Б Сучков - Стефан Цвейг

Она составляет философский подтекст известнейшей его новеллы "Письмо незнакомки", в которой Цвейг просто и правдиво рассказал о трагической судьбе женщины, о бессилии любви - самоотверженной и чистой - преодолеть фатальную разобщенность людей. Максим Горький в предисловии к русскому изданию сочинений С. Цвейга, в котором он высоко оценил талант писателя, особо отмечал именно эту новеллу. "Не знаю художника, который умел бы писать о женщине с таким уважением и с такой нежностью к ней. Нам очень много рассказывали о "несчастной любви", но не помню рассказа, насыщенного таким чистейшим и целомудренным лиризмом, как "Письмо незнакомки" Цвейга. Сентиментальность ему незнакома, он, очевидно, органически не склонен к ней, он правдив и мудро прост, как истинный художник". Еще резче проблема разобщенности людей поставлена в новелле "Улица в лунном свете", принадлежащей по цельности настроения и емкости содержания к лучшим художественным достижениям Цвейга. В ней рассказывается о драматической борьбе в душе героя между своекорыстием и чувством любви. Герой новеллы - раб собственности; в нравственном отношении он стоит несравненно ниже своей жены, которую толкнул на самое дно жизни. Хотя она и занимается презренным ремеслом, торгуя собой, но внутренне она свободна, так как не желает предать то лучшее, что осталось в ее душе - веру в бескорыстность чувства, - и предпочитает лучше погибнуть, чем подчиниться власти холодного расчета.

Но не только тема разобщенности людей приковывает к себе внимание Цвейга; не менее важное место в его зрелой новеллистике отведено критике обесчеловечивающего характера буржуазного уклада жизни. В новелле "Фантастическая ночь" Цвейг исследует пристально и пристрастно мысли и чувства некоего господина из высшего общества, типизируя их как характерные для всех представителей имущих классов. Существование этого человека, лишенное смысла и цели, является, по сути дела, медленным духовным умиранием. Его респектабельность, снобистское отношение к своей и чужой жизни не могут скрыть интеллектуальной немощи, равнодушия к людям, И даже после внутреннего перелома, происшедшего в нем в тот миг, когда случай, вырвав его из скованности праздного бытия, приобщил его к жизни, герой новеллы, познав ее ценность, не знает, как можно помочь людям, с которыми он уже ощущает свое родство и близость.

Если в "Фантастической ночи" проблема обесчеловечивающего влияния буржуазной действительности несколько затуманена усложненным психологическим анализом, то в "Амоке" она поставлена гораздо яснее. Столкновение озверевшего и опустившегося, загнанного жизнью и людьми врача с богатой дамой, смотрящей на него как на вещь, которую можно купить для собственной надобности или забавы, их безжалостный, смертельный поединок, кончающийся гибелью обоих противников, порождены эгоистическим характером отношений между людьми в буржуазном обществе. Драма, разыгравшаяся между героями новеллы, - один из бесчисленных вариантов драм, разыгрывающихся в жизни, и сама по себе она не является чем-то из ряда вон выходящим. Искусный и напряженный рассказ Цвейга придает ей дополнительную остроту, но не исключительность. Однако и в этой новелле писатель хочет наметить пути преодоления бесчеловечности в отношениях между людьми. Когда потрясенный врач узнает, что оскорбленная им англичанка находится на краю гибели, в нем пробуждаются человечность и милосердие. Сострадание охватывает его душу, выжигая в ней все мелочное, расчетливое и жестокое. Он и его пациентка - уже не два врага, стоящие на разных полюсах жизни, а два человека, равных в несчастье и прощающих зло, причиненное друг другу. Вспыхнувшая в сердцах этих людей человечность озаряет остаток их жизни. Цвейг страстно взывает к человечности, надеясь, что она сможет смягчить людей и внести в их отношения гуманное начало. И в новелле "Двадцать четыре часа из жизни женщины" самопожертвование героини, нарушившей во имя спасения гибнущего человека все нормы морали, хотя и не приносит прямого блага, но обнаруживает свойственное человеческой натуре стремление к добру.

Содержание зрелой новеллистики Цвейга стало глубже и реалистичнее. Однако, отразив некоторые существенные стороны действительности, писатель проходит мимо многих важнейших социальных вопросов. Претерпевает значительные изменения и его художественная манера. Если в ранних новеллах Цвейга улавливалась зависимость от поэтики импрессионизма, сказывающаяся в том, что писатель почти не конкретизировал образы действующих лиц и передавал скорее ощущение от жизни, чем самое жизнь в ее объемной вещности, то зрелые его новеллы отличаются большей точностью характеристик и реалистичностью тщательно отобранных и выверенных деталей. Цвейг овладел искусством типизации и свободно создает емкие художественные образы, в которых запечатлены неповторимые черты среды и жизненной обстановки, определявшие душевный склад его героев. Такова Лепорелла - главное действующее лицо одноименной новеллы, простая крестьянка, принесшая в погубивший ее город не только деревенские предрассудки, но и сельскую цельность натуры. Таков слепой любитель гравюр из новеллы "Незримая коллекция", на которого захолустная провинциальная жизнь наложила неизгладимый отпечаток; таков и советник Соломонсон, герой новеллы "Закат одного сердца", расчетливый коммерсант, всю жизнь делавший деньги и умирающий в одиночестве, забытый семьей, благополучие которой он построил ценой отречения от собственного человеческого достоинства.

Цвейг не ищет для своих новелл исключительных ситуаций, он умеет открывать в банальном драматическое, в прозе жизни - скрытые конфликты. Его новеллы сюжетны, но остроту им придает не чрезвычайность происшествия, а экспрессивность страстей действующих лиц; повествование развивают не события действительности, а внутренние колебания и вспышки страстей в сердцах героев.

Свое ощущение напряженности жизни современного общества, ускорившийся ритм бытия, его бешеное биение Цвейг переносит и на характеры действующих лиц. Стремительному темпу жизни соответствует подвижность рассказа, его концентрированность, собранность. Архитектоника новелл Цвейга строга и тщательно выверена; она весьма логична и обдумана до мельчайших подробностей. Цвейг - превосходный стилист - умело передавал в упругом, подобно разжимающейся пружине рассказе нарастающую драматичность судеб своих героев. Своеобразие Цвейга-новеллиста состоит еще и в том, что ему свойственно изображать событие не в его прямом воздействии на действующих лиц, а воспроизводить его уже преломленным через чье-то восприятие, как бы отраженным чужим сознанием. Поэтому социальное содержание новелл Цвейга подавлено психологическими изысканиями автора, нередко переносящего напряженность душевного состояния действующего лица на само событие и ставящее движение объективной действительности в зависимость от волеизъявления героя. Эта особенность художественной манеры Цвейга вытекала из субъективистского понимания писателем взаимоотношения человека и общества, характерного и для историко-биографических очерков.

Наиболее наглядно его концепция исторического процесса проявилась в цикле миниатюр "Звездные часы человечества", который Цвейг создавал на протяжении многих лет. На первый взгляд исторические миниатюры цикла представляются совершенно объективным изложением фактов, рассказанных с подкупающей простотой и беспристрастием. Действительно, Цвейг придерживается почвы истории и не нарушает внешней достоверности описываемых им событий. Однако он избирает для изображения такие эпизоды прошлого, в которых слиты воедино личный подвиг или деяние человека с поворотным моментом в истории, причем Цвейг не всегда видит, что не личность определяет развитие всего процесса в целом, а, находясь на гребне событий, сама в своих действиях зависит от его хода. Характерна в этом отношении миниатюра "Невозвратимое мгновение" Поражение французов при Ватерлоо имело много частных причин, в том числе и знаменитую ошибку маршала Груши, опоздавшего прийти на помощь Наполеону. Но вне зависимости от исхода генерального сражения судьба империи и Наполеона была предрешена развитием предыдущих событий. Цвейг, игнорируя всю совокупность причин и следствий, полагая, что Наполеон и Груши были в состоянии повернуть события в свою пользу, тем самым делает их демиургами истории.

В книге "Лечение духом", посвященной критике теории "животного магнетизма" Месмера, домыслов основоположницы шарлатанской "христианской науки" Мэри Беккер-Эдди и психоаналитических концепций Зигмунда Фрейда, характеризуя влияние личности на историю и общественную борьбу, Цвейг писал: "Нигде так ясно не проявляется созидательная и драматическая мощь духа, как в истории, когда одинокий, слабый, изолированный человек поднимается против огромной, охватывающей весь мир организации. Когда Спартак - забитый раб противостоит легионам и когортам Римской империи, или Пугачев - нищий казак - гигантской России, или Лютер - широкомыслящий монах-августинец - всемогущей fides catholica [Католической вере (лат.)], - всегда, когда человек противопоставляет силу собственного убеждения объединенным силам мира и бросается в борьбу, кажущуюся бессмысленной по своей полной безнадежности, именно тогда его духовное напряжение захватывает людей и из ничего творит неисчерпаемые силы".