Василий Песков - Окно в природу-2004

Но не только мутные воды рек породили «электрических рыб». Эволюция жизни морей при высокой проводимости соленой воды не могла электричество не задействовать. Эффективно его использует скат (тот самый, что был замечен греками и римлянами). У этой рыбы голова переходит в широкие волнообразно двигающиеся плавники, несущие «электростанцию». Мгновенный разряд достигает 300 вольт. В соленой воде эта сила убийственная.

Утконос чувствует, где спрятано электричество

Каким образом рождается и копится электричество в живом теле? Генераторами служат химические элементы, состоящие, как и знакомые нам батарейки, из элементов - железистой или мышечной ткани с «плюсом» и «минусом». Элементы последовательно соединены в столбики, а столбики параллельно объединены в немалые батареи. В плавниках-крыльях ската они образуют сетчатую, напоминающую соты структуру. Разряд происходит, когда рыба, уловив изменения в окружающем электрическом поле, ощущает добычу или опасность.

В мутной воде Амазонки одни «электрические рыбы» охотятся за другими, объедая у них хвосты. Любопытно, что жертва при этом не погибает - хвост отрастает вновь, и сама жертва тоже в мутной воде может, кого-нибудь оглушив электричеством, полакомиться хвостом.

Все это было открыто совсем недавно. Подводя итоги исследованиям, ихтиологи называют более трехсот морских и пресноводных рыб, генерирующих электричество, при том, что все рыбы без исключения к нему чувствительны. И не только рыбы. Странное млекопитающее, живущее в водах Австралии, а именно утконос, замечен в чувствительности к электричеству. В эксперименте он безошибочно находил одновольтовую батарейку, зарытую в грунт водоема. Но, может быть, обоняние помогает тут утконосу? Зарыли батарейку, полностью истощенную, - не нашел. Зарыли вновь свежую - без колебания утконос ковырнул дно в нужном месте. Тщательное обследование обнаружило у экзотического австралийца рецепторы по всей поверхности клюва, чувствительные к электричеству. Значит, кто-то в австралийской воде это электричество генерирует, и утконос его ловит.

Все рыбы в той или иной степени чувствительны к электричеству. В нашей стране это стало причиной варварского истребления всего живущего в водах. Еще при строительстве электростанций на Волге, Енисее и Ангаре я наблюдал рыбалку (язык не поворачивается назвать этим словом варварскую добычу рыбы), когда какой-нибудь сварщик опускал в воду два оголенных электропровода, и разряд между ними убивал рыбу. На это «контаченье» закрывали глаза, считая его привилегией для строителей, как закрывали глаза на глушение рыбы толом во время войны. Сегодня способ этот перерос в эпидемию. На любой речке, озере, старице вам пожалуются: рыбы не стало. Причиной назовут «электроудочки». Этот нехитрый снаряд легко изготовить из автомобильных аккумуляторов. Разряд электричества убивает не только рыбу, но и лягушек, головастиков, пиявок, всё, вплоть до еле видимых глазом козявок. И нет способа ныне бороться с этой напастью. Во-первых, ловцы могут ночью с лодки стрельнуть. Но пусть не стрельнули, схватить их за руку трудно - бросили с лодки аккумуляторы, и ты ничего не докажешь. Да и кому доказывать, если, например, на Оке от Калуги до Серпухова курсируют всего два весьма осторожных инспектора. Ну, допустим, схватили кого-то за руку, довели до милиции, а там из десяти восемь милиционеров - такие же «рыболовы». Опять же, допустим, нашелся в милиции человек, понимающий: электроудочки делают мертвыми наши воды. Привели «удильщика» в суд, а судья поднял брови: ребята, я с трупами разбираться не успеваю, а вы с какой-то плотвою...

Что делать? Вот какую историю рассказали мне в станице Казанской на Среднем Дону. «К нам тоже на старицу в пойме реки повадились ездить. Предупредили: друзья, больше не появляйтесь. Все-таки появились. Ну мы что, мы дождались ночи и к стоящим на берегу «Жигулям» явились с ведерком бензина. Пока «рыболовы» добрались к горящей машине, от нее один остов остался. Больше гостей пока что не видим».

Электроудочку, пишут, изобрели японцы для морского промысла рыбы. Эта штука быстро у нас привилась и сделалась бедствием, совпавшим с общим «замутнением жизни». Бороться с ним описанным методом - тоже варварство. А как иначе? Положенье-то попросту уже нетерпимое.

Сама природа защититься от нас не может. Она умирает молча. Постигая её загадки и тайны, человек свои знания против природы и обращает. Конец у такого поведенья людей будет неизбежно печальным.

Проворен и осторожен

Для тех, кто не знает: это соболь - легендарный зверек, главный герой сибирской природы. Увидеть соболя летом сидящим вот так спокойно на дереве почти невозможно - скрытен, осторожен, проворен. Но этот зверек особенный. Охотоведы, изучавшие соболей на Камчатке, подарили красавца моему другу, журналисту Михаилу Жилину, и он жил у него - ночью спал в клетке, а днем скакал по комнатам, погладить себя не давался, но безбоязненно лизал с пальца сгущенку, забирался на специально для него оставленный срубок березы, как кошка, ловил тряпичную мышь, любил подремать между оконными рамами.

Однажды мы взяли соболька в лес - как следует поснимать. Он, конечно бы, убежал, но на заднюю лапку мы надели непоседе ногавку, и он, поняв, что удрать невозможно, спокойно позировал. Перед вами его портрет.

Соболь состоит в родстве с горностаями, норками, колонками, хорьками, росомахами, выдрами и особо с куницами. Брем называл соболя разновидностью куниц. Аляскинских куниц русские поселенцы называли соболями. Очень похожи! Но есть различия, и главное из них - качество меха. Всё тот же старина Брем называл соболя «драгоценностью». Но мех стал проклятьем замечательного зверька. Жил соболь только в России, на огромных пространствах от Тихого океана почти до Москвы, и с давних времен был валютой - ничто из добываемого человеком в живой природе не ценилось так высоко, как мех соболей. Немудрено, что охотились на зверя прилежно, несмотря на трудности этой охоты, и до Урала соболь был истреблен совершенно.

Меховым эльдорадо оказалась Сибирь. Соболь стал тут стимулом продвиженья землепроходцев на восток к океану. Всюду они заставляли аборигенов платить ясак (дань) и непременно требовали соболей. Любопытно, что дань была для местных людей не слишком обременительной. Так же, как мех бобра на Аляске, шкурки соболя не были житейски практичными, выше ценились шкуры собак и выдр. И туземцы, отдавая торговцам за ножик пять шкурок соболя, считали, что совершают удачную сделку. А из Москвы постоянно требовали: соболей! соболей! Собольими шубами отличали верных служак царя, давали послам - одаривать владык Европы. В 1595 году царь Федор Иоаннович, отправляя посольство в Вену, дал ему сорок тысяч собольих шкурок «для дарения нужным людям».

В Москву же собольи меха «текли» из Сибири. И, конечно, их промысел быстро сокращал численность соболей, изначально бывшую очень большой. За двадцать пять лет начального промысла число зверьков на Камчатке сократилось в пять раз. Зная это, начинаешь верить, что и мамонтов на Земле истребил человек.

А Москва продолжала требовать соболей. И после добычи их сотнями тысяч в 1914 году добыли с великим трудом всего тридцать пять тысяч. Зверек исчезал. В 1925 году одна шкурка особо ценного баргузинского соболя была в Нью-Йорке продана за двадцать пять тысяч золотых рублей. При таких ценах добивали зверьков. На всем пространстве Сибири зоны обитания соболя выглядели теперь лишь пятнышками.

Спасен соболь был в советское время полным запретом охоты, созданием заповедников и планомерным расселением соболей в места их прежнего обитанья. Грандиозная и очень трудоемкая эта работа (добывать соболей живыми исключительно сложно) увенчалась успехом. Соболи снова распространились в Сибири, и с 1941 года на них возобновилась планомерная, но строго регулируемая охота. Ловля и расселение соболей позволили как следует изучить жизнь и повадки знаменитого аборигена Сибири.

Соболь - житель лесной. В непролазных таежных крепях находит он пищу и спасается от врагов. На деревьях чувствует себя уверенно, хотя и не «летает» между стволами, подобно куницам. Но охотится соболь всегда на земле, преследуя мышей, бурундуков, пищух, горностаев, разоряет птичьи гнезда, решается нападать на зайцев, тетеревов, глухарей, намного превышающих его собственный вес. Отвага и дерзость зверька таковы, что, вцепившись в шею, например, глухаря, он не бросает жертву даже взлетевшую и нередко пролетает на обезумевшей птице значительное расстояние. Вот дождалась своего часа вырезка из газеты 1983 года. «После обхода сторож птицефермы Каратузского совхоза (Красноярский край) мирно пил чай в сторожке. Вдруг за стенкой в птичнике послышался шум. Сторож включил свет, и в ту же минуту, коснувшись пушистым хвостом валенка, пулей пролетел темно-бурый зверек, юркнувший в щель между половицами. «Соболь!..»