Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - Давид Симанович

10 марта. День еще неяркий весенний, весь в сиянии, весь в цвету. Спит в коляске мое продолженье, набирающее высоту.

11 марта. Сын к тебе уже тянется, ластится, вертит быструю дней карусель. А я вижу тебя первоклассницей, твой большой, не по росту, портфель.

17 марта. Говорите, друзья, говорите, повторяйте с надеждой и чувством на родном белорусском, и русском, и на идише, и на иврите. Языки не для тьмы и злодейства Бог нам дал - для добра и для света. И на древней земле иудейской я особенно чувствую это.

21 марта. Здесь гуляет по холмам солнце и цветет миндаль. Только жизнь осталась там, где снегами скрыта даль. Здесь к библейским чудесам прибавляется иврит. Только жизнь осталась там, среди горя и обид. Здесь к счастливым берегам мог бы я продолжить путь. Только жизнь осталась там. И ее не зачеркнуть.

23 марта. Хоть ты не Моисей и не Давид, хоть ты других не лучше, не мудрей, знаком иль не знаком тебе иврит - Израиль для тебя всегда открыт - ты вышел из Египта, ты еврей.

29 марта. На земле библейской я живу, по холмам брожу и мнк траву и, небесной силою храним, поднимаюсь в Иерусалим. Слушаю, как мой смеется внук, как звучит на улицах иврит. Оживает Библия вокруг. И Господь со мною говорит.

7 апреля. Неотвратимо, как судьба, звучит над Хайфою труба… К 100-летию Утесова - много о нем в израильских газетах. Настоящая фамилия Вайсбейн - белая кость.

12 апреля. Попковичу. У Хаима Бялика вижу опять слова, что близки нам с тобою вроде. Читать поэзию в переводе, как женщину через вуаль целовать.

13 апреля. И все разговоры; ехать - не ехать, И споры. что лучше там, где нас нет. И только эхо, библейское эхо, все повторяя, катится вслед.

14 апреля. С первою грозою, с перекатом грома иудейский праздник подошел к порогу. Дочь моя - хозяйка маленького дома - свечи зажигает, обращаясь к Богу. Улетает к звездам голос, еле слышный, в нем - благодаренье за рожденье сына. Только услыхал бы в небесах Всевышний, только бы исполнил все, о чем просила.

15 апреля. Кесария. В гостях у Симановичей - Аси и Гарика. В Нетании у Иосифа Капеляна. Его новые яркие работы. В "той жизни" он оформлял мои "Минуты".

16 апреля. В самолете. Перемена декораций - и на сцене я опять. Нет желанья оставаться. Нет желанья улетать.

18 апреля. Вчера вечером приехал. Звонок Бородулина: вышло "Избранное" (!). Где оно? Когда я его увижу и подержу в руках?

19 апреля. Разговоры в мои первые витебские дни о поездке на улицах, в книжных магазинах, в редакциях и дома. В книжном "Глобусе" встретил Галю, которая когда-то "вместо книги мне дала буханку хлеба". И ей: "Я тебе расскажу об Израиле и о том, как на землю свою возвращаются после изгнания мой народ, все, кого я люблю. Лишь не спрашивай у родных, почему меня нет среди них. Кто сумеет тебе объяснить, как скрепить эту тонкую нить?.."

23 апреля. На даче. Сжег осенне-зимние остатки. А по дороге "прокручивал" старые строки, те, что записывал в Израиле, и новые сегодняшние: "Льется звездное молоко на просторы лесов и полей. Мне уехать отсюда легко. Не уехать куда тяжелей…"

25 апреля. Вечер Попковича прошел хорошо, по моей программе. Володя читал стихи и переводы.

27 апреля. Съездил в книготорг. И у меня в руках мой симпатичный томик - 555 (!) стихотворений.

28 апреля. Резекне. Выступал в Думе, в польской школе, на выставке художников и керамистов, на большом концерте.

1 мая. Побродил по городу. Был у Пушкина и Короткевича, потом у Шагала. Дома - с Рублевским и Цвикой. Разговоры о премьере книги: хочу, чтобы вел Сергей, может, вдвоем с кем-то, может - один. Читал стихи из книги сам, но больше Сергей, загадывая цифру-страницу, а потом неожиданно: "Вот что тут!.."

2 мая. Как бы ни жил я в этом бедламе, сколько б ни корчил паяца, но перед Богом только стихами мне суждено оправдаться…

9 мая. Параллельно колонне ветеранов шел по тротуару до площади Победы. Несколько раз наворачивались слезы, что со мной бывает очень редко…

17 мая. Арк. Шульман принес "Мишпоху". Альманах открывается моими стихами.

19 мая. Идея: провести Витебский фестиваль поэзии. С Евг. Будинасом: на 6 июня готов приехать Евтушенко.

20 мая. Как ты, этимолог, ни ершись, лучше соком вечных знаний брызни: вита - по латыни - это жизнь, значит Витебск – это город жизни!

23 мая. В Худ. музее на выставке Ахала Валы. Ему 95, но приехал…

31 мая. Премьера книги длилась 2.30. Вели Попкович и Рублевский. Конопелько: "Мы не отдаем себе отчета, кто те, живущие рядом, а это уже плеяда идущих впереди - Короткевич, Быков, Бородулин, Симанович…". Израиль Мазья: его параллель - "как для белорусов "А хто там ідзе?" - так для евреев "Имею честь принадлежать…". Слава Савинов, который подарил мне целую кассету с песнями на мои стихи, пел "Линию жизни": "Может, линия жизни сквозная проложила такие пути. В этом городе все меня знают, ну не то что бы все, но почти… И на Замковой или Садовой, как заветного друга плечо, помогало мне чье-нибудь слово, и, надеюсь, поможет еще…"

6 июня. Большой мой день, который начался в 3.30. Две машины на Оршу. В 5 из поезда вышли Евтушенко, Пастернак, Ан. Стреляный. По дороге в машине с Евтушенко. Он уже на перроне: "А это знаменитый Симанович…" Рассказал, как в архиве нашел письмо Матуковского против исполнения "Бабьего Яра", симфонии Шостаковича, "а ведь он мне до того подарил книгу с пушкинским автографом". Разговор о том, что мы давно знакомы, и встреча в Калинковичах, и вечер памяти Симонова. Привел его в гостиницу "Эридан". А потом - все утро вместе. Дома я спросил, что будем пить, и услыхал: "Там стоит "русская" - открывай…" А когда Эм сказала, что только вошла