Евгений Вагин - Полигоны, полигоны… Записки инженера испытателя

Подняв всех на площадку башни, я спустился вниз и запер лифт на замок. Закончив операции с зарядом, все спустились вниз по лестнице и вышли через проходную к машинам. Вход на территорию «центра» и выход отмечался по списку. Почему-то запомнилась фамилия генерала Осетрова, который производил проверку.

По пути от «центра» до площадки «Н» на пятом километре находился промежуточный пункт «ПП» — бетонная будка. В ней щит с предохранительными вставками, которые нужно было вставить в гнезда. После этого будку закрыли, и колонна двинулась дальше. На машинах мы подъехали прямо к зданию 12П, которое было опечатано и охранялось. Генерал Осетров снял охрану, двери вскрыли, руководство и члены комиссии вошли в правую дверь. В том помещении находилось устройство для подачи напряжения на исполнительные элементы подрыва заряда, что-то вроде временного реле, которое включалось за определенное время до подрыва (сейчас хранится в музее ВНИИЭФ). Исполнители, в том числе и я, водители, офицеры охраны разместились во втором помещении.

На стене висел динамик, который голосом Мальского вещал: «Осталось 60 минут… осталось 30 минут…пять секунд, четыре, три, две, одна, ч…» Все замерли в ожидании взрыва. Вдруг уши заложило, прошла ударная волна, волна сжатия, затем подошла волна разрежения, и в двери засвистел всасываемый воздух. Затем раздался грохот — прошла звуковая волна, несколько раз отразившись от невысоких горных отрогов.

Дверь открыли, мы вышли из каземата, и перед нами открылось грандиозное зрелище. Там, где находился «центр», поднималась вверх шляпа гриба, переливаясь разными цветами, от темного до красного, увеличиваясь в размерах. Ножка этого гриба опиралась на землю, поле полигона было скрыто пылью.

Испытание первой советской атомной бомбы РДС–1. Семипалатинский полигон. 29 августа 1949 года.

Все присутствующие делились впечатлениями. Я слышал, как один произнес:

— Все так же, как и у них.

В.И. Детнев пожалел, что не упала водонапорная башня.

Раздалась команда «по машинам», и все покинули площадку «Н».

После обеда на площадку «Ш» пришли два танка, оборудованные для прохождения по местности, зараженной радиацией. Говорили, что изнутри эти танки защищены свинцовыми листами. Дозиметристы проехали в танках в эпицентр взрыва, замерили величину ионизирующего излучения снаружи.

Общий вид испытательного поля после взрыва с расстояния 5000 м.

Через два дня нам была дана команда упаковывать свое имущество для отправки домой. Испытания атомного заряда прошли успешно, и в мае 1950 года участники испытаний были награждены денежной премией в размере двойного оклада.

Проведя испытания атомного заряда на полигоне УП-2, наша сборная группа под руководством В.П. Буянова продолжила работы на полигоне. № 71 по испытаниям «тройки» и «четверки». В июле 1951 года Буянов собрал бригаду по подготовке рабочих инструкций по обеспечению летных испытаний на полигоне УП-2. Надо было также составить перечень инструментов, приборов и материалов, необходимых при проведении подготовительных работ. Руководителем группы испытателей был назначен Кочарянц Самвел Григорьевич.

В начале августа группа в составе В.П. Буянова, В.И. Канарейкина, Е.В. Вагина, И.А. Быкова, К.А. Желтова и других работников НКС, монтажников и слесарей-сборщиков завода 1 в купированном вагоне отправилась в путь. К этому времени уже была построена широкая колея, и в Шатках мы не перегружались.

Начальником эшелона, как и в сорок девятом году, был В.И. Детнев. В этот раз маршрут проходил уже по-новому. Мы ехали через Пензу, Куйбышев, Оренбург, Актюбинск, Аральск, Арысь, Джамбул, Алма-Ату и Семипалатинск. «Зеленая улица» была обеспечена.

Жара стояла адская. Иногда удавалось искупаться водой из трубы, по которой она подавалась в паровоз, а в Алма-Ате мы купили ящик пива на наше купе. В Жана-Семей нас из поезда перегрузили в автобус и повезли в аэропорт, а эшелон поставили под разгрузку. В аэропорту нас удивило то, что все поле вместе со служебными постройками было огорожено колючей проволокой в два ряда. Перед взлетными полосами были построены два ангара. В одном из них оборудовано сборочное помещение, комнаты для проверки отдельных узлов, подготовки электродетонаторов и т. п. Второй ангар использовался как складское помещение.

Взлетное поле было отгорожено от служебных построек и вокзала вторым рядом проволоки, а чтобы попасть в ангар, надо было пройти через проходную. На поле было несколько взлетных полос для самолетов типа ТУ-16 и ИЛ-28. Тут же стояли самолеты, закрытые капонирами.

В зоне, отгороженной одним рядом проволоки, естественно охраняемой, находились магазин, столовая, пятиэтажная гостиница, в которой наша экспедиция занимала второй этаж.

Пока мы готовили сборочный зал, приехали руководители работ, подошел второй эшелон с зарядами и корпусами бомб. К.А. Желтов привез ящики с КД. Испытывать мы должны были «тройку». В отличие от «единицы» в «тройке» в системе инициирования использовался блок фидеров (БФ) с разделительными индуктивностями, разработанный Желтовым. Но операция проверки электрической прочности БФ напряжением 10 кВ осталась. Для этого был разработан высоковольтный стенд со специальными катушками провода длиной 500 м.

Все наше хозяйство размещалось в небольшой комнате в ангаре, где велась сборка бомбы и проверка автоматики. Стоял стол для производства снаряжения электродетонаторов (установка КД в пробки боевые), покрытый листовым алюминием. Рабочие места были отгорожены щитами из оргстекла толщиной примерно 50 мм, и на полу — лист алюминия.

Уже была создана диспетчерская служба, составлялся график работ, утвержденный руководителем работ И.В. Курчатовым и министром В.А. Малышевым. Как-то мы с Желтовым сидели в комнате, ждали, когда подойдет время для проведения наших операций. Заходит Ю.Б. Осмотрел все, спросил, как мы будем выполнять опасные операции по снаряжению КД. Несмотря на то, что все опасные работы выполнял я (у Желтова не было допуска из-за хромоты), отвечал Юлию Борисовичу он. Ю.Б. обратил внимание на ящики, стоявшие у стенки:

— Почему здесь хранятся ящики с КД?

— Нет специального помещения, — ответил Желтов.

— Вы сдаете комнату под охрану?

— Обязательно.

— А почему они пыльные? — спросил Харитон. Действительно, ящики были пыльные, как сгрузили их с машины, так они и стояли. За это Харитон устроил Желтову разнос.

Как мы узнали позднее, ожидали прибытия маршала Василевского. Александр Михайлович прибыл на личном самолете в закрытый аэропорт Семипалатинска Жана-Семей. Харитон сопровождал его и Малышева по сборочному залу, знакомил с людьми. Заглянули они к нам в комнату. Василевский, одетый в военную форму, здоровый дядя, на две головы выше меня, рядом с Харитоном и Малышевым казался великаном. Очень вежливо поздоровался с нами за руку, спросил имя-отчество. Ю.Б. рассказал про наши опасные узлы, их назначение, работу с ними:

— Покажите, пожалуйста, — попросил он, покосившись на ящики. Ящики блистали чистотой.

— Юлий Борисович, — вступил в разговор я, — для этого надо вскрывать металлическую герметичную тару, а тогда мы резко сократим гарантийный срок хранения КД.

— Не нужно, — кратко высказался Василевский, и они вышли из комнаты.

Шла подготовка к первому летному испытанию. Строго соблюдался график, со временем не считались. Проигрывание цикла работы автоматики затянулось до позднего вечера, а последней операцией в этот день была наша. Мы с Желтовым должны были проверить целостность индуктивностей в БФ. Пока мы проводили проверку. Буянов, Канарейкин и Быков готовили здание к опечатыванию, а принимать должен был Детнев. Время подходило к полуночи. Володя Канарейкин подошел к Василию Ивановичу:

— Василий Иванович, после обеда у нас желудки расстроились, как бы полечить?

— Так нужно же идти в тот ангар.

— А мы сами сходим, — говорит Быков, который знал, где и что лежит в ангаре-складе. Василий Иванович отдал ключи, и ребята отправились с электрочайником за спиртом. Но самое неожиданное случилось, когда Василий Иванович ушел пломбировать двери ангаров. Водопровод в ангарах был, но без воды. Быков нашел ржавую воду, которой мы и воспользовались «для лечения». На другой день после завтрака Детнев увидел Канарейкина и спрашивает:

— Как животики, Володя?

— Все отлично, Василий Иванович, — ответил Володя. Наступил последний день перед подвеской бомбы к самолету. Мы с Желтовым должны были провести проверку электрической прочности БФ, после чего устанавливались характеристики радио- и бародатчиков. Последней операцией перед закаткой тележки с бомбой на яму было снаряжение заряда электродетонаторами. После проведения своей работы каждый исполнитель расписывался в специальном журнале.