Валерий Чумаков - Демидовы. Пять поколений металлургов России

Ехал, скорее всего, всей семьей, взяв с собой обоих младших сыновей, Григория и Никиту. Во всяком случае, выписывая путевые подводы он утверждал, что ехать ему «велено… с женою и з детьми, а детей два сына, один женат, четвера робят моих внучат» Пробыл он там недолго. Убедился, что сын ведет дела в правильном направлении, и снова отбыл в Тулу. А уже оттуда доложил Петру, что на заводе все надо переделывать, так как построено все в спешке и очень плохо, «… И что построено, и то в дело не годится, незнаемо, нерадением, или несмышленно, или крамолами».

В то же время, 6 декабря на завод приехал кремлевский инспектор – упомянутый в указе думный дьяк Андрей Андреевич Виниус.

Можно сказать, что по Андрей Андреевич был коренным москвичом. Во всяком случае, родился он в 1641 году именно в Москве, где его родитель, голландский купец, принявший русское подданство, Андреас Вениус проживал еще с 1632 года. На самом деле, отец жил на два города, в Москве и в Туле, в окрестностях которой у него было несколько железоделательных, чугунолитейных и оружейных заводов. Мать Андрея была русской и православной, сам же он в совершенстве знал три языка: русский, престижный голландский и латинский. Именно это помогло ему в 23 года получить хорошую должность переводчика в Посольском приказе. А в 1675 году он организовал в России то, чем мы пользуемся до сих пор и, наверное, будем пользоваться еще очень долго – российскую почту. Первая линия, названная «заморской почтой» связывала Москву с Ригой, вторая, «виленская почта» доставляла международную корреспонденцию через Смоленск в Литовскую Вильну, как тогда назывался Вильнюс. Главным российским почтмейстером он пробыл до 1693 года, после чего сдал дела своему сыну, сам же пошел на повышение. Отныне он возглавлял Сибирский приказ, управлявший всей, связанной с Сибирью деятельностью: сбором ясака (налога), организацией производства, закладкой поселений, ссылкой каторжан, организацией проезда в Китай и так далее, и тому подобное. Однако, после того, как русские войска потерпели поражение под Нарвой, Виниуса бросили на укрепление Приказа артиллерии. Для того, чтобы в кратчайшие сроки снабдить воюющую армию необходимым количеством пушек он организовал то, за что потом многие россияне объявили Петра I антихристом, – переплавку церковных колоколов. Делалось это по самой острой необходимости: в условиях войны страна потеряла возможность закупки железа в Швеции, в которой его закупали раньше. За 8 месяцев была переплавлена четверть всех российских колоколов, а российская армия получила сотни новых пушек и мортир. Несмотря на ударную работу, в 1703 году его отстранили от службы и отдали под следствие по обвинению в хищениях и в преступной медлительности в деле армейского снабжения. Дабы как-то уладить дело он попытался дать взятку Меньшикову. Светлейший князь деньги взял, и тут же донес об этом царю. О дальнейшем мы знаем из донесения венского дипломата Плейера[63]. В своем письме от 25 сентября 1703 года, он сообщал: «Канцлер Виниус… помилован и не повешен, а бит кнутом и приговорен к уплате 7000 рублей (здесь есть такое обыкновение, что сперва человеку дают возможность много накопить, а затем предъявляют ему какое-нибудь обвинение – и отбирают под пыткой всё накопленное)». Попав в немилость, он в 1706 году сбежал на родину отца, в Голландию, но в 1708 не выдержал, и, выпросив у Петра прощения, вернулся в Россию, где и умер 9 лет спустя.

Тогда, в 1702 Виниус был на пике своего могущества. В его обязанности входило проследить, насколько добросовестно Демидовы выполняют взятые на себя обязательства. С собой он привез еще один указ, который и указом в полном смысле назвать нельзя. Скорее это было царское наставление своему любимцу Демидову, особый кодекс, который должен был показать степень царского доверия. Начинался он таким трогательным вступлением:

«Написанныя тебе Его Величиством Государем, указныя статьи, по которым тебе со всякою истиною и душевною правдою, прочитывая почасту, поступать, отвергая от себя всякое пристрастие и ко излишнему богатству желание; к тому, что усмотришь быть полезно сверх сих статей, яко истинному и православному Христианину, подобает, Ему Великому Государю нашему, тебе работать всеусердно, с крайним и тщательным радением, яко верному и благодарному рабу, напоминая себе смертныя часы, по которым о всех содеянных нами делах пред Престолом Божиим нелицемерное в том истязание будет, и потом по благих делах вечное благоприятие, а по лживых а неправых мучительное суждение последует».

Затем следовала деловая, но тоже не лишенная лиричности часть. Так, царь повелевал Никите «Вина и никакого пьяного питья отнюдь на заводах не держать. А пьяных без пощады всякими наказаниями смирять и бить не щадно, смотря по вине, и отнюдь винным не спущать… И на плутовь разныя наковать цепи». Высочайше предлагалось полностью запретить торговлю спиртным на ярмарках, которые следовало регулярно устраивать для снабжения заводских людей необходимыми предметами домашнего обихода, и вообще заботиться о трезвом образе жизни, дабы «при житии воздержном всякия в людях злобы искоренялись, а добродтели возрастали». Социальная сфера в документе была прописана весьма четко: «деткам школы, а больным больницы; их кормить и всячески призирать и лечить». Государь еще раз подтверждал право Демидова наказывать ленивых и провинившихся рабочих «батогами и плетьми, но в такой мере, чтоб тебе чрезмерной жестокостью их врознь не разогнал, и не навесьт бы тебе на себя правых слез и обиднаго в том воздыхания, и от того гораздо остерегаться; для того, что обида, паче же убогому человеку, есть грех не простительный. К тому опасно, чтоб той ради причины не учали б бегать, и заводы чтоб тем не запустели; а охочих вели учить, чтоб исподволь изучась могли себе пожиточки работою своею нажить». Вместе с тем, государь высказывал в бумаге свое недовольство тем, как работали литейщики до передачи завода Демидову и поручал в ней проследить, чтобы те исправились и начали бы исполнять дела с надлежащим прилежанием, пригрозив им, что «буде они не поправятся, быть из них кому повешену». Далее Петр призывал Никиту организовать при заводе научные исследования: закладывать в экспериментальные пушки усиленные заряды с тем, чтобы изучить свойства чугуна. Ему вменяется в обязанность следить за окружающей природой, не допускать напрасной порчи деревьев, защищать их от гнилости. Лес, которого было «много, по тридцати верст на все стороны», следовало «беречь и велеть сечь сряду, чтобы то место, запустя, опять проросло. А что мужики своим глупым наразумением или озарничеством леса жгут, и вели учинить объезды по часту и заказ жестокий, а где мужиков найдут, кои зажигают, бив при многих гораздо, отсылай в город, чтоб зажиганье было во всех страшно».

Расписывая, сколько государство потратило на устройство завода, царь повелевал Никите «чтоб хотя не вдруг, а погодно те расходы в казну возвратить для того, что из тех заводов пошел великой прибыльной источник, и из одной домны: в два выпуска в сутки чугуна родится мало не с 400 пудов; а в год, буде без помехи во весь год учнут обе домны дуть, выйдет на меньшую статью 260,000 пудов». И заканчивал документ царь еще одним лирическим напутствием:

«И на окончание сих указных статей сие тебе, Никите, памятовать, что тебе такие готовые заводы Великий Государь пожаловал, во владение отдать велел, только для верной твоей на Москве к Великому Государю службы, что ты крестьянских у себя не имея дворов, убавил у припасов воинских у иных половину, и по той же цене обещался ставить, опричь провозу, из Сибири к Москве. А те заводы у таких построены добрых руд, каковых во всей вселенной лучше быть не возможно; а при них какия воды, леса, земли, хлебы, живности всякия, что ни в чем скудости быть не мочно. И ту великую Его Царскую милость непрестанно памятуя, не толико своих, сколько Его Великаго Государя искать прибылей ты должен… и что сам к пользе придумать можешь, то делай».

Давно уже знакомый с Никитой, Виниус быстро поладил и с Акинфием. Тем более что главное дело, поставку в Москву военной продукции, он поставил на заводе быстро. Первую партию, состоявшую из двух пушек и промышленного железа, он отправил на Московский пушечный двор уже в январе. Первую действительно крупную партию, 12 000 пудов (около 200 тонн) пушечных ядер и железа в Москве приняли в сентябре, при этом надо учитывать, что такой товарный обоз в те времена шел с Урала более двух месяцев. Государственные планы Акинфий выполнил с большим опережением и расплатился за заводы с казной не за 5 лет, как это было уговорено, а уже за 3 года. Тому способствовала усиленная государственная поддержка. 9 января 1703 года стольнику и воеводе Верхотурскому поступило распоряжение приписать к демидовским заводам Аяцкую и Краснопольскую слободу и монастырское Покровское село, со всеми относящимися к ним деревнями, крестьянами и угодьями. Если изначально, на момент передачи, за заводом было закреплено 70 человек, то к 1704 году это число выросло до 1200. При этом Демидов автоматически, не будучи дворянином, превратился в одного из богатейших людей государства. Каждый крестьянин обязан был теперь отработать на завод «в месяц неделю, да на год всякому человеку возить на те заводы по возу сена и по пяти возов соломы». Сам же Демидов расплачивался за нее с казной произведенным железом.