- Семанов Сергей Николаевич

Не успел Андропов толком, и оглядеться на новом месте, как началась война. Столицу новоявленной республики финны с помощью немцев взяли уже в октябре 41-го.

Куусинен с многочисленным своим аппаратом осел в глубоком тылу. Делать им было нечего, но штат работников строго сохранялся. Считается, что Андропов в военные годы участвовал в руководстве партизанским движением в Карелии, но никаких подробностей на этот счет имеющиеся источники не содержат. (Любопытно: когда во время недолгого пребывания Андропова Генсеком некоторые литературные холуи, подзаработавшие на выпекании "Малой земли", бросились, было, сочинять о "карельских партизанах", сам герой отнесся к этим затеям сугубо отрицательно).

И тут, уже в зрелые годы, проявил Андропов присущую ему осторожность! В лесистой и болотистой Карелии партизанское движение было довольно сильным, но занимались этим совсем не партийные органы и уж тем паче не комсомольские (напомним, Андропов по должности тогда - секретарь карельского комсомола, он даже военной формы не носил). А диверсии в тылу финнов готовили и проводили военные, но главным образом - органы НКВД. Какова тут была личная роль карельского комсорга, до сих пор ничего не известно, скорее всего, никакой. Ясно, что Юрию Владимировичу совершенно не хотелось копаний в этой своей не самой яркой странице биографии. Брежнев на Малой земле хоть под огнем бывал и даже тонул в море на подбитом катере, это документально установлено. А Андропов? Ранений не имел, боевых наград тоже, только под конец войны получил Красное Знамя. Но не за подвиги в окопах и атаках.

И еще последний раз вспомним мистическое пророчество Гоголя: "Ни друга, ни товарища. " Необычайно замкнут всю жизнь был Андропов, а оттого и неизбежно одинок. Например, сколько приятелей было у широкого душой Брежнева! И по учебе, и по работе в разных сферах, и по службе в армии! (Маршал К.С. Москаленко, с которым мне довелось вести неоднократные и довольно откровенные беседы, рассказывал, что в самом конце войны, командуя 4-м Украинским фронтом, он недолгое время был начальником Брежнева; впоследствии положение их стало вроде бы совсем разным, но Г енсек не забыл своего старого Маршала и постоянно оказывал ему знаки внимания).

Не то Андропов. Нет никаких данных, чтобы у него были с кем-то отношения помимо деловых. Судя по осторожным намекам детей, так же замкнуто жила и его семья. После кончины Андропова стало известно, что он всю жизнь писал стихи, но никому не показывал их. Характерная черта: если пожилой уже человек сочиняет стихи сугубо "для себя", то это верный признак душевного одиночества.

.В июне 44-го наши войска освободили Петрозаводск.

Вслед за Куусиненом в полуразрушенный город возвратился и Андропов, уже вместе с семьей, женой и сыном Игорем, родившимся в минувшем году; дочь Ирина появилась через три года.

Солдат спит, а служба идет. За три года пребывания вдали от фронта Андропов в чиновном отношении "вырос": по возвращении в столицу разоренной республики он уже делается секретарем Петрозаводского горкома партии, а в 1947 году- вторым секретарем всей республики. Это был уже высокий в номенклатурном смысле пост. О каких-либо особых успехах Андропова в ту пору неизвестно, да и вряд ли они были, служил как все. Однако в 1951 году он получил вожделенное назначение всех провинциальных честолюбцев - в Москву, в аппарат ЦК, сперва инспектором, а вскоре становится уже заведующим подотделом по международным вопросам.

И тут опять тайна, о которой Андропов при жизни не проронил вслух ни слова. Речь идет о пресловутом "ленинградском деле", одной из самых мрачных и темных историй позднесталинского времени. После смерти патриотического деятеля партии А. Жданова его соперники Л. Берия, Г. Маленков и Н. Хрущев смогли опорочить в глазах сильно одряхлевшего И. Сталина ждановских соратников, занимавших высокие посты в руководстве страны. Дело завершилось казнями ряда крупных деятелей и массовыми чистками. Именно тогда было выметено из окружения Сталина русско-патриотическое крыло.

Отметим лишь, что "ленинградское дело" сопровождалось не только массовыми репрессиями в Ленинграде, волны террора прошли и по всем районам Северо-Запада.

В начале января 1950 года в Петрозаводск прибыла комиссия из ЦК ВКП(6), а с ними вместе также группа московских чекистов. Первым секретарем ЦК Карелии был с 1938 года Геннадий Николаевич Куприянов, в Петрозаводск он был направлен из Ленинграда по рекомендации А.А. Жданова. В годы Отечественной войны Куприянов был прямым начальником Андропова по партизанскому штабу, а также членом Военного совета Карельского фронта. В конце войны бригадному комиссару Куприянову было присвоено звание генерал-майора. Андропов относился к Куприянову с большим уважением, у них не было никаких споров и столкновений.

Но... преданность Андропова своему начальнику не выдержала первого же испытания. Он, как и ряд других его коллег, "дал материал" (то есть политические обвинения) по начавшемуся в Петрозаводске "делу Куприянова". 24- 25 января 1950 года состоялся пленум ЦК Карело-Финской республики, где Андропов обвинил своего шефа во всех смертных грехах, да еще покаялся, что своевременно его не разоблачил. Куприянова вскоре арестовали, дали 25 лет, но потом выпустили, хотя в номенклатуру обратно не вернули.

Не станем сгущать тут краски - Андропов поступил, как очень многие в те пору. Важно другое. По прошествии многих лет, когда наступили уже совсем другие времена, он никогда не повинился в совершенном низком поступке, не помог участникам грязного "дела", родным и близким их. Его холодная жестокость и всепоглощающее честолюбие в полной мере проявились тут. И та же скрытность. Теперь-то, полстолетия спустя, задним числом легко обвинять Андропова: не вступился, мол, за своего покровителя Куприянова. ... Вот тележурналист Л. Млечин рассказал, будто бы А. Шелепин видел даже донос Андропова на Куприянова. Возможно. Однако несчастный Куприянов был обречен, ибо судьба его накануне пленума в Петрозаводске уже была предрешена в Москве. В этих условиях защищать Куприянова мог бы только герой или сумасшедший. Но вот Юрий Владимирович ни тем ни другим никогда не был.

.После кончины И. Сталина в марте 1953 года в высших этажах партийного руководства начались большие перемены. Вскоре они коснулись и рядовых служащих - освобождалось немало вакантных мест. Коснулись перемены и Андропова, весной 1953-го он вдруг переводится на работу в Министерство иностранных дел. Почему так случилось, сам ли он того добился (вряд ли), помог ли опять ему Куусинен, случайно ли перемещение произошло в суете послесталинских перемен (скорее всего), точно мы этого, по-видимому, никогда уже не узнаем.

МИД - и в нашей стране, и в других - есть очень консервативное учреждение, по службе там продвигаются медленно, однако у совершенно неопытного Андропова имелось одно важное преимущество: он пришел туда из "партийных инстанций", как тогда выража-

лись, причем из высшего их звена - ЦК КПСС. Служил Андропов в 4-м европейском отделе, наблюдавшем за восточноевропейскими странами.

Смерть Сталина вызвала в "братских социалистических странах" брожение. Оно усиливалось нерешительной и противоречивой политикой кремлевского руководства, среди которого в ту пору разгорелась ожесточенная борьба за власть. Прежде всего, покачнулся авторитет восточноевропейских вождей, которые были назначенцами Сталина или Берии. Обострение обстановки там вышло из высших кабинетов на улицы и площади. Первый такой случай произошел в Восточной Германии 17 июня 1953 года, когда на демонстрантов в Берлине и некоторых иных городах двинулись советские танки. Стихийные выступления эти удалось подавить быстро. Но это был далеко не конец начавшимся потрясениям.