Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6284 ( № 29 2010)

Как вдруг, примерно через полчаса, – потрясающая весть: оказывается, молдаванам не так уж и безразличны ум, честь и так далее… и вот светлый образ Цезаря… отстаёт по республике в целом на два процента! Молчат пробки, шипит, подобно растоптанному костру, гимн о воспрявших… Казалось, будто и исходящие от стола будущей победы запахи призадумались: дразнить меня дальше или пора оставить в покое?

О, тайные мгновения смены правителей, на которых тебе суждено присутствовать! Не успел я как следует поразмыслить о душевной драме собравшихся у стола несостоявшейся победы, как дверь кабинета вдруг открывается… и несколько пар до странности дружелюбных глаз умоляют меня:

– Господин… то есть товарищ… идите и… выпейте с нами бокал вина! Ведь мы тут все свои! Молдаване! Коренные то есть!.. И к Цезарю мы никакого отношения не имеем!.. И Россия, если честно, ну очень великая страна!..

«ЛГ» поздравляет Константина Мунтяну, своего давнего автора, сопредседателя Молдавского союза писателей «Нистру», с 60-летием и желает доброго здоровья и творческого долголетия!

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,7 Проголосовало: 12 чел. 12345

Комментарии: 10.08.2010 07:41:09 - Валентин Иванович Колесов пишет:

Очень хорошо! Лучше не ругать глупость, а просто посмеяться над ней.

Новейшая история

Знатный чертополох

Двадцать лет назад в «Лите­ратурной газете» вышла моя статья «Чёрная дыра». Выдержки из неё приводили ораторы с трибуны Съезда народных депутатов СССР, цитировали радио и телевидение.

А говорилось в ней, что 97 процентов земли принадлежат государству в лице колхозов и совхозов и только 3 процента – народу, владельцам дачных и приусадебных участков. Но эти 3 процента дают 60 процентов картошки, 30 – овощей, 30 – мяса и 27 процентов молока, не считая фруктов-ягод… Разумеется, в головах рождалась эйфорическая мысль: а если отдать людям не 3 процента земли, а 30? А если появятся вольные фермеры?! Это что же тогда будет!..

Руководители колхозов и совхозов отнеслись к той статье сдержанно. Они, те, кого тогда считали чуть ли не первыми врагами вольного землепашества, тоже жаждали… свободы. «Избавьте нас от диктата обкомов-райкомов, и мы покажем, на что способен государственно-общественный сектор!»

Прошло всего несколько лет – и стало ясно, что ни те, ни другие надежды не сбылись.

Фермерское движение давили на корню. Об этом писано-переписано. А вот что происходило с КСП – крестьянскими сельскими предприятиями, которые по привычке, да и по сути оставались теми же колхозами, – толком мало кто знает.

«Мы в четыре раза лучше стали работать, чем при райкомах! А налогов платим – 106 процентов. Это грабёж! Кому нужна свобода, если она нищая!?» – негодовал директор Василий Греков из села Большие Чечёры Липецкой области.

«Кто будет производить молоко, если оно убыточно, потому что солярка, газ и электричество каждые три месяца дорожают? Никто!» – резюмировал директор Виталий Рудаков из Курской области.

«А то мясо и молоко, которое мы везём на продажу в Москву, у нас не берут, – рассказывал директор Николай Форафонов с Белгородчины. – Назад заворачивают. Почему?»

Потому что берут импортное.

Почему же чиновники не поддерживали, а буквально душили вроде бы близкий им по духу общественный сектор?

Когда появился крупный денежный интерес, социалистические взгляды номенклатуры испарились мгновенно.

Государственные чиновники в деловом союзе с мгновенно возникшими «фирмами» получили невиданное прежде право заключать контракты с заграницей на поставку в Россию всего – от промышленных товаров до мяса и картошки. И стали получать комиссионные от суммы контрактов. В долларах. Они не заинтересованы в национальном производстве товаров. Навар не тот.

Но суть далеко и не только в наваре чиновников. Это промежуточный момент. Село разоряли и вроде бы без всякого смысла, и вроде бы без особой выгоды для чиновников. На самом деле, возможно, с дальним умыслом.

Кому принадлежит теперь земля в России? В 1990 году вышли указы «О земельной реформе» и «О крестьянском хозяйстве» – о выделении земельных паёв в колхозах и совхозах. Всем. Даже сельским учителям и врачам.

Через 16 лет выявилось, что землю получили только 14–17 процентов сельских жителей. В Московской, Ленинградской областях и в Карелии – 3 процента. В Башкирии, Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии все опрошенные ответили, что им ничего не дали.

А тот, кто получил, не стал фермером, потому что не смог прорваться через бюрократические рогатки, не смог оформить землю в собственность. Законы и инструкции изначально и специально так запутаны, что чёрт ногу сломит. Куда там простому крестьянину!..

Одни хозяева, оказавшись в полной нищете, уступали свои паи за дрова и уголь на зиму, за подводку газа к дому. Другие стали продавать паи, как только в 2003 году вышел закон, разрешающий торговлю землёй.

А иные хозяева, не имея ни денег, ни тракторов с комбайнами (ведь указы о земельной реформе не подкрепили денежными и материальными ссудами), помаявшись с бесполезной землёй, отдали паи местным сельхозпредприятиям в расчёте на долю в продукции. Предприятия разорялись, их продавали третьим лицам, те – четвёртым. В итоге оказывалось, что обанкротившееся, никому не нужное хозяйство купил по дешёвке, за долги, какой-то далёкий дядя. Вместе с землёй. Если крестьяне начинали возмущаться, требовать возвращения земли, он им говорил: «У вас долгов на десятки миллионов рублей. Заплатите долги и живите, как хотите!»

Когда волна банкротств захлестнула Ставрополье, президент обратился в Генеральную прокуратуру, чтобы она «проверила применение процедуры банкротства сельхозпредприятий».

Но ситуация не изменилась. Районы и области переходили в фактическое владение так называемых агрохолдингов – крупных финансово-промышленных объединений. Ещё в 2003 году, как только разрешили скупку, «Газпром» приобрёл 500 тысяч гектаров. Сколько сейчас у него в собственности – неизвестно. Другие объединения сегодня тоже владеют сотнями тысяч гектаров земли. Сотнями тысяч…

Зачем им земля, если она, как все говорят, убыточна? Но с убыточностью это ещё вопрос. Сегодня убыточна, а завтра вдруг окажется, что нет. Не забудем, что нынешние владельцы получают ещё и государственные, бюджетные деньги для поддержки села в рамках национального проекта. Ведь теперь они у нас – сельские труженики. Хлеборобы, блин.

И вообще что дальше будет – область предсказаний. Главное – завладеть землёй. Что и было сделано.

У агрохолдингов в отличие от фермеров проблем с оформлением не было. Региональная власть к ним – со всей душой. Везде и во всём. Вплоть до прямого подавления их конкурентов – фермеров и владельцев личных подсобных хозяйств.

Прошлой осенью депутаты Ставропольской думы внесли в Госдуму законопроект об ограничении количества коров, коз и кур на личных подворьях. «По многочисленным жалобам и просьбам трудящихся». Некие анонимные граждане жаловались, что соседи разводят на своих подворьях большое количество живности, сплошная антисанитария, дурной запах. То есть кампания за чистый воздух в деревнях и сёлах! И как раз в это время группа компаний предложила создать в Ставропольском крае агрокомплекс. Получается, хотят заранее уничтожить конкурентов. И предлагают распространить такой почин в виде закона на всю Россию. Чтоб никто не мешал латифундистам диктовать цены.

О том, что эта практика распространённая, можно судить по вопросу премьера Путина на июльском совещании по проблемам села: «Молоко у предприятий покупают по 12,5 рубля, а у фермеров по 9. Почему?.. Я бы попросил Федеральную антимонопольную службу это проверить. Зачем вы убиваете фермера?»

Ответ очевиден – чтобы не сбивал цены.

Конечно, потребителям нет особого дела, кто производит хлеб, молоко и мясо. Были бы они в магазинах и по доступной цене. Пусть будут агрохолдинги, если они обеспечивают страну продуктами питания.

Так ведь не обеспечивают. На сегодня половина продуктов питания завозится из стран дальнего зарубежья – Россия попала в продовольственную зависимость. Мы сумасшедшими темпами и в невиданных масштабах развиваем заграничное сельское хозяйство, мы – их рынок сбыта.