Евгений Елизаров - Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин)

Мы помним, что неудача первого азовского похода не обескуражила Петра. Уже через год Азов был взят при помощи стремительно (всего за одну зиму!) построенного флота.

Что это, как не проявление стратегического гения мужающего императора? – говорят нам…

Заметим, что волеизъявление абсолютных монархов, имеет одну характерную особенность, решительно отличающую его от решений любого смертного: для его осуществления зачастую мобилизуются все ресурсы государства. Действительная же мощь всех ресурсов государства превозмогается лишь мощью Творца. Поэтому в сущности нет ничего удивительного в том, что им иногда удается достичь, казалось бы, абсолютно невозможного. Нет ничего удивительного в том, что царствующей особе снискать славу гения иногда гораздо легче, нежели любому из числа подданных, не облеченных абсолютными полномочиями.

Но вот что важно. Трезво мыслящий государственный деятель всегда считается с затратами, принцип «любой ценой» абсолютно неприемлем для него, a priori исключен. Поэтому и в оценке действий любого другого государственного мужа (а любая оценка в первую очередь исходит из презумпции достаточной компетентности) свершение невозможного воспринимается как верный признак гениальности. Мало кому приходит в голову, что это невозможное способно быть достигнуто в результате простого невежества.

Кому в то время могла прийти в голову мысль о возможности создания за одну зиму целого флота в стране, не имеющей не только верфей, но и леса! Нет, нет, это не оговорка: на постройку судов идут не просто сваленные деревья, но выдержанный определенным образом и определенный срок (кстати, измерявшийся даже не месяцами) лес. Кому в то время могла прийти в голову мысль о создании флота из сырого дерева?! Да ведь грош цена такому флоту…

Да, этот флот помог решить стратегическую задачу – обеспечить выход России к морю. И все же не гениальности Петра обязана Россия, но, скорее, его невежеству. У Пастернака в его «Докторе Живаго» есть одно место: «…выяснилось, что для вдохновителей революции суматоха перемен и перестановок единственная родная стихия, что их хлебом не корми, а подай им что-нибудь в масштабе земного шара. Построения миров, переходные периоды – это их самоцель. Ничему другому они не учились, ничего не умеют. А вы знаете, откуда суета этих вечных приготовлений? От отсутствия определенных готовых способностей, от неодаренности». Печально констатировать, но по-видимому, это так: невежественное нетерпение всех, говоря словами же Пастернака, «самоуправцев революции», будь это помазанные миром венценосцы, будь это самозванные властители, – что-то вроде нашего национального вируса.

Как бы то ни было, Азов был взят, но трезвый государственный расчет, направленный на удержание достигнутого, диктовал необходимость создания уже другого флота, флота, способного продержаться на воде хотя бы несколько лет.

Нельзя сказать, что Петр этого совсем не понимал, но что стоила его первая судостроительная программа? Напомним, что качество созданных «кумпанствами» судов было столь низким, что многие из них прогнили еще в период постройки. Кстати, и здесь сказалось отсутствие должны образом высушенного леса.

Да и многого ли вообще стоил петровский флот – это любимое его детище? Ведь только редкие построенные на его верфях корабли пробыли в строю более десяти лет, не сгнивший за десять лет корабль воспринимался как что-то исключительное. Между тем, сорок, пятьдесят и больше лет службы для кораблей того времени – вещь, если и не вполне обыкновенная, то во всяком случае совсем не редкая. Напомним, что ознаменовавший начало новой эпохи в военном судостроении «Royal Sovereign (другое его название Sovereign of the Seas) блестяще проявил себя в битве с французами в мае 1692 года, когда ему насчитывалось уже 55 лет. Погиб он только на шестидесятом году службы в 1696, да и то только по небрежности корабельного кока, оставившего в каюте зажженную свечу. И это вовсе не было редким исключением из правила; флагманский корабль адмирала Нельсона, знаменитая «Victory», бережно хранимая Англией и по сию пору, ко времени Трафальгарского сражения находилась в строю уже сорок лет. О нормативных требованиях, которые предъявлялись к качеству военно-морских судов того времени говорит уже тот факт, что не знающие сносу корпуса линейных кораблей, отслуживших свой срок, еще долгое время использовались в качестве различного рода складов и даже тюрем.

Одних линейных кораблей, содержание которых могла себе позволить только крупная военно-морская держава, за время царствования Петра было создано 146 единиц. Одновременно напомним, что к началу девяностых годов семнадцатого века (т е. к началу петровского царствования) английский флот насчитывал в своем составе 163 военных корабля основных классов, из них 95 линейных, французский соответственно 179 и 95, голландский – 102 и 69. Через сто лет в составе английского флота было 555 кораблей, из них 118 линейных всех рангов и 132 фрегата. Французский насчитывал соответственно 319, 96 и 103. Голландский флот к тому времени как серьезная военно-морская сила уже сошел на нет.

Такое количество линейных кораблей всех рангов, построенных за время царствования Петра (повторимся: нормальный срок службы военного корабля превышал срок его царствования) вполне могли бы вывести Россию в число первых военно-морских держав. На деле же мощь России и к концу его правления ненамного превосходила полученное самим Петром наследство, т е. была практически нулевой. Правда, после него оставались еще 36 линкоров и 9 фрегатов, но мореходные (а значит, в конечном счете, и боевые) их качества были весьма сомнительны, если не сказать ничтожны. Впрочем, и они в очень скором времени благополучно сгнили…

К сожалению, инерция, приданная Петром, еще долгое время будет сохраняться в российском военном судостроении. Еще долгое время и после него корабли будут строить из сырого леса. Еще и через столетие средний срок службы российских кораблей будет составлять всего девять лет. Поэтому и через сто лет после смерти Петра при штатном составе Балтийского флота в 27 линейных кораблей пригодных и готовых к дальнему плаванию будет всего 5. Это объясняется тем, что при таком сроке службы необходимо было ежегодно строить три новых линкора. Однако и состояние российской казны (в те поры не самое, кстати, бедственное), и климатические особенности региона не позволяли строить более полутора-двух; обходились тем, что кое-как ремонтировали старые и зачисляли в состав действующих. Нужно ли говорить, что если одолевшей Наполеона и ставшей во главе Священного союза России, будет не по карману и в мирное-то время содержать такой флот, то петровские утехи и вовсе были гибельны для врученной ему державы, напрягавшей все силы для одоления заносчивого шведского супостата.

Личность Петра неожиданно обнаруживает весьма большое сходство с Дон Кихотом. Казалось бы, это совершенно невозможно, и все же… Обоих роднит не только то обстоятельство, что оба они – персонажи чисто литературного вымысла (реальный Петр столь же далек от героя историографических легенд, сколь «рыцарь печального образа» от своего прототипа), но и то, что жили они в каком-то искусственном, созданном их собственным воображением мире, и этот воображенный ими мир в сущности полностью заслонил собой реальную действительность. Один начитался рыцарских романов и вообразил себя героем, достойным легенд, что окружали, ну, скажем, рыцарей круглого стола, другой – таких книг, как, к примеру, «Записки о галльской войне»… Но этот другой был далеко не простым дворянином из какого-то захудалого рода, поэтому и фантазии, и (что намного страшней) претензии его простирались намного дальше.

Вглядимся. Еще не было флота, способного противостоять армадам крупных европейских держав: ведь даже через полтора столетия одно только введение английского флота в Черное море заставит потопить русские корабли перед входом в Севастопольскую бухту. Больше того: еще не было флота, вообще способного сносно держаться на плаву. Но вот Адмиралы уже были. Был даже Генерал-адмирал (высшее звание в воинской морской иерархии, каким удостаивались далеко не все флотоводцы и с громкими именами). Между тем, звание «адмирал» этимологически восходит к арабскому «амир аль (бахр)», что означает, "владыка на море». Владыкой же на морях – при трезвом, естественно, рассмотрении – Петр не мог себя чувствовать и в конце своего царствования, ибо господство в глухом тупике Финского залива в сущности не многим отличалось от господства на Плещеевом озере.

Еще не было победоносной армии, но уже был Генералиссимус. Звезда России на военном небосклоне Европы только-только начинала восходить, а Россия к концу петровского царствования уже прочно удерживала первенство по числу Генералиссимусов (напомним, что тотчас же после смерти Петра это звание смог вытребовать себе еще и Меншиков).