Сергей Катканов - Священные камни Европы

Готы захватили Европу, но, кажется, не знали, что с ней делать. На римских руинах готы не создали ничего принципиально нового, продемонстрировав полную творческую немощь. Следом за ними пришли франки, творческий гений которых создал Европу практически с нуля, почти без опоры на римские достижения.

Арабы создали алгебру. Арабы основали первый в Европе университет. Арабы создали ислам — уникальный религиозно–политический сплав, под очарование которого попали многие народы.

Из современных народов взять хотя бы немцев. Германия — это великая философия — Гегель и Кант. Германия — это великая литература — Гёте и Шиллер. Германия — это великая музыка — Бах и Бетховен. Эти и многие другие имена имеют значение для всей мировой цивилизации. Это то, что «сумрачный германский гений» подарил миру.

Британия. Мировой литературы сегодня не было бы без Шекспира, а русской литературы не было бы без Байрона. Италия — главная вдохновительница всей последующей европейской живописи. Мы не пытаемся сделать этот список исчерпывающим. О чём речь — уже понятно. Теперь вернёмся в этом смысле к России.

Что наша страна подарила мировой культуре? Какие творческие достижения русского народа стали достоянием мировой цивилизации? Приготовьтесь, сейчас будет больно. Во всяком случае, мне было очень больно, когда я это понял. Россия ничего не подарила миру. Нет ничего исконно русского, чем мы обогати бы мировую культуру. Мы ничего не создали с нуля. Русские — народ нетворческий.

Происхождение государственности на Руси — норманнское, то есть германское. Происхождение основной религии — греческое. Всё остальное — западноевропейское, что мы впитывали, начиная с XVII века. Ничего своего. Славянофилы искали это «своё» с фонарями, чем не мало смешили даже не европейцев, а своих же соотечественников. Конечно, можно отыскать на Руси нечто совершенно самобытное, «исконное и посконное», но ни одно из этих чисто русских явлений не заинтересовало ни один народ в мире. У нас никто никогда ничего не заимствовал. Именно это я имею ввиду, когда говорю, что русские ничем не обогатили мировую культуру.

Русский народ породил вереницу гениев. Не столько, сколько любой из основных европейских народов, но это всё же достаточно внушительная вереница. В литературе — Достоевский и Толстой, в науке — Ломоносов и Менделеев, в военном искусстве — Суворов и Ушаков. Это только для примера. Однако, напомню, о чём мудро говорил Шафаревич: «Талантливый народ опознаётся не по количеству его талантливых представителей, но по способности создавать собственные, только этому народу свойственные ценности — плоды народной души». А теперь обратим внимание, когда на Руси начали появляться гении, и вы сами поймёте, что на Руси они ещё и не начали появляться. Первые появились в Российской империи, то есть в XVIII веке и то ближе ко второй половине. Это значит, что за 900 лет своего государственного бытия Русь не дала миру ни одного крупного имени. За почти тысячелетнюю нашу историю мы знаем только имена правителей, кстати, норманнского происхождения. (Ещё имена святых, но об этом чуть позже).

Итак, гении у нас появились только тогда, когда мы начали лихорадочно заимствовать европейские достижения. Блестящий военный гений Суворова целиком и полностью вырос на базе европейской военной науки. Александр Васильевич начальствовал над армией европейского, а не русского образца. Гения Пушкина не было бы без европейской литературы. Если мы представим себе, что Александр Сергеевич не знал ни одного европейского языка и, соответственно, не был знаком с европейской литературой, он не смог бы стать великим поэтом. Гений творит на базе того, что было создано до него. Впитывая достижения своих предшественников, он двигается дальше. А за спиной Пушкина не стояло сколько–нибудь значительной русской литературы, лишь несколько имён, и то в основном его современников. Пушкин создал шедевры, впитав в себя достижения европейской, а не национальной литературы. Так же и все наши гении — не столько национальные, сколько европейские.

Конечно, у нас всё, как всегда, получается со своей национальной русской особинкой, но эту особинку мы добавляем в те формы, в те разработки, которые были созданы до нас. Достоевский и Толстой представляются нам чисто русскими гениями, но не они создали форму крупного романа, хотя, разумеется, много внесли в развитие этой формы, так потому они и известны на Западе, как гении, совершившие прорывы в развитии европейской литературы.

Самый, наверное, характерный пример — балет. «Русский балет» известен всему миру, но балет придумали не русские. Не наш творческий гений создал этот вид искусства. Русский балет — это развитие европейского балета и развитие блестящее, но вряд ли мы имеем право сказать: «Это наше».

Все виды творчества у нас начали по–настоящему развиваться только когда появилось достаточное количество европейски образованных людей, и все наши достижения сделаны на основе западных достижений. Неприятно и даже больно это сознавать, но «лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Мы ещё дойдём до того, какую пользу может принести русским осознание нетворческого характера нашего народа.

Что же касается оскорблённых патриотических чувств… Одного из самых блестящих русских мыслителей — Константина Леонтьева трудно заподозрить в недостатке патриотизма. Так вот Леонтьев писал: «Иные находят, что наше сравнительное умственное бесплодие в прошедшем может служить доказательством нашей незрелости и молодости. Но так ли это? Тысячелетняя бедность творческого духа ещё не ручательство за будущие богатые плоды… Имея в духе нашем очень мало наклонностей к действительному творчеству, мы всегда носим в сердце какой–нибудь готовый западный идеал».

Давайте уж честно признаем за собой «тысячелетнюю бедность творческого духа» и, скрипнув зубами, согласимся с тем, что русские имеют «мало наклонностей к действительному творчеству». Тогда нам легче будет разобраться с «готовыми западными идеалами».

В другом месте Леонтьев писал: «Насчёт созидания, насчёт творчества… Россия остаётся ещё сфинксом, способна ли она ко всему этому — ещё вопрос и очень горький даже». Ещё бы не горький. Да кто же нам обещал, что на тяжелейшем пути самопознания мы будем питаться исключительно мёдом?

Трудно представить себе слова более горькие, чем те, что вырвались из растерзанного сердца честного русского патриота Петра Чаадаева: «Странное положение народа… участие которого в общем поступательном движении человеческого разума ограничивалось лишь слепым, поверхностным и часто неискусным подражанием другим нациям». «Мы ничего не дали миру, ничему не научили его, мы не внесли ни одной идеи в массу идей общечеловеческих… Ни одна полезная мысль не родилась на бесплотной почве нашей родины, ни одна великая истина не вышла из нашей среды». «Присмотритесь хорошенько и вы увидите, что каждый факт нашей истории пришёл извне, каждая новая идея почти всегда заимствована. Но в этом наблюдении нет ничего обидного для национального чувства, если оно верно, его следует принять, вот и всё».

Принять это не так уж просто. К тому же надо сказать, что, хотя в словах Чаадаева есть очень много правды, но это ещё не вся правда о русском народе. Наблюдения Петра Яковлевича для нас — «мёртвая вода», которую по рецептуре необходимо употребить, прежде чем воспользоваться «живой водой». А пока продолжим терзать себе душу.

3. Почему Россия отставала?

Почему же русские сложились, как народ нетворческий? А это, кажется, очень просто. Решительно невозможно изобрести колесо, когда оно уже изобретено. Русские моложе тех народов, в окружении которых сформировались. Когда русский народ обрёл своё национальное бытие, вокруг нас существовало много всего полезного, что оставалось только заимствовать. Если славяне видели, что варяги лучше них умеют наводить порядок, так они и приняли этот варяжский порядок, не имея необходимости ни в каких славянских изобретениях. Если к моменту, когда язычество себя изжило, рядом с нами существовало православие, так не было необходимости придумывать какую–то русскую веру. И Петру I не было ни малейшего смысла совершенствовать стрелецкое войско, если рядом существовали прекрасные образцы европейской военной организации.

Когда–то пытаясь объяснить отставание России от Европы, у нас придумали ссылаться на монголо–татарское иго, дескать, из–за оного ига отстали лет на двести. Объяснение решительно нелепое и к настоящему времени уже многократно опровергнутое. Во–первых, монголо–татарское иго не было для Руси такой уж глобальной катастрофой. Под монголами Русь отнюдь не была лишена возможности динамично развиваться по каким угодно направлениям. Во–вторых, история Европы знала катаклизмы и покруче, однако Франция, к примеру, ни от кого не отстала ни из–за Столетней войны, практически полностью уничтожившей страну, ни из–за чумы, которая выкосила треть населения. В-третьих, от окончания ига до Петра прошло более двухсот лет. Последствия каких угодно катаклизмов так долго не длятся.