Валерий Чумаков - Демидовы. Пять поколений металлургов России

Давно уже знакомый с Никитой, Виниус быстро поладил и с Акинфием. Тем более что главное дело, поставку в Москву военной продукции, он поставил на заводе быстро. Первую партию, состоявшую из двух пушек и промышленного железа, он отправил на Московский пушечный двор уже в январе. Первую действительно крупную партию, 12 000 пудов (около 200 тонн) пушечных ядер и железа в Москве приняли в сентябре, при этом надо учитывать, что такой товарный обоз в те времена шел с Урала более двух месяцев. Государственные планы Акинфий выполнил с большим опережением и расплатился за заводы с казной не за 5 лет, как это было уговорено, а уже за 3 года. Тому способствовала усиленная государственная поддержка. 9 января 1703 года стольнику и воеводе Верхотурскому поступило распоряжение приписать к демидовским заводам Аяцкую и Краснопольскую слободу и монастырское Покровское село, со всеми относящимися к ним деревнями, крестьянами и угодьями. Если изначально, на момент передачи, за заводом было закреплено 70 человек, то к 1704 году это число выросло до 1200. При этом Демидов автоматически, не будучи дворянином, превратился в одного из богатейших людей государства. Каждый крестьянин обязан был теперь отработать на завод «в месяц неделю, да на год всякому человеку возить на те заводы по возу сена и по пяти возов соломы». Сам же Демидов расплачивался за нее с казной произведенным железом.

Но сказать, что Акинфию на своем заводе было сидеть так уж спокойно вовсе нельзя. Уже принимая завод, он обнаружил, что Михайло Бибиков, покидая завод, «снасти и точила и иные многие припасы свез и ухоронил по деревням», учинив тем самым Демидову «великую остановку». На требование Демидова вернуть инструментарий, боярский сын, занимавшийся тогда строительством нового, Алапаевского казенного завода, «во всем ему отказал». Недовольны были Акинфием и местные власти, уж слишком широкие даны были ему полномочия. Занимавший тогда должность Верхотурского воеводы Александр Иванович Калитин[64] уже летом 1703 года накатал в столицу грамоту, в которой жаловался на Акинфия, который не давал ему прутковое железо, сталь, уклад, два молота и две наковальни, и не отпускал мастера плотинного дела и других мастеров, потребных для строительства того же Алапаевского завода. Он же запретил заводчику привлекать к рубке леса не приписанных к его заводу Верхотурских крестьян. Есть у металлурга две слободы и монастырское село – и будет. С этим Демидовы были категорически несогласны, поэтому Никита, узнав об инциденте, лично явился в Сибирский приказ, где заявил, что Воевода саботирует работу завода, и что обеспечивать крупные государственные поставки с таким малым количеством крестьян никак невозможно. Он напомнил чиновникам, что по царскому указу ему дозволялось привлекать, даже против их воли, для рубки леса на уголь и для перевозки грузов любых доступных крестьян. Насчет отказа в требованиях Калитина по поводу материалов для новой стройки, Никита отвечал, что у Акинфия прутового железа готового, наверное, еще и не было, а что касается стали и уклада, то он, Никита, вот только-только нашел и послал сыну специалистов по их производству. Что касается плотинника и его помощников, так они сейчас заводу требуются позарез, поскольку некачественно построенную плотину недавно прорвало и ее нужно срочно ремонтировать, иначе все предприятие просто встанет. Так что, как только все это на заводе наладится, они, Демидовы, охотно обеспечат государственное строительство всем, что ему будет нужно, а пока – не можно. Сибирский приказ с доводами Никиты согласился и оставил домогательства Калитина без последствий. Самому же воеводе и прочим с ним жалобщикам была 4 апреля 1704 года отправлена бумага, предписывавшая:

1) все требования Демидова немедленно удовлетворить,

2) в заводские дела не вмешиваться, поскольку это есть сугубая прерогатива одно только Сибирского приказа,

3) не ездить самому на завод и не посылать туда посыльных, дабы не мешать людям работать.

Регулярные жалобы на Демидовых поступали и из других источников. Недовольны их активностью были такие авторитетные люди того времени как Строгановы[65]. Но у Демидовых в столице были влиятельные защитники, главными из которых были Светлейший князь Меньшиков и братья Апраксины. Никита, когда этого требовали дела, не скупился на взятки и, как следствие, пользовался среди государственных служащих большим уважением. Это не считая полуприятельских, конечно, до определенной степени, отношений с самим царем, поэтому большинство конфликтов улаживалось сразу, а некоторые из недовольных и сами попадали в опалу. Когда до Петра дошли сведения о том, что сибирский губернатор, князь Гагарин[66], «ведет себя не очень чисто», над ним было учинено следствие по обвинению в казнокрадстве и взяточничестве. Ниточки потянулись наверх и привела следственный комитет аж к генералу князю Долгорукову[67]. Оказалось, что сей князь регулярно принимал презенты от самых различных лиц. Среди доказанных фактов фигурировали подарки от князя Богдана Васильевича Гагарина – 500 золотых червонцев, князя Матвея Гагарина – мехов на 600 рублей и 1000 червонцев, Никиты Демидова – 500 рублей, 1030 пудов железа и 20 трубных заслонок для строящегося генеральского загородного дворца. Для Матвея Гагарина все кончилось виселицей, для князя Долгорукого – лишением чинов и ссылкой в Солекамск, для Демидовых – кратковременной головной болью.

Нормальная работа завода без хорошей логистики невозможна, заводчики это понимали замечательно. Поэтому, едва приступив к управлению, Акинфий сразу занялся и дорожным вопросом. Путешествовавшие позже по демидовским владениям немецкий натуралист, академик Петербургской Академии наук Иоганн Гмелин[68] и знаменитый немецко-российский ученый-энциклопедист, путешественник Петер Паллас[69] писали потом, что лучших дорог они не видели во всей России. Даже проложенные большей частью по сырым, заросшим непроходимым лесом, местам, они были выровнены, вымощены, окопаны сточными канавами, обсажены деревьями, оборудованы прочными и удобными мостами. Но сухопутными дорогами дело не ограничивалось. Обоз, конечно, для доставки грузов подходил, но, при крупных объемах производства, обходился лишком дорого. Поэтому, стремясь сократить транспортные расходы, Акинфий восстановил открытый за 120 лет до этого Ермаком водный путь по реке Чусовой в Каму и далее – в Волгу.

Как хорошо всем известно, история на имеет сослагательного наклонения. Поэтому, можно сколько хочешь говорить про то, что мы разбили бы шведов и без помощи Демидова, но факт остается фактом: ставший крупнейшим военным поставщиком государства, Никита Демидов вместе с сыном Акинфием, сыграли в деле победы русского оружия в Северной войне далеко не последнюю роль. Скорее всего, им помогали еще и младшие братья Акинфия, Григорий и Никита, о которых в истории сохранилось не так много сведений. Что касается Никиты, то в 1704 году в расходной книге неокладных выдач Приказа артиллерии задокументирована выплата «ружейного дела мастеру Никите Демидову (из контекста понятно, что не старшему, – В. Ч.) за дело фузей четырех тысеч девяти в указное число к прежней даче к тысеча ко штистам к осмидесят рублем в достальные в семьсот в дватцать в пять рублев в тринатцать алтын в две деньги треть двести сорок один рубль дватцать шесть алтын полторы деньги».

И в Туле, и на Урале кузнецы Демидовы исправно ковали оружие победы, и хотя она была еще довольно далека, официально Великая Северная война окончилась 10 сентября 1721 года подписанием Ништадского мирного договора, но свет ее уже забрезжил. И уверенность в победе шведского оружия у властей европейских держав сильно поубавилась.

В июле 1708 года Карл XII одержал последнюю свою крупную победу в битве при Головчине, после которой шведы взяли Могилев и начали преследование отступающей русской армии. Петр, как и многие другие российские полководцы, отходя вглубь страны, фактически использовал тактику выжженной земли. Русские войска подметали за собой все продовольствие, какое можно было подмести. В результате, шведские солдаты голодали и постепенно теряли боевую форму, которую русские, напротив, накапливали. В сентябре русская армия у деревни Лесной[70] разгромила шедший из Риги на подмогу Карлу значительно превосходящий ее по численности, 16-тысячный корпус шведского генерала Левенгаупта[71]. Генерал потерял в сражении убитыми и ранеными 8,5 тысяч солдат и офицеров, а обоз, 3 тысячи повозок с продовольствием и боеприпасами, был захвачен полностью. Российская артиллерия увеличилась на 17 орудий новейшей конструкции, 44 захваченных знамени было отправлено в столицу, почти 800 солдат и офицеров были взяты в плен и отправлены в Сибирь, на государственные стройки.