Борис Акунин - Нечеховская интеллигенция. Короткие истории о всяком разном

К началу Якутского похода Пепеляев давно уже свое отвоевал, жил в эмиграции с любимой женой и двумя маленькими сыновьями. Но когда узнал, что во Владивостоке собираются добровольцы и им нужен командир, оставил благополучный Харбин и вернулся на родину.

Взятому в плен и отданному под суд Пепеляеву повезло. Как раз в это время Советская власть, демонстрируя, что Гражданская война окончена, перестала расстреливать знаменитых белых генералов. Рассчитывала этим внести раскол в ряды эмигрантов. (Так, например, был помилован Слащев-Крымский.) Пепеляеву тоже отменили смертный приговор. Посоветовали обратиться с ходатайством к Калинину и дали десять лет тюрьмы.

Продержали за решеткой не десять лет, а тринадцать. Ненадолго выпустили перед самым началом Большого Террора. Ну а дальше – сами понимаете.

Из офицеров Первой мировой был и латыш Иван Яковлевич Строд. Правда, не подполковник, как Пепеляев, а всего лишь прапорщик. Имел четыре Георгиевских креста – большая редкость. Всю Гражданскую провоевал в Сибири, главным образом в партизанских частях. Сначала был анархистом, потом стал большевиком.

В мирное время большой карьеры Строд не сделал, хоть имел целых три ордена Красного Знамени. Работал в Осоавиахиме на не особенно заметной должности. Был расстрелян в 1937-ом – еще раньше, чем Пепеляев.

В Книге Наума сказано: «…и сожгу колесницы твои в дыму, и сгинут от меча твои молодые львы».

Делюсь впечатлениями от сбора материалов к роману, который будет посвящен теме не весьма оригинальной – отношениям между полами.

Как обычно, я начал с изучения профильной литературы. Читал, делал выписки. Один из файлов называется «Серпентарий». Туда я выписывал яркие примеры межгендерного антагонизма, в частности мизандрические высказывания знаменитых женщин и мизогинические высказывания знаменитых мужчин.

Поразительно то, что мужененавистнических цитат накопилось очень мало, даже радикальные феминистки не особенно разжигают. Максимум – нечто отстраненно-неприязненное, вроде Кэтрин Хэпберн (которая к тому же, вероятно, пошутила): «Иногда мне кажется, что мужчины и женщины не очень подходят друг другу. Может быть, им лучше было бы жить по соседству и иногда заходить друг к дружке в гости».

При этом, положа руку на сердце, следует признать, что женщинам мужчин любить особенно не за что. Мы грубые, упертые, эгоистичные, жестокие, инфантильные. И предатели – обязательно изменим если не с другой женщиной, так с какой-нибудь дурацкой Идеей. А еще мы некрасивые, неаккуратные и тактильно неприятные. Я не перестаю удивляться, как это умные и тонкие существа противоположного пола могут посвящать всю свою жизнь любви к мужчине.

А начитавшись гадостей, которые мужчины пишут про женщин три тысячи лет подряд, я почувствовал, что становлюсь феминистом. И вы сейчас станете.

Давайте поделюсь с вами перлами из своего цитатника. Отбираю только самых что ни на есть почтенных авторов.

Платон: «…Очевидно, что только мужчины являются полноценными людьми и могут надеяться на полную самореализацию; женщина же может надеяться лишь на то, чтобы уподобить себя мужчине».

Аристотель: «Природа устроила отношения между мужчиной и женщиной таким образом, что первый выше, а вторая ниже; первый управляет, а вторая повинуется».

Или вот Геродот о персидском обычае не показывать отцам сыновей до пятилетнего возраста: «До той поры мальчик живет с женщинами. Причина такова: если младенец умрет, отец не будет слишком сильно горевать. По-моему, хороший обычай», – заключает историк. А что женские-то чувства беречь?

Священные писания относятся к женщинам примерно так же.

Вот вам Библия:

«Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем» (Послание к Эфесянам, 5:22–24).

И не думайте, что с веками эта позиция поменялась. Реформировавшись, христианство к женщинам не подобрело:

«У мужчины широкая грудь и узкие бедра, а разумения больше, нежели у женщин, – с восхитительной логичностью пишет Мартин Лютер, – ибо у женщин, наоборот, грудь узка, а бедра широки, и потому женщинам надлежит сидеть дома, не возбуждаться, заниматься хозяйством, рожать и взращивать детей».

Интересно, что уже в наши времена эту мудрую мысль почти буквально повторяет светоч религии, оппонирующей христианству, почтенный Хашеми Рафсанджани, кажется, считающийся в Иране либералом: «Различия в росте, жизненной силе, тембре голоса, развитии, мускулистости и физической силе между мужчиной и женщиной демонстрируют, что первый во всех областях лучше и способнее».

Бывший иранский президент, собственно, лишь пересказывает своими словами Коран: «Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они расходуют из своего имущества. И порядочные женщины – благоговейны, сохраняют тайное в том, что хранит Аллах. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их» (Женщины, 4:34).

Вот еще любимое о некрасивых женщинах от нашего Даниила Заточника: «Жене бо злообразне не достоит бо в зерцало приницати, да не в большую печаль впадет воззревше на нелепостьство лица своего».

Но больше всего меня впечатлило одно простенькое семейное письмецо первого века. Автор-римлянин пишет своей (видимо, любимой) супруге: «Приветствие Илариона его дорогой Алис, а также дорогому Бероусу и Аполлинариону. Мы все еще в Александрии. Не беспокойся, если я задержусь и остальные вернутся раньше. Присмотри за нашим малюткой. Как только со мной расплатятся, вышлю деньги. Если – молю об этом богов – ты благополучно родишь, мальчика оставь, а девочку выбрось. Ты сказала Афродизиасу, чтоб я тебя не забывал. Как я могу забыть тебя? Не волнуйся».

В общем, простите нам, женщины, нашу историческую вину, если можете. Мы не виноваты, нас так воспитывали.

Мы живем в стране, где беспрестанно изобретаются новые законы, противоречащие то этике, то здравому смыслу. Не буду их все перечислять – сами знаете.

С одной стороны, конечно, тут подтверждается старинная максима Corruptissima republica plurimae leges – «чем коррумпированней республика, тем больше в ней законов». С другой стороны, правда и то, что наш лекс всегда был дурой, начиная с отдаленнейших времен. Потому и население во все времена относилось к законам как к некоей обременительной, но необязательной условности.

«Великих» государей в нашей истории хватает. «Мудрый», увы, был только один. Давно.

Самым разумным законодательным сводом, кажется, так и осталась «Ярославова (она же Русская) правда», руководствовавшаяся принципами рациональности и некровожадности («аще не будеть кто мьстя, то сорок гривен за голову»). Но установления «Русской правды» действовали очень-очень давно, еще в доордынском государстве.

Во времена московского самодержавия (собственно, продолжающегося и поныне) законы вводились по двум соображениям: либо чтоб потрафить государю-батюшке, либо чтоб народишко не забаловал.

Вся судебная система держалась на строгих, часто абсурдных запретах и непомерно жестоких наказаниях. Многочисленные дурацкие табу были нужны для того, чтобы каждого можно было при желании в чем-нибудь уличить и поволочь на расправу. При Алексее Тишайшем за нюханье табака отрезали нос, за игру в шахматы били кнутом, сурово карали тех, кто играл с собакой или глазел на молодой месяц, и так далее, и так далее.

Да что оглядываться на семнадцатый век! Еще на моей памяти Уголовный кодекс РСФСР сулил гомосексуалистам тюрьму – просто за то, что они гомосексуалисты, а за обмен валюты (молодежь не поверит) вообще расстреливали.

Что другое, а карать всегда умели

Признайтесь, вы подумали, что я это пишу, дабы в очередной раз русофобски обрушиться на многострадальное отечество или национал-предательски оттоптаться на нашей убогой Думе.

А вот и не угадали. Совсем наоборот. Сейчас буду вас утешать. (Так утешала себя Наташа Ростова на балу: «Есть такие же, как мы; есть и хуже нас».) Причем я имею в виду даже не страны, живущие по суровым правилам шариата, а самые что ни есть правовые государства.

Это я проштудировал историю так называемых dumb laws («дурацких законов»). Утешительнейшее чтение! Давно известно: ничто так не повышает самооценку, как лицезрение еще больших идиотов, чем ты сам.

В Британии, оказывается, есть закон, запрещающий кому-либо умирать, находясь в здании Парламента.

Другой закон, в прошлом году отметивший свое семисотлетие и никем не отмененный, запрещает входить в Парламент в доспехах.

Актом государственной измены считается наклеивание марки с ликом монарха вверх ногами.