Александр Омельянович - В тылу врага

Одним словом, немцы рассказали обо всём, что интересовало разведчиков. В других сведениях не было необходимости, да и трое допрашивавших так устали, что не было сил задавать новые вопросы. Воздушный разведчик, как ястреб, подстерегающий свою жертву, время от времени пролетал совсем низко над верхушками деревьев. Хотя ни выстрелов, пи других признаков облавы по-прежнему не было слышно, опасность надвигалась с каждым часом всё ближе и ближе.

Неподалёку от деревни Червонный Двор, на поляне среди деревьев, стояли несколько легковых автомашин, два автофургона и огромный грузовик-радиостанция, кузов которого был превращён в своеобразный зал заседаний. В нём находились Шиммель, начальник гижицкого гестапо, начальник службы радиоразведки и ещё несколько офицеров. На привинченном ко дну кузова столе лежали штабные карты п специальный план борецких лесов. Офицер, сидящий в наушниках за пультом радиостанции, время от времени оборачивался к собравшимся и сокрушённо разводил руками. Каждые полчаса в эфире раздавались сигналы оперативных групп, находящихся в пуще и вокруг неё. Они сообщали о результатах поиска. Собственно, никаких результатов до сих пор не было. Густая сеть подслушивающей аппаратуры также не перехватила ни одного сигнала, который мог бы принадлежать чужой радиостанции.

Шиммель не отрывал взгляда от карты, а точнее сказать, от обозначенных на ней лесных массивов. Где-то там скрывались вражеские разведчики. Где-то там, возможно, в эти минуты шёл допрос захваченных штабистов, расшифровывались планы и документы с грифом «секретно». Но где именно? Где? На всякий случай после короткого совещания Шиммель решил бросить одну оперативную группу па прочёсывание узкой полосы леса, протянувшейся вдоль речушки Лазьно до озера Ласьмяды. Другой группе поручался осмотр леса около Бане Мазурске, а третьей — у деревни Грабово. Он рассчитывал на то, что разведчики, пытаясь ввести его в заблуждение, временно укрылись в этих небольших лесах. В течение нескольких часов эти лесные квадраты были тщательно прочесаны. Собаки нигде не обнаружили никаких следов. Шиммель даже думать боялся о предстоящем рапорте в Кенигсберг. Ранние декабрьские сумерки не позволяли продолжить осмотр леса. Поэтому во все концы полетели приказы оперативным группам установить посты на всех лесных просеках, дорогах и перекрестках. Некоторые из находящихся в штабной машине офицеров стали даже склоняться к мысли, что партизан и пленных уже забрал неприятельский самолёт. Домыслы эти быстро развеял Шиммель, который соединился по радио со штабом противовоздушной обороны Восточной Пруссии, где ему сообщили, что в течение последней ночи ни одного вражеского самолёта не было обнаружено над Борецкой пущей. Оставалась ещё слабая надежда на то, что ночью заговорит молчавшая до сих пор рация разведчиков. Но и эта надежда не оправдалась. Ночь не принесла изменений: подслушивание по-прежнему не давало результатов. Шиммель с тяжёлым сердцем поехал в Гижицко, чтобы оттуда передать донесение в Кенигсберг, и вернулся перед рассветом совершенно подавленный и удручённый.

В течение всей недели день и ночь без перерыва продолжались в борецких лесах поиски дерзких разведчиков, но те как в воду канули. Ни многочисленные прочёсывания лесных массивов, ни тщательно налаженное прослушивание эфира не принесли ничего. Перед лицом этого факта руководство операции пришло к выводу, что дальнейшие поиски бессмысленны, поскольку неприятельской группе, по-видимому, удалось каким-то образом перейти линию фронта. Большинство отрядов, принимавших участие в акции, вернулось обратно в Гижицко. В лесу остались лишь две патрульные группы, контролировавшие дороги и время от времени проверявшие отдельные лесные массивы.

Приближался конец декабря. Однажды в послеобеденные часы немецкая поисковая группа двигалась лесом по направлению к деревне Будзиска. Уже смеркалось. Вдруг идущие в авангарде солдаты буквально остолбенели. Всего в нескольких шагах перед ними выросла как из-под земли группа вооружённых людей. Столкновение было случайным и настолько неожиданным для тех и других, что на некоторое время все застыли в оцепенении. Затем почти одновременно с обеих сторон раздались выстрелы. Разразившийся моментально шквал огня был настолько сильным, что трудно было разобраться, кто стреляет. Пули с визгом срезали ветви деревьев, откалывали щепки от стволов елей и сосен, подбрасывали вверх клочья мха. Под прикрытием огня разведчики быстро отошли, бросив мешки с уложенными в них палатками. Андрей подгонял Тамару и Наташу, чтобы они с радиостанцией отходили первыми.

Тамара перебегала от дерева к дереву. Какой-то гитлеровец прицелился в неё, но, к счастью, автоматная очередь, пущенная вдогонку, её не задела. Лишь когда она, пробежав несколько шагов, уже хотела укрыться за деревом, несколько пуль всё-таки угодило в радиостанцию. Тамара упала. Тони, вместе с другими отстреливавшийся из автомата, забыв на мгновение об опасности, бросился ей на помощь. Он перевернул её, заглянул в лицо. Крови нигде не было, но Тамара была без сознания. Тони поднял девушку и под прикрытием товарищей бросился дальше, в глубь леса. Огонь ручных пулемётов Яна, Петра и Максима охладил наступательный пыл немцев. Разведчики, рассеявшись, оторвались от преследователей и, путая следы, исчезли в глубине леса. Немцы уносили с собой раненых и одного убитого.

Тамара не была ранена. Пули только разбили радиостанцию. Кроме того, разведчики лишились палаток и значительного количества продовольствия. Положение после этой неожиданной встречи с немцами становилось особенно угрожающим.

Склонившись над картой, разведчики решили, что необходимо тотчас же переместиться в южную часть лесов, так как к месту, где произошло столкновение, немцы, вне всякого сомнения, стянут крупные силы. Группа двинулась в путь так быстро, как только позволяла темнота. Но и ночь теперь уже перестала быть их союзником. Два раза они пытались пересечь шоссе и оба раза натыкались на немецкие засады. Под утро, смертельно уставшие, они забрались в глубь каких-то болотистых зарослей и там остановились на отдых.

Немецкие поисковые группы снова активизировались в лесах. Несколько раз разведчики натыкались на них. Жертв, правда, не было. Забившись в непролазную чащобу, среди болот, без палаток, с остатками еды и почти без сна, разведчики не двигались с места. О продолжающихся поисках в пуще, они, однако, знали хорошо. Дальнейшая деятельность в этих местах становилась невозможной. Информация, полученная от пленных офицеров, как и сведения, содержавшиеся в документах, с каждым днём теряли свою ценность. Разведчики с нетерпением вслушивались в каждое сообщение о положении на фронте, передававшееся по радио. Они надеялись, что вот-вот начнётся наступление, советские войска войдут на территорию Борецкой пущи и тогда они будут спасены.

Но на этом направлении фронт как бы замер, застыл без движения. Артиллерийская перестрелка, действия авиации, отдельные столкновения — таково было содержание фронтовых Сводок. На основании таких данных трудно было гадать, когда же наконец начнётся…

Со времени нападения на штабной «мерседес» разведчики передали в Центр только три кратких сообщения, в которых содержались наиболее важные сведения и говорилось о положении группы. Штаб рекомендовал соблюдать крайнюю осторожность.

Сейчас, лёжа в зарослях, Генрик усталым взглядом обводил лежащих и сидящих товарищей. Утомлённые, давно не бритые лица, воспалённые от бессонницы глаза. Куда девались обычные шутки и весёлые разговоры? Многие дни лесных скитаний, наполненные ежеминутным ожиданием опасности, наложили свои отпечаток на всех. Последнее время его самого начала тревожить мысль: правильно ли он поступил, решившись на операцию с «мерседесом». Полученные сведения как будто оправдывали риск. Ему отлично было известно, что никакие наблюдения, ни один перехваченный курьер не предоставили бы столько ценнейших для фронта данных, сколько оба пленных офицера. Его, однако, беспокоило то обстоятельство, что проведением последней операции они, по существу, перечеркнули возможность дальнейших наблюдений на шоссе, ну и, конечно, то, что это вызвало ответные действия немцев против его группы. Генрик терзался, не в состоянии ответить на вопрос, правильно ли он действовал как командир. Желая отвлечь товарищей от их невесёлых раздумий, он пробовал узнать их мнение на этот счёт. Но и у них не было единства взглядов. Кроме того, в данный момент всех волновало одно: как найти выход из создавшегося положения? Никто не хотел навсегда остаться здесь, в Борецкой пуще, лежащим под густым мхом, что щедро покрывал её землю. Попасться живым в руки врагу — об этом ни один из разведчиков даже не думал.