты порой достигали большего, чем дипломаты. В начале XX века «Русские сезоны» пленили взыскательных французов — из холодной и неведомой страны, где, как думали многие буржуа, по улицам все еще бродят медведи, предприимчивый Дягилев привез парижанам чудо, поразившее многих и — не может быть! — даже повлиявшее на фасоны дамских шляпок, не говоря уже о европейских художниках и композиторах.

В советское время народ мог гордиться Большим балетом не меньше, чем космосом и спортом. Большевики переняли традиции императорских училищ — профессиональному художественному образованию в России свыше трехсот лет. Как шутят сами артисты, «больше, чем США как государству». Понимая, что яркие таланты могут сослужить неплохую службу образу страны, власти инициировали поиск одаренных детей по деревням и весям. Результаты не заставили себя долго ждать: «.атакже в области балета мы впереди планеты всей».

В разгар холодной войны самые ярые критики не могли не признавать мастерства советских артистов, а солдаты с фронтов Второй мировой присылали сотни тысяч писем великой Галине Улановой и с ее именем шли на смерть. Сейчас немногие помнят об этом, не так ли?..

Потом все изменилось. В эпоху дикого капитализма явно было не до того. Перед кем-то стоял вопрос элементарного выживания, кто-то занимался дележом свалившихся на голову народных богатств. Скорее ненароком могла появиться мысль — а нужно ли оно нам? Когда у людей нет твердого «завтра», они не отдадут ребенка в музыку или балет. Впоследствии демографическая дыра 90-х еще накроет театр, как и спорт. Но тогда, в конце 80-х, молодые артисты уверенно встали в авангард, хотя часть из них и уехала за лучшей долей. Да ив публике недостатка не было — помимо «преданных театралов», которые всю жизнь приходили и будут приходить, зал исправно заполняли гости столицы со всей России и иностранные туристы.

Когда пал железный занавес, нам вдруг дали понять, что мы безнадежно отстали от прогрессивного человечества. Так решили и в театре и бросились догонять. В моду вошел «современный взгляд» на классические спектакли — вслед за драматическими коллективами «новым прочтениям» предстояло появиться и в Большом. Позже публика даст свое название этому жанру — «РеЖОпера» (режиссерская опера).

Впрочем, «пробное опускание» Большого (по меткому выражению одного из интернет-пользователей) состоялось не посредством переделки, а новым спектаклем. Укрепленный нефтедолларами, в марте 2005-го театр разродился премьерой оперы «Дети Розенталя» по либретто небезызвестного господина Сорокина. Один из его героев, кстати, уже сношал как-то женщину, покрытую картой России, через. Москву, а Большой театр легким росчерком пера был представлен как канализационный отстойник. Ну кого же как не его пригласить к сотрудничеству! Так и перевоплотились оперные певцы в проституток, бомжей и прочую колоритную публику площади трех вокзалов, с которыми самым тесным — во всех смыслах — образом общаются клоны пяти гениальных композиторов, погибающие в итоге смертью храбрых от рук сутенера, опоившего их паленой водкой. Пока критики с чиновниками наперебой восхищаются «наконец-то прорвавшимся на академическую сцену экспериментом», зрители опять не подведут с дефиницией: «Экскрементальная опера».

Осенью 2006-го публику порадует осовремененный «Евгений Онегин» режиссера Д. Чернякова (Чайковского и Пушкина припишем в скобочках мелким шрифтом). Главным героем этой постановки по праву является стол, вокруг которого то и дело собирается шумная толпа, чтобы устроить очередную попойку. На нем бьется в безумном припадке малахольная истеричка Татьяна; на него же картинно свалится ненароком пристреленный Онегиным Ленский — дуэль выкинута за ненадобностью. Вообще, вдохновенный юноша-поэт представлен здесь шутом гороховым, над которым все потешаются, а растрепанная пьяная мамаша Ларина награждает оплеухой. Свою знаменитую арию «Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни?» Ленский поет рядом все с тем же столом на фоне объедков и шныряющих с вениками уборщиц. Замечательная картина русской жизни! Британские критики были в восторге. А вот примадонна того, прежнего, Большого Галина Вишневская напишет в возмущении: «До конца своих дней я не избавлюсь от стыда за свое присутствие при публичном осквернении наших национальных святынь». Она откажется праздновать в родном театре свой 80-летний юбилей, и на тот вечер будет назначен внеочередной показ обновленного шедевра.

Пока театралы возмущаются на кухнях, приходить в Большой становится модным — космические цены на хорошие места делают такое времяпровождение признаком статуса. Неважно, что показывают и как, зато можно в очередной раз бриллианты «выгулять», да и соседи будут соответствующие. Билеты по-прежнему всегда распроданы, хотя зал ко второму действию современных постановок заметно пустеет. Кто-то уходит, потому что больше не выдерживает, а кто-то просто не за тем пришел: отметился — и в ресторан.