Хорхе Ибаргуэнгойтиа - Мертвые девушки

В середине декабря капитан Бедойя должен был ехать в Мескалу, чтобы уладить одно дело, связанное со службой. Перед отъездом ему пришли в голову два соображения: первое — что за номер в гостинице не нужно платить больше, если спишь в нем не один; и второе — что обстановка в казино «Дансон» с каждым днем накаляется, и Серафине после долгих месяцев нервного напряжения нужен отдых. Капитан позвал ее с собой, и она согласилась.

Они отправились на лучшем автобусе. Капитан проявил галантность, уступив Серафине место у окна, и совершил благодеяние, которое не совершал никогда и ни для кого — вышел на остановке и купил Серафине фрукты в глазури, ее любимое лакомство, на собственные деньги. Капитан был в военной форме. Серафина повязала красную косынку, чтобы не растрепались волосы.

Капитан говорит, что, как только автобус тронулся, Серафина, похоже, забыла все беды, успокоилась, увлеченно смотрела в окно и часто вскрикивала: «Смотри, какой огромный утес!» или «Как люди живут в такой глуши?». Все это, по мнению капитана, свидетельствовало о том, что Серафина мечтала бросить сводничество и заняться сельским хозяйством.

В восемь вечера они приехали в Мескалу. Капитан по-прежнему был очень любезен. Он отказался от мысли остановиться в гостинице рядом со станцией, где «дешево, но слишком шумно». Они взяли такси (платил капитан) и приехали в центральную, относительно приличную гостиницу. Настроение у капитана не испортилось даже тогда, когда администратор назвал цену за номер. Капитан велел показать несколько номеров, чтобы Серафина могла выбрать. Им понравилась комната с балконом, с которого был виден маленький парк со скамейками и портик собора.

Серафина сняла платок, и капитан повел ее ужинать в знаменитую пивную.

На следующий день он провел в штабе почти всю первую половину дня. Серафина пошла на рынок и купила в подарок сестре местных сладостей. Возвращаясь в гостиницу в полдень, капитан издалека увидел, как она, улыбаясь, машет ему с балкона рукой. Он говорит, что давным-давно не видел ее такой довольной.

После обеда они пошли в кино, потом снова расстались: капитан вернулся в штаб, чтобы дальше заниматься делами, а Серафина отправилась в гостиницу. Она так рассказывает о случившемся. Уже смеркалось, она шла по улице, название которой не помнит. Было людно. Вдруг она уловила на противоположной стороне улицы что-то, что ее насторожило, — силуэт, жест (она сама не знала, что именно). Она продолжала идти, пока не сообразила, что увидела в толпе Симона Корону. Ярость, таившаяся в ней все эти годы, вырвалась наружу и наполнила рот такой горечью, что ей пришлось остановиться и сплюнуть. Серафина говорит, что снова ощутила унижение той ночи в Акапулько, когда вошла, встревоженная, в магазин, увидела другую дверь и поняла, что Симон ее обманул. Говорит, что ее снова охватила нестерпимая жалость к себе: сколько добра она ему сделала, и какой неблагодарностью он ей отплатил! Серафина уверена, что если бы у нее в сумочке был пистолет, то она принялась бы палить по пешеходам на другой стороне улицы. Но пистолета не было.

Она говорит, что словно обезумела. Быстро перешла улицу, уворачиваясь от машин, пнула локтем какого-то толстяка, загородившего ей дорогу, пробежала несколько метров до угла, остановилась и поглядела во все стороны, но ненавистный человек бесследно исчез.

Скитаясь по улицам, Серафина потерялась, ей пришлось спросить дорогу. Во время этих скитаний у нее созрел план мести.

— Разве можно оставить такое оскорбление безнаказанным? Это несправедливо.

Капитан Бедойя говорит, что, вернувшись в гостиницу, нашел Серафину совсем другой. Она не выглядывала с балкона, как он ожидал, а сидела на стуле в углу, почти в темноте. И смотрела на него. Было ясно, что она его поджидает. Как только он вошел, Серафина сказала:

— В моей жизни есть кое-что, о чем ты не знаешь.

Мы можем представить себе, как капитан снимает китель, идет в туалет и, не закрыв дверь, справляет малую нужду, а в это время Серафина стоит посреди комнаты и рассказывает изменившимся от эмоций голосом историю своих отношений с Симоном Короной (о его существовании капитан не знал). Звучат слова «насмешка», «неблагодарность», «непростительно» и так далее. Заканчивает она так:

— Пистолет, который ты мне продал, был мне нужен именно для того, чтобы убить этого человека.

И тут происходит удивительная вещь: вместо того чтобы сказать Серафине, что она говорит глупости, предложить ей успокоиться и забыть эту историю, капитан Бедойя соглашается и обещает помочь отомстить.

Похоже, весь следующий день Серафина провела на улицах Мескалы в поисках Симона Короны. Она его не встретила — позднее выяснилось, что Симона в те дни в городе не было, Серафине он просто привиделся. Капитан с трудом уговорил ее вернуться в Консепсьон-де-Руис. Но она не забыла ни своих намерений, ни обещания капитана помочь, поэтому через несколько дней Серафина, капитан, Оторва Николас и Лестница поехали в Сальто-де-ла-Тукспана (смотри главу 1).

(На суде капитан Бедойя утверждал, что путешествие в Сальто-де-ла-Тукспана имело целью «как следует припугнуть» Симона Корону, но не убить, как можно было подумать по количеству выстрелов из боевого оружия, произведенных Серафиной и Оторвой Николасом в булочной. Заявление Оторвы Николаса совпадает с показаниями капитана: он говорит, что, будучи отменным стрелком, при желании без малейшего труда попал бы в тех двоих, что лежали на полу за прилавком. Серафина же, наоборот, на вопрос судьи «Считаете ли вы, что этот человек, Симон Корона, заслуживал смерти за то, что заставил вас ждать его на углу, не имея намерения вернуться?» ответила утвердительно, а затем призналась, что, стоя на пороге булочной, стреляла в людей, но пистолет ее «подвел».

— Вы подозреваете кого-нибудь в этом нападении? — спросил следователь Сальто-де-ла-Тукспана забинтованного Симона Корону, посетив его в отделении скорой помощи.

Симон, не задумываясь, ответил, что это была Серафина. Когда у него спросили адрес подозреваемой, Симон назвал адрес публичного дома на Молино, потому что не знал о существовании казино «Дансон». С этого момента следствие отправляется в бюрократический путь, превращаясь в бумаги, которые месяцами лежат в ящиках письменных столов, множатся, ходят по кругу, перенаправляются, попадают в разные кабинеты и снова и снова кладутся в ящики разных письменных столов. В данном случае не знаешь, чему поражаться больше: извилистому пути правосудия или тому, что оно свершилось. Бюрократическая процедура достигает своей кульминации, когда дело попадает в руки инспектора полиции Консепсьон-де-Руис Теодуло Куэто в виде документа, который гласит: «Прошу доставить в прокуратуру штата Мескала сеньору Серафину Баладро Хуарес…» и так далее.

Первое, что сделал инспектор, получив приказ, — поговорил в буфете гостиницы «Гомес» с капитаном Бедойей. Инспектор Куэто отрицает сам факт такого разговора. Зато капитан Бедойя так описывает их диалог:

Инспектор предупредил меня, что получил приказ арестовать Серафину, поэтому ей лучше связаться со своим адвокатом. Я сказал, что не понимаю, откуда взялся приказ арестовать Серафину, и еще меньше — зачем ей адвокат. Инспектор ответил, что в Сальто-де-ла-Тукспана случилась стрельба и фамилия Серафины зафиксирована в протоколах. Услышав это, я сказал:

— Инспектор, я клянусь вам честью офицера мексиканской армии, честью моей безгрешной матери, что Серафина никого не знает в Сальто-де-ла-Тукспана, никогда не бывала в этом городе, не имеет понятия, где он находится, и, может быть, даже не подозревает о его существовании.

Инспектор поблагодарил меня за откровенность и сказал, что уверен в невиновности Серафины. Но он обязан ее арестовать. Я тоже поблагодарил его за предупреждение. Инспектор добавил, что, согласно полученному приказу, должен будет на следующий день вскрыть печати на дверях казино «Дансон» и проверить здание. Он сказал, что не сомневается: в доме все будет в порядке. Я заверил его, что так и будет. Что он найдет все в полном порядке. После этого мы попрощались.

Они попрощались, и капитан Бедойя, как только освободился, поспешил в казино. Новость, естественно, вызвала смятение. Калавера рассказывает, что Арканела набросилась на Серафину:

— Из-за того, что ты такая эгоистка, одна месть в голове, — примерно такие слова сказала она сестре, — мы теперь все пойдем ко дну.

Серафина ответила:

— Я не виновата, что родилась такой пылкой.

Были мобилизованы все силы и отданы срочные распоряжения. Тичо замесил в столовой раствор и начал заделывать дыру. Вызвали Лестницу. Женщинам приказали собирать вещи и домашний скарб, чтобы ночевать уже на ранчо Лос-Анхелес. Серафина пыталась связаться с адвокатом Рендоном, который с этого момента исчезает из нашей истории. В течение следующих пятнадцати дней сестры Баладро пытались связаться с ним более тридцати раз, но безуспешно. Они растерялись. В присутствии свидетелей Серафина предложила сестре: