Хантер Томпсон - Царство страха

Люди часто спрашивают меня, верю ли я в Бога, или последнюю инстанцию справедливости, или четко очерченный индикатор, который определяет мои «за» и «против» в этом мире. Хо-хо. Это слишком глупо, чтобы даже задумываться, – глупо примерно в той же мере, что и знак «ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ БЕЛЫХ» на жемчужистых вратах Рая.

Хотя и не вполне так. Не поймите меня неправильно, парни. Это просто разнузданная «фигура речи», неудачная метафора. Мы ведь Искусством тут занимаемся, а не Законом. Если бы тот фрик, что написал Книгу Откровения, однажды попался и его отправили бы в темницу за все те угрозы, которые он бросал человечеству, то Военный Трибунал не оставил бы от него и мокрого места. Туда тебе и дорога, Джонни, то есть Иоанн, ты все равно никогда нам не нравился. Счастливо.

Далеко не все понимают подлинное значение слов «попасть в Систему». Это юридическое понятие, которое зачастую можно услышать в кулуарах полицейских конгрессов или на судебных слушаниях, в воняющих потом судах больших городов. Что-то типа: «Пришло время, судья, лишить этого переполненного скверной преступника свободы и предоставить его Системе».

Мы говорим тут об Уголовной Системе, и если вам довелось иметь с ней дело хотя бы однажды, то какая-то часть вашего мозга будет думать о ней постоянно, всю оставшуюся жизнь. Это что-то вроде пиявки, незаметно присосавшейся к вашей спине… Да спросите хотя бы Билла Клинтона.

Некоторые называют это реабилитацией, но…

Убийство полицейского – это всегда громкая новость, за исключением тех случаев, когда полицейские убили своего же, но такие сообщения доходят до прессы изредка и лишним шумом не сопровождаются. Братство блюстителей порядка становится очень строгим, если речь заходит о шумихе вокруг них в прессе. Среди адвокатов, занимающихся уголовным правом, есть неписаное и основополагающее правило: «Прежде всего, адвоката нельзя упрятать за решетку». Это правило не так-то легко заметить, ведь по правилам адвокат сам является офицером суда.

Никогда не упускайте из виду этот факт, если вас формально обвиняют – в чем угодно, от воровства в магазине до убийства. Теперь вас собираются Приговорить и Наказать в любом случае, за какое-либо нарушение любой из статей уголовного кодекса. Закон уже не на вашей стороне, если вы сидите на скамье подсудимых. Они тут, чтобы сцапать вас, и сделают это быстро, если только вы не будете наготове.

«Тот, кто предстает перед Законом, держит за уши волка», – сказал некогда Роберт Бертон, и я привел тут эту цитату, как весьма насущное предупреждение для наших приближенных к военным условиям. Сейчас 2002 год. Американский Век закончился в 2001-м. Они были очень Пунктуальны, ведь Фашистский менталитет не способен выжить без брутальной пунктуальности. Никогда не опаздывать, из страха быть обвиненным в Нестандартном Поведении и быть Преданным Системе. БУМС! БАМС! … Зиг Хайль! Кто тут Бог? Босс – это Бог, а вот ты – нет… Эй, скотина, да ты же Никто! Ты Виновен! Ты хуже дерьма последнего из животных!

Тааак точно, Босс! Я сделаю все, что вы скажете, только не сажайте меня в тюрьму. Я виновен. Я сделаю все, что вы скажете.

Стояла холодная и темная зимняя ночь, когда свидетельница впервые постучалась в мой дом. Крупная женщина, около 35 лет – темные волосы, длинные ноги, со вкусом созданные силиконовые груди. Некогда она работала в Южной Калифорнии, снимала порнуху. Не самая худшая работа из тех, что доступны в Л.А., особенно если у вас есть природный талант и предрасположенность, как раз как у этой дамы. Я сразу же ее узнал.

Я знаком с Секс-Бизнесом. Некогда даже работал Ночным Менеджером в знаменитом кинотеатре «O’Фаррелл» в Сан-Франциско, два года кряду, и до сих пор у меня наметанный глаз на такого рода девчонок. Проплясав 2000 ночей голой у всех на виду, они приобретают какую-то особую радиацию. Люди секс-бизнеса сразу узнают друг друга. На них будто бы стоит логотип брэнда «ХХХ».

Не такой уж отталкивающий и недружелюбный брэнд. Получше шрама на щеке или татуировки на заднице, гласящей: «СОБСТВЕННОСТЬ АНГЕЛОВ АДА». Задница с такой наколкой никогда не пошла бы в стрип-барах Нэшвилла или Толедо. Посетители почувствовали бы себя уязвленными. Известно к тому же, что именно те, кто оставляет в подобных местах большие деньги, с большим подозрением относятся к девицам, которые катались вместе с «Ангелами Ада». Метка бизнеса XXX – это больше показатель отношения, чем брэнд или отталкивающая татуировка.

«O’Фаррелл» когда-то назвали «Карнеги-Холл публичного секса в Америке». Вполне подходящее место работы в эти обезумевшие от сребролюбия годы, последовавшие после Рейгановской Революции. Мы всегда держали наготове сотню девочек, и еще больше их значилось в нашем «листе ожидания». Голые бабы шли в те годы на «ура». Теперь эту эпоху называют «Золотым веком порнографии»: фильмы снимали при ярком свете софитов на обычную целлулоидную пленку.

«Глубокая глотка» и «За зеленой дверью» по-прежнему собирали толпы мужчин и женщин в респектабельных кинотеатрах по всей стране. Оральный Секс стал мейнстримом, его обложили налогом. Бабло полилось рекой, и секс царил повсеместно, 24 часа в сутки. Порошковый кокаин стал самым употребительным наркотиком, впрочем, ЛСД-25 все еще пользовался успехом среди безтормозных граждан, пользующихся средним достатком.

20 свихнувшихся на сексе лет, что пролегли между изобретением противозачаточных таблеток и эпидемией СПИДа, – дикая и оргиастическая пора, и мне она нравилась.

Эх, это все случилось так много лет назад, по крайней мере теперь так кажется. Отличное время для тех, кто молод и беззаботен, когда ты все еще мог повести свою девушку в кино, не опасаясь быть избитым незнакомцами, которые затем потребуют у них отсосать. Эти штуки начались с приходом демократов, которые быстро сообразили, что попасться на содомии в Вашингтоне – верный способ переизбраться в таких штатах, как Арканзас и Калифорния. Когда бы не закон, запрещающий одному президенту оставаться более чем на два срока, Билл Клинтон по-прежнему сидел бы в Белом Доме, а над нами не довлел бы страх.

Хотя, может, и нет. Есть и другая школа критической мысли, которая утверждает, что Билла просто убрали бы, рыпнись он по поводу третьего срока. «Техасская мафия никогда бы этого не допустила, – считает мой приятель Кертис. – Его бы просто удалили, как гнилой зуб». Возможно, надо вырасти в Техасе, чтобы вполне понимать подобный ход мысли, но кто его знает. Техас ведь – не единственный штат, где живет много богатых мерзавцев, одержимых дурацкими идеями. С некоторыми из них я накоротке знаком, но даже если человек приятен за парой коктейлей, это вовсе не удержит его от отвратительных поступков. Жестокость и извращение – самое обычное дело в нефтяном и порнобизнесе.

На самом деле эти истории давайте отложим на потом, а пока что вернемся к женщине, которую я начал было описывать. Ее зовут Гейл, но по ряду соображений мы лучше будем звать ее Джейн. Еще бы – ведь назови я ее Гейл, геморроя от адвокатов потом не оберешься.

Мы будем называть ее Свидетельницей, тем более что это имя очень подходит ей по сюжету развернувшейся драмы. Некоторые называли ее Жертвой, но не очень-то долго.

Я не знал Свидетельницу лично, а вот она, по-видимому, знала меня совсем неплохо. Она доставала меня по почте четыре или пять месяцев, настаивая, что я и не подозреваю, как много теряю, так до сих пор и не встретившись с ней для ненапряжного разговора о славных деньках в Порнобизнесе. Нам было бы веселее, чем обезьянкам в жару, уверяла она. Хо-хо. Она даже собиралась прибыть в Колорадо, чтобы встретиться со мною в моем собственном диком краю. Она уже прислала мне толстую пачку листов дешевой бурой бумаги, на которых излагались ее приключения – всеми уважаемой ученицы колледжа, чирлидера, благодаря случайности угодившей в Порно Бизнес и ставшей в нем звездой.

– Думаю, мне просто повезло, – скромно сказала она. – Но однажды, поняв, как много таланта мне дано, я перестала оглядываться на прошлое. Удивительно, не правда ли?

Джейн излагала мне свои дела с порнухой предельно откровенно, мне, совершенно незнакомому человеку. Она гордилась своей деятельностью. Ее послужной список говорит сам за себя: девять успешных ХХХ-фильмов, включая такую классику беспредельной непристойности, как «Горячие губы», «Конфетка отправляется в Голливуд», «Съешь меня, пока я горяча», а также воистину разлагающая сага о насилии и деградации «Нацистское порево», действие которой происходило в японской секс-тюрьме где-то на южных островах Тихого Океана. Там в роли берсерканаци снимался Длинный Джон Холмс и пять беспомощных белых женщин с огромными сиськами.

«Нацистское порево» долгое время оставался моим любимым фильмом в этом жанре. Это история о кораблекрушении, садизме и лишенных малейшей надежды женщинах-жертвах, заключенных на маленьком тропическом острове в компании нацистского военного преступника и двух жестоких японцев, помешанных на сексе. Обнаженных белых девушек некогда взяли в плен на какой-то давно забытой войне, которую почти не упоминают в кадре, – если не считать военной формы, которую носят безжалостные слабоумные мерзавцы – и то они носили обычно только верх. Они также таскали с собой блестящие «Люгеры», из которых даже и не собирались палить в своих Секс-Рабынь, когда те пытались сбежать и скрыться в джунглях: все равно их возвращали, безжалостно насиловали и пытали в свое удовольствие. Они выполняли тут роль лузеров, и никто не мог помочь им – даже добряк Холмс, который также насиловал их со всей безжалостностью.