Газета Завтра - Газета Завтра 783 (47 2008)

Но предположим даже, что к краю и к нашей великой культуре не привязаны, что их любят навек. Ну, есть у вас сильное и страстное чувство по отношению к природе (Цветаева про куст рябины писала), языку, культуре…

Но для формирования ценностей, несовместимых с потерей суверенитета, нужно такое же чувство, имеющее другой адресат. Нужна любовь к исторической личности.

Давайте все же признаем очевидное - люди, влюбленные в родную природу и родную культуру, шли под гитлеровскими знаменами, понимая, что Россия не будет суверенна под властью Гитлера. А почему они шли под этими знаменами? Потому что, любя природу и культуру, они ненавидели историческую личность - "Совдепию". Эмиграция раскололась по отношению к исторической личности. Те, кто хотел спасти свою любовь к исторической личности, а не к природе, культуре и языку, начали искать в Октябрьской революции великий исторический смысл. И, найдя его, тут же стали отстаивать суверенитет новой России, ибо за новой - есть вечная. Это они стали кричать: "Руки прочь от России - пусть и красной! Все равно это бесконечно любимая историческая личность, по сути, та же личность! Великий смысл остался!"

А другие? Другие сказали, что смысл "был да сплыл". Что можно любить язык, природу, культуру, а эту новую историческую личность можно лишь бесконечно ненавидеть и презирать.

Эти другие, противопоставившие свое отношение к исторической личности отношению к культуре, природе и языку, отстаивать суверенитет новой России сразу же отказались!

Я даже не хочу обсуждать, кто хорош, кто плох. Я только хочу показать, ЧТО формирует ценности, несовместимые с потерей суверенитета. Эти ценности формирует только любовь к исторической личности (иначе - историософская страсть). А все остальные типы любви, и уж тем более привязанности, этих ценностей не формируют.

Но ведь в исследуемом высказывании Д.Медведева упомянута и история! А как она упомянута?

Элемент N3 - ПРИ САМОМ ТРЕЗВОМ, КРИТИЧЕСКОМ ВЗГЛЯДЕ НА ОТЕЧЕСТВЕННУЮ ИСТОРИЮ… Трезвость, критичность к своей истории - это хорошие качества. Но предпишите их Тилю Уленшпигелю. А ведь фламандцы очень трезвы и критичны. И французы, между прочим, тоже. Но не в том, что касается Жанны д»Арк. Ценности, несовместимые с потерей суверенитета, и вдохновляемые этими ценностями герои (Тиль Уленшпигель, Жанна д»Арк и так далее) формируются только на основе трепета перед историей, а не трезвого и критичного взгляда на нее. Этим определяется "этос" - благоговение перед историософски обусловленными святынями родной земли. Все ценности, несовместимые с потерей суверенитета, обусловлены этосом. И вне него не существуют. А трезвый, критический взгляд…

Как-то так у нас повелось в последние десятилетия, что где трезвость и критический взгляд - там перестройка. То есть разрушение этоса. Сказали "трезвость и критический взгляд" - и понеслось: покаяние, переименование улиц, фильм "Адмиралъ" etc.

Иноземцы ухмыляются: "Не понимаете, что такое этос - трезвейте и "окритичнивайтесь" и дальше. Но - под властью Цезаря. А почему бы нет? Он даже поможет вам развить вашу трезвость и вашу критичность. Конечно же, не по отношению к Цезарю".

Элемент N4 - ВЕРА В РОССИЮ.

Опять "И-И". И трезвость с критичностью, И вера. Вера в Россию рекомендована была Тютчевым. Так он сначала трезвость с критичностью проблематизировал ("умом Россию не понять"), а потом сказал о вере ("в Россию можно только верить").

Для меня бесспорно то, что нужно верить в Россию. Но верить в Россию можно только историософски. "Мы попробуем любовью", - писал Тютчев, противопоставляя Бисмарку (с его "железом и кровью") НАШ историософский принцип симфонии, положенный в основу НАШЕЙ государственности. Нельзя верить в Россию и производить деисториософизацию. Нельзя верить в Россию и рекомендовать только критичность и трезвость (рацио).

НЕЛЬЗЯ сочетать в одном высказывании элементы, заряженные прямо противоположной смысловой энергией.

Да, Постмодернизм пренебрегает таким НЕЛЬЗЯ. Но за счет чего? За счет выхолащивания смысловой энергии вообще и соединения "освобожденных" от нее элементов по принципу так называемых склеек.

Склейте из кусков всего, что окажется под рукой, бутафорский меч… Пока вам надо этим мечом размахивать на представлении - что склеенный меч, что выкованный. А когда надо воевать? А ведь скоро будет так надо, что дальше некуда. И что тогда произойдет с постмодернистским мечом, склеенным из несочетаемых друг с другом осколков?

В Послании говорится: "Основу нашей политики должна составить идеология, в центре которой - человек".

Это впечатляло… Неискушенную публику в 1988 году. Теперь неискушенные Посланий не читают. Что же касается искушенных, то они подразделяются на тяготеющих к публицистике (мой российский "далекий собрат по разуму" А.Пионтковский, например) и тяготеющих к научному подходу (мои зарубежные "далекие собратья по разуму" из Сорбонны, Гарварда, Оксфорда и других мест).

Тяготеющие к публицистике, услышав об идеологии, в центре которой человек, скажут: "Все чукчи знают этого человека".

Тяготеющие к научному подходу тонко и деликатно улыбнутся. И промолчат. С их точки зрения (которую я, кстати, не разделяю), идеология умерла в 80-е годы ХХ века, и ей на смену пришла политическая антропология, которая доводит до предела человекоцентричность любого мировоззрения.

Но ведь и в идеологиях человекоцентричность наличествовала - с незапамятных времен до нашего времени. Коммунисты говорили: "Все во имя человека, все для блага человека". Но имели в виду определенного человека ("Ты же советский человек!" - кричит комиссар Мересьеву). Новый человек и новый гуманизм у коммунистов… Сверхчеловек и антигуманизм у фашистов… В центре любой идеологии - человек (чему б еще быть в центре-то?). Вопрос - какой именно?

КАКОЙ ЧЕЛОВЕК НАХОДИТСЯ В ОСНОВЕ ИДЕОЛОГИИ, К КОТОРОЙ АПЕЛЛИРУЕТ ПОСЛАНИЕ Д.МЕДВЕДЕВА? Это человек, чьи ценности несовместимы с потерей суверенитета? Это человек, чьи ценности совместимы с потерей суверенитета? Это ТАКОЙ человек, каковым его сделала личная сопричастность нашей истории? Или это ДРУГОЙ человек, каковым его делает продолжающаяся деисториософизация?

Вот строчки из стихов покидающего Россию Бродского:

"Вези меня по родине, такси.

Как будто бы я адрес забываю.

В умолкшие поля меня неси.

Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.

Как будто бы я адрес позабыл:

к окошку запотевшему приникну

и над рекой, которую любил,

я расплачусь, и лодочника крикну.

(Все кончено. Теперь я не спешу.

Езжай назад спокойно, ради Бога.

Я в небо погляжу и подышу

холодным ветром берега другого)".

Бродский - не Тютчев. Но и для него таксист, подвозящий к КПП, за которым - эмиграция, несет "в умолкшие поля" (в Аид). Бродский понимает, что ему предуготованы в эмиграции успех, признание, безопасность, комфорт. И - превращение в ДРУГОГО человека.

За то, чтобы не оказаться в "умолкших полях", а остаться на Родине, МОЖНО терпеть лишения и гибнуть. Это не значит, что ты ХОЧЕШЬ терпеть лишения и гибнуть. ХОЧЕШЬ ты, конечно же, преуспевать и жить. Но когда тебе предложат "ИЛИ-ИЛИ", и ты в сердце своем по-настоящему переживешь коллизию "умолкших полей" и лодочника, - то ты, возможно, выберешь Родину. А главное - ты тогда ТАКОЙ, а не ДРУГОЙ человек (к вопросу о том, что в центре идеологии, КАКОЙ человек).

Мой дед, и не он один, сделал свой выбор и погиб на Родине в 1937 году. А другие представители его класса сделали другой выбор. За что я их никоим образом не упрекаю. Но они, сделав другой историософский выбор, стали ДРУГИМИ. Не говорю - плохими. ДРУГИМИ. Как это видно по потомкам белоэмигрантов! И крестятся, и русский язык безупречен, и в русскую культуру влюблены… А уже ДРУГИЕ.

Кстати, у англичанина, преподающего русскую культуру в Оксфорде, со знанием нашего языка и нашей культуры тоже все в порядке. Может, и его назовем патриотом России?

ТУРБУЛЕНТНОСТЬ, о которой я предупреждал, уже налицо. Не за горами момент, когда небрежное отношение к историософскому, если оно не будет преодолено (хотя я на это преодоление продолжаю надеяться), подорвет союз власти со всеми, кто готов выстаивать, опираясь на ценности, несовместимые с потерей суверенитета, и на историософию, единственно порождающую такие ценности.

А те, кто не готов выстаивать ("население 150" и "элита 0,5"), власть будут сносить вместе с государством - "оранжевым" или иным образом. Занимаясь деисториософизацией и противопоставляя "глупым и жестоким" ценностям, несовместимым с потерей суверенитета, - умные и добрые ценности, совместимые с этой потерей (к вопросу о Цезаре и галльской женщине).

Нас, приверженных ценностям, несовместимым с потерей суверенитета, нас, не желающих потерять свое право быть ТАКИМИ, какими нас сформировала наша великая история (не бывает великой культуры без великой истории), - ОЧЕНЬ много. Мы ОЧЕНЬ разные. А еще - мы слабы, разрознены, дезориентированы, травмированы. Но это не значит, что нас НЕТ. Мы ЕСТЬ. Мы ЕСТЬ, поскольку ЕСТЬ Родина. Но и Родина ЕСТЬ, поскольку ЕСТЬ мы.